Глава 14. Моральное давление. Уровень симпатии --- (Часть 2)

— Да уж, у молодой чжицин Цзян семья обеспеченная. Эти вещички стоят не дешевле свинины, а ведь их ни съесть, ни выпить. Только богатые могут себе такое позволить.

Разговоры деревенских жителей постепенно ушли в сторону. Вместо обсуждения кражи они начали перемывать косточки семье Цзян Юю, глядя на кучу «улик». Умение уходить от темы у них было на высоте.

Конечно, они пришли сюда просто поглазеть и посплетничать от нечего делать, им было всё равно, о чём говорить. А вот чжицин не так легко забыли цель своего прихода.

Увидев, что Цзян Юю выложила краденое, они сначала нахмурились. Затем старый чжицин Ли Цян, собравшись с духом, всё же сказал:

— Молодая чжицин Цзян, чжицин Хэ поступила неправильно, украв вещи. Но мы все приехали сюда со всех концов страны, чтобы стать чжицин. Встреча — это судьба. Твои пропавшие вещи нашлись, все здесь. Может, решим этот вопрос по возвращении?

— Закроем дверь и разберёмся сами, не будем беспокоить начальника Гэна и остальных, хорошо?

В конце концов, за исключением того чжицин по фамилии Чжао, остальные в целом доверяли тому, как Гэн Шу ведёт дела. Особенно сейчас, когда Хэ Хуаньди, кроме невнятных криков о своей невиновности, не могла ничего толком объяснить, а Цзян Юю предъявила «улики». Кто прав, кто виноват — было очевидно.

Однако Хэ Хуаньди была чжицин. Уже из-за одного этого статуса Ли Цян не мог бросить её в беде. Все знали, что в те времена кража считалась тяжким преступлением. В голодные годы за кражу даже половины батата могли расстрелять. Сейчас наказания были не такими суровыми, но за кражу трудового лагеря было не избежать.

Хотя Ли Цяну не нравился поступок Хэ Хуаньди, он больше беспокоился о том, что среди чжицин их производственной бригады Чжуси появится преступница, отправленная в трудовой лагерь. Это нанесло бы ущерб репутации всех чжицин бригады. В будущем при обращении в Управление по делам молодёжи за разрешением на возвращение в город, поездку к родным и по другим вопросам могли возникнуть препятствия. Ради интересов большинства, и поскольку Цзян Юю не понесла реального материального ущерба, Ли Цян, естественно, склонялся к внутреннему урегулированию конфликта. Он надеялся, что Цзян Юю уступит, немного потерпит и не будет раздувать скандал.

К тому же, как и говорила Цзян Сютин по дороге сюда, ему не понравилось, что Цзян Юю после кражи не сообщила сначала своим, а сразу же доложила «постороннему» Гэн Шу, чтобы тот разбирался. Если бы она сначала поговорила с ними, то сейчас не возникло бы такой неловкой ситуации. Вероятно, вся производственная бригада уже знала об этом инциденте, что для них, чжицин, было настоящим позором.

Подумав об этом, симпатия к Цзян Юю, возникшая у Ли Цяна вчера, тут же исчезла.

Слишком уж она неразумная, никакого чувства коллективизма.

Получив сообщение от Куклы Удачи, Цзян Сютин внутренне обрадовалась. Похоже, её слова по дороге не пропали даром. Вот, симпатия Ли Цяна к Цзян Юю снизилась.

Он считался негласным лидером среди чжицин, их представителем во внешних делах, и пользовался некоторым авторитетом в производственной бригаде. Удача таких людей обычно была хорошей. Потеря его симпатии к Цзян Юю доставила Цзян Сютин большое удовольствие.

Но этого было далеко не достаточно. Целью Цзян Сютин было не только падение симпатии одного Ли Цяна. Она хотела, чтобы все присутствующие чжицин и наблюдающие деревенские жители прониклись к Цзян Юю неприязнью, а к ней самой — симпатией. Поэтому, увидев, что дело набирает обороты, Цзян Сютин наконец вышла из толпы, чтобы заявить о себе.

— Да, Юю, чжицин Хэ поступила неправильно, взяв твои вещи. Но, возможно, у неё просто помутился рассудок на мгновение. Смотри, вещи все нашлись, ты ничего не потеряла. Может, простим чжицин Хэ на этот раз, дадим ей шанс исправиться?

— Если её действительно отправят в отделение милиции и приговорят к трудовому лагерю, то вся жизнь чжицин Хэ будет разрушена.

Она сделала паузу и добавила:

— К тому же, как ни крути, чжицин Хэ — чжицин, и ты тоже чжицин. Вы ещё и живёте в одной комнате. Если раздуть скандал, это плохо скажется на твоей репутации, повредит единству нас, чжицин, и даст повод для насмешек посторонним, верно?

Говоря это, Цзян Сютин подошла ближе, намереваясь взять Цзян Юю за руку, чтобы показать их близость.

Однако Цзян Юю шагнула в сторону и увернулась.

Лицо Цзян Сютин застыло, ей стало неловко. Она почувствовала, что Цзян Юю унизила её перед всеми.

С трудом подавив недовольство, она спросила:

— Что такое? Юю, ты считаешь, что я говорю не то, что тебе хочется услышать? Это дело касается всей жизни чжицин Хэ и репутации всего пункта чжицин. Это серьёзно, Юю, ты должна быть разумной. Разве не лучше решить всё самим, за закрытыми дверями?

— Да, да.

То, что понял Ли Цян, дошло и до остальных чжицин, пусть и с некоторой задержкой, особенно после напоминания Цзян Сютин. Они осознали, что если дело раздуют, это повредит не только Хэ Хуаньди, но и им самим. Другими словами, они с Хэ Хуаньди были в одной лодке. Если она упадёт в воду, они не утонут вместе с ней, но их точно забрызгает. Ради интересов большинства они были готовы временно покрыть Хэ Хуаньди и заставить Цзян Юю уступить. Они тоже начали уговаривать Цзян Юю в два-три голоса, надеясь, что она проявит великодушие («великодушный человек не помнит обид от мелких людей») и не будет раздувать дело.

Поговорка «слух, повторённый трижды, становится правдой» не лишена смысла. Когда столько людей говорят одно и то же, особенно когда это уговоры чжицин, которых деревенские жители воспринимали как единое целое, да ещё и увещевания со стороны родственницы Цзян Юю, Цзян Сютин, — некоторые нерешительные наблюдатели из числа деревенских жителей поддались на уговоры. Им показалось, что Хэ Хуаньди и вправду не совершила ничего ужасного. Ну, украла немного вещей из-за минутного помутнения рассудка, да и вещи эти ни съесть, ни выпить. Зачем Цзян Юю так упорствовать? К чему доводить дело до милиции? Пусть чжицин сами разберутся за закрытыми дверями.

Постепенно некоторые даже начали поддакивать чжицин, предлагая Гэн Шу выпустить Хэ Хуаньди из комнаты для перевоспитания и позволить чжицин решить вопрос внутри своего коллектива.

В одно мгновение Цзян Юю оказалась под давлением моральных принципов. Сложилось впечатление, что если она не поступит так, как ей говорят, то окажется мелочной и узколобой.

В этот момент Цзян Юю наконец поняла, насколько отвратительно чувствовать себя объектом морального давления.