Глава 4. Тайный взгляд. Гэн Шу: Какая послушная!

Проведя день в общежитии, Цзян Юю убедилась, что злодейку действительно не поймали и не вернули, как это было по сюжету. Её предчувствие сбылось: она успешно заняла место злодейки, и никто не заподозрил подмены. Это заставило её задуматься: то ли они со злодейкой были так похожи, то ли в дело вмешалось так называемое сознание мира.

Но как бы то ни было, проблема с нелегальным статусом была решена, и риск быть проведённой по деревне с осуждением и сломанной ногой миновал. Цзян Юю искренне вздохнула с облегчением — в конце концов, она дорожила своей жизнью.

Однако ужин у Цзян Юю не задался. Только когда девушки-чжицин вернулись из посёлка, она узнала, что они готовили еду группами, по очереди. Раньше злодейка не ладила с соседками по комнате и хотела примкнуть к группе главной героини, чтобы есть вместе, но та отказала под предлогом несогласия соседок. Злодейке ничего не оставалось, как питаться вместе со своими соседками.

Соседки же хотели изолировать её и заставить готовить в одиночку. Но, во-первых, это могло повредить их репутации, а во-вторых, им нужен был кто-то, кто помогал бы рубить дрова и носить воду. Пока была Цзян Юю, с этим проблем не возникало, потому что всегда находились молодые парни, готовые предложить свою помощь.

К тому же, у Цзян Юю было больше всего продовольствия (сразу по приезде она обменяла ненужные талоны у деревенских на грубые злаки). Есть вместе с ней было только выгодно. В итоге, всё взвесив, соседки скрепя сердце согласились.

Конечно, злодейка шла на эти расходы не из чистого альтруизма. Ей нужно было лишь предоставлять дрова, воду и немного больше еды, а взамен её освобождали от готовки и уборки. Что поделать, она не умела готовить и не была сильна в домашних делах. Дома всё делали родители и братья — её действительно избаловали, превратив в настоящую неженку-белоручку.

В этом Цзян Юю была даже благодарна злодейке за созданную основу, потому что она сама тоже не умела готовить и убирать. Сварить лапшу на электроплитке или газовой горелке, по-быстрому прибраться — это она ещё могла. Но перед дровяной печью с огромным котлом и глинобитным полом без плитки Цзян Юю была совершенно беспомощна.

Однако уровень кулинарного мастерства и качество продуктов у других девушек-чжицин... хм, тоже были неописуемы. Во всяком случае, только что попавшая сюда Цзян Юю совершенно не могла это есть. Горло болело, словно его царапали грубые кукурузные лепёшки. С трудом проглотив несколько кусков, она сдалась.

Что её слегка обескуражило, так это то, что одна из соседок по комнате, как только Цзян Юю отложила палочки, заявив, что больше не будет есть, без лишних слов схватила её миску и высыпала остатки себе. «Я доем за тобой, я доем! Остынет — будет невкусно, нечего еду переводить».

Говоря это, она быстро отправляла еду себе в рот, будто боялась, что Цзян Юю передумает и отберёт.

Цзян Юю подумала: «А как же изоляция?» Ведь только что эта девушка смотрела на неё с нескрываемым презрением.

Но факты доказывали, что эта девушка по имени Хэ Хуаньди действительно умела легко переключаться между презрением и использованием её в своих интересах. Если описывать одним словом — непробиваемая наглость?

В общем, дальше её ещё немного поиспользовали: отковыряли кусочек крема «Снежинка» и зубной пасты. Цзян Юю даже видела, как две другие соседки украдкой закатывали глаза — видимо, им это тоже не нравилось. Возможно, они держались вместе только потому, что у них был общий враг в её лице?

Как бы то ни было, первый день Цзян Юю после перемещения подошёл к концу. Кроме встречи с главной героиней днём, она её больше не видела. По словам той самой Чу Юй, героиня вернулась в полдень под палящим солнцем и получила солнечный удар, поэтому отлёживалась в общежитии и не выходила.

Из-за этого Чу Юй ещё и упрекнула её в бессердечности — мол, даже не поинтересовалась состоянием сестры.

Цзян Юю и хотела бы, но трусила. Вспоминая тот мимолётный взгляд главной героини, полный злобы, как у демона, она боялась. Боялась иметь дело с героиней и предпочитала прятаться, пока есть возможность.

Проворочавшись полночи в сумбурных мыслях, Цзян Юю сама не заметила, как уснула. Ей даже приснился сон. Во сне она видела, как настоящая злодейка действительно переместилась к двери её дома. После паники та быстро спряталась обратно в квартиру. А автобус, на котором Цзян Юю собиралась ехать перед перемещением, попал в аварию из-за пассажира, выхватившего руль у водителя. Никто в автобусе не выжил.

Этот сон словно говорил, что перемещение спасло Цзян Юю жизнь, и она должна смириться, занять место злодейки и жить дальше в этой эпохе.

Однако при мысли о родителях и семье сердце Цзян Юю сжималось от тоски, и она не хотела так просто сдаваться. Она решила вернуться в ту глушь, куда попала изначально. Во-первых, чтобы проверить, не сможет ли она переместиться обратно. Во-вторых, чтобы поискать свой телефон. Только оказавшись в общежитии чжицин, Цзян Юю обнаружила, что телефона, лежавшего в её маленькой сумочке, нет. Скорее всего, она выронила его, когда в панике спрыгнула с тропы, испугавшись змеи. Даже если был лишь один шанс из десяти тысяч, она хотела попытаться связаться с семьёй.

С этой мыслью Цзян Юю решила набраться наглости и попросить отгул. Но бригадир безжалостно ей отказал.

— Твоя двоюродная сестра просит отгул, и ты тоже? Вы что, сговорились? Нельзя!

Бригадир средних лет был суров. Он неприязненно ответил Цзян Юю, а затем отчитал её за то, что она обычно ленится и увиливает от работы. Цзян Юю покраснела от стыда — ей приходилось отдуваться за злодейку.

Однако, поработав в поле, Цзян Юю изменила своё мнение. Сельскохозяйственный труд был действительно изнурительным. Она и злодейка были одного поля ягоды, а может, она была даже хуже. Всё было точно так же, как когда злодейка только приехала в деревню: лицо раскраснелось от солнца, а руки были стёрты в кровь.

К несчастью, в одну группу с ней попала Чу Юй, которая с самого начала и до конца не скрывала своего презрения. Цзян Юю подверглась двойному удару — моральному и физическому. В какой-то момент она почувствовала полное отчаяние, но всё же, сдерживая слёзы, упрямо продолжала работать.

Почему она вдруг стала выглядеть такой жалкой?

Работавший неподалёку Гэн Шу слегка нахмурился. То ли он раньше мало обращал внимания на Цзян Юю, то ли его отношение изменилось, но почему теперь ему было неприятно видеть её заплаканное личико?

Не успел Гэн Шу разобраться в своих мыслях, как увидел, что сын бригадира, Сюй Дацян, подошёл к ней с любезностями. Он не слышал, о чём они говорили, но увидел, как Цзян Юю подняла личико и улыбнулась Сюй Дацяну — нежно и мило. Это резануло ему глаза.

Лицо Гэн Шу помрачнело. Он развернулся и с силой вонзил мотыгу в землю.

Средь бела дня! Болтают и смеются! Совсем не знают приличий!

Хмф!

Большой ком земли отлетел в сторону и попал в дремавшую на солнце чёрную змею. Та вздрогнула, даже хвост подскочил. Убедившись, что опасности нет, а хозяин просто мрачнее тучи, змея успокоилась — от долгого пребывания на солнце люди легко раздражаются.

Змея отползла немного в сторону и снова устроилась спать.

А Гэн Шу, усердно работая, не видел, что вскоре после того, как он отвернулся, Сюй Дацян разочарованно ушёл. Цзян Юю вытерла пот со лба — она должна стараться полагаться на себя!

Решившая полагаться на себя Цзян Юю вскоре после начала послеобеденной работы едва не потеряла сознание от жары прямо в поле. В итоге Чу Юй из её же группы отвела её в деревенский пункт здравоохранения. Старый доктор Сюй, похожий на дедушку, осмотрел её — солнечный удар. Он тут же приготовил отвар из трав. Горькое лекарство Цзян Юю с трудом удержала в себе, чтобы не вырвать.

— Ладно, лежи здесь, на работу не ходи. Я скажу бригадиру, что тебе нужен отгул.

Видимо, видя, как плохо Цзян Юю, Чу Юй немного смягчилась. Но, конечно, не удержалась от упрёка в «изнеженности».

Цзян Юю хотела бы проявить стойкость, но ей было действительно плохо. Голова кружилась. Вскоре после приёма лекарства её снова вырвало. После этого она почувствовала сильную слабость и сонливость. Лёжа на низкой кушетке в пункте здравоохранения, она незаметно задремала.

Она не знала, что после её ухода многие тётушки обсуждали её: «Как эта молодая чжицин Цзян такая бесполезная? Немного поработала — и в обморок».

— Кто знает, настоящий ли это обморок? Смотрите, она то и дело пытается взять отгул, работу толком не делает. Прямо самая никчёмная из всех девушек-чжицин.

— Ой, не говорите так. Я думаю, чжицин Цзян действительно упала в обморок. Видели, какое у неё личико бледное? Жалко смотреть!

— Тебе жалко — так возьми её в невестки своему сыну. Будешь её как барыню содержать, не заставлять работать, вот ей и не будет жалко.

Тётушка, заступившаяся за Цзян Юю, замолчала. Пожалеть красивую девушку и сказать пару слов в её защиту — это одно. Но брать её в жёны сыну — это уж нет. В деревне красотой сыт не будешь. Зачем нужна жена, которая не умеет работать?

К тому же, Цзян Юю такая слабая здоровьем — сразу видно, что с рождением детей будут проблемы. На деревенском «рынке невест» у неё абсолютно никаких перспектив. Как бы сын ни был влюблён, женить его на ней нельзя!

В общем, после обмена мнениями группа тётушек ещё больше укрепилась в решении не брать Цзян Юю в невестки. Они даже решили поторопить свах с поисками пары для своих сыновей, иначе те так и будут, как дурачки, бегать помогать ей, рубить дрова, носить воду и оказывать знаки внимания, что только расстраивало матерей.

Таким образом, толпа молодых парней, уже готовых под любым предлогом отправиться в пункт здравоохранения, оказалась под строгим надзором своих матерей. У них не было ни малейшего шанса выразить свою заботу и проявить любезность. Стоит ли говорить, как они были разочарованы.

А товарищ Гэн Шу, у которого не было опекунов, усердно работал, оставаясь невозмутимым. Какое ему дело до какой-то Цзян Юю?

—

— Доктор Сюй, посмотрите эти травы.

Гэн Шу положил на прилавок собранные несколько дней назад лекарственные травы и небрежно произнёс.

Старый доктор Сюй радостно ответил: «Отлично, отлично, очень хорошие. Во всей производственной бригаде Чжуси ты лучше всех травы собираешь».

Проверяя травы, он продолжал болтать: «Рабочий день ещё не закончился, чего так рано пришёл? Я всё равно здесь живу, мог бы и позже зайти, не страшно. Зря только работу пропустил, трудодни потерял».

Говорящий не имел ничего в виду, но слушающий насторожился. Небрежный взгляд Гэн Шу на мгновение метнулся в сторону, но он быстро взял себя в руки. «В бригаде было дело, я заходил посмотреть. Да и рабочий день почти закончился, вот по пути и занёс травы».

Он был начальником народной дружины, ему начисляли трудодни, даже если он не работал в поле. Этими мелочами он не дорожил.

Старый доктор Сюй кивнул, не зацикливаясь на этой теме. Он рассортировал и взвесил травы, сделал запись в тетради. «Всё по-старому, в следующем месяце продам — тогда и заплачу».

— Угу.

Гэн Шу рассеянно кивнул. Увидев, что старый доктор Сюй взял травы и вышел в соседнюю комнату, он как бы невзначай прошёлся по помещению и приподнял соломенную занавеску. Взгляду открылось маленькое, с ладонь, личико девушки. Она спала, свернувшись калачиком, — маленькая и хрупкая, как детёныш зверя. Сердце невольно смягчилось.

Гэн Шу смотрел и смотрел, и выражение его лица незаметно потеплело.

Если Цзян Юю такая нежная и милая, может, и неплохо было бы о ней позаботиться...

— Гэн Шу, когда ты снова пойдёшь в горы за травами? Мне тут не хватает...

Голос старого доктора Сюя внезапно раздался снаружи. Гэн Шу вздрогнул и инстинктивно опустил занавеску, отступая на прежнее место.

Старый доктор Сюй вошёл, увидел качающуюся соломенную занавеску, но не придал этому значения. Он продолжил излагать свои просьбы стоявшему на месте Гэн Шу, ничуть не подозревая, что у того были скрытые мотивы.

Закончив, он даже с улыбкой поддразнил его: «Это только у тебя, парень, такая выдержка. Другой бы давно уже туда подглядывал».

Он указал на соломенную занавеску, очевидно, зная о популярности Цзян Юю среди деревенских парней.

Гэн Шу, словно что-то вспомнив, сжал губы. Ничего не говоря, он кивнул и собрался уходить. Но в момент разворота замер, потому что Цзян Юю приподняла соломенную занавеску и высунула голову.

Их взгляды встретились. Девушка на мгновение замерла, а затем робко, послушно и мило улыбнулась.

— Добрый день, товарищ Гэн Шу.

Чёрт!