Глава 2

Глава 2

Ло Сяомэй послушно унесла миску в свою комнату, чтобы поесть. Хоть она и провела здесь всего несколько дней, но уже успела поймать на себе немало косых взглядов. Стоило ей полежать в постели пару дней, как не только старшая сестра, но и обе невестки стали смотреть на нее недружелюбно.

Хотя ей всегда было все равно на чужое мнение, вернее сказать, она просто не замечала других людей, но ловить на себе неодобрительные взгляды ей все же не нравилось.

Однако вставать и идти работать только из-за чьих-то косых взглядов она точно не собиралась, не настолько она была благородна.

Раньше у нее было слабое здоровье, она всегда жила на всем готовом, никогда не работала. Учитель баловал ее, готовый достать для нее все самое лучшее.

А в эту эпоху нужно было ходить на работу, и работа эта была не из легких. Мало того, что она не умела ничего делать, так даже если бы и умела, не стала бы по глупости рваться выполнять тяжелый труд.

Она помешала кашу в миске. Честно говоря, в прошлой жизни она бы такой завтрак есть не стала. Но, как говорили, эту безвкусную рисовую кашу ее мать решилась сварить только потому, что после осеннего сбора урожая выдали зерно, и она хотела побаловать семью.

Страшно представить, что они ели в обычные дни. При этой мысли ей захотелось вздохнуть. Раньше она и не смотрела на всякие деликатесы, а теперь ради такой малости приходится есть тайком.

Непонятно, повезло ей или нет. Выжить — это хорошо, но оказаться в такой эпохе... Свои способности в это время она не смела использовать, даже намекнуть на них боялась, опасаясь, что ее заклеймят как носительницу «пережитков прошлого» и «зачистят».

От этой мысли она нахмурилась. Как же жить дальше?

Нельзя же вечно лежать в постели. Похоже, жизнь — это сплошная яма: либо ты уже в ней, либо постоянно рискуешь туда упасть. Идеальной жизни не бывает.

Ли Хунъин посмотрела на небо. Члены семьи, ушедшие на свои огороды, скоро должны были вернуться. Скоро нужно было идти на работу. Она добавила в котел воды и пошла в комнату младшей дочери: — Сяомэй, поела? Если поела, быстро давай мне миску, не дай бог твои невестки увидят.

Вообще-то, с ее известным бойким нравом, она не боялась двух невесток. Но сейчас было другое время. Сяомэй подрастала, и Ли Хунъин не хотела, чтобы за ней закрепилась слава обжоры и лентяйки. Если невестки снова увидят, что она готовит для Сяомэй отдельно, они точно поднимут шум.

Не стоило из-за «грубой керамики» портить ее «нефритовую чашу» — ее любимую Сяомэй. Она всегда немного больше любила младшую дочь. Та была похожа на нее в молодости, смотреть на нее было приятно, да и характером она была самой послушной. Если Сяомэй добьется успеха, ей, как матери, тоже будет чем гордиться.

Ло Сяомэй с трудом проглотила яичный желток. От неожиданных слов матери она чуть не подавилась. Если бы она умерла, поперхнувшись яйцом, это был бы позор на всю ее прошлую жизнь.

Ли Хунъин заметила это и с беспокойством похлопала дочь по спине: — Девочка моя, как же ты так неосторожно ешь? Скоро взрослой станешь, замуж пора будет выходить. Как же я могу быть спокойна за тебя?

Ло Сяомэй только что пришла в себя, а от этих слов у нее снова перехватило дыхание. Этому телу, кажется, было всего семнадцать лет, при чем тут замужество? Ни в прошлой, ни в этой жизни у нее не было опыта общения с мужчинами. При мысли о странных запахах, исходящих от них, у нее начинала болеть голова. Ей казалось, что ей больше подошло бы стать монахиней.

Но говорить такое было нельзя. Хотя за эти дни она почувствовала, что мать относится к ней неплохо, меру она знала. Поэтому, сделав смущенный вид, она сказала: — Мама, что ты такое говоришь? Старшая сестра еще не вышла замуж, куда уж мне.

Ли Хунъин увидела, что щеки младшей дочери покраснели, и улыбнулась: — Вот найду твоей старшей сестре хорошего мужа, тогда и твоя очередь придет. Не стесняйся, мужчинам пора жениться, женщинам — выходить замуж. Я хочу найти тебе хорошую партию, чтобы твоя красота не пропала даром. Обещаю, я найду тебе самого лучшего жениха, и ты выйдешь замуж с почетом.

Ло Сяомэй посмотрела на удаляющуюся спину матери и тоже вышла из комнаты. У нее была привычка полоскать рот после еды, и даже здесь она старалась ее соблюдать.

Только она прополоскала рот и зашла на кухню, собираясь сесть у печи и подбросить дров, как послышались торопливые шаги.

Старшая невестка семьи Ло, Вэнь Хайтан, вошла в кухню и обвела ее взглядом, словно прожектором. Только что Дамэй сказала ей, что Сяомэй снова унесла миску в свою комнату. Дураку было ясно, что свекровь опять приготовила для Сяомэй что-то особенное.

Не обращая внимания на свой большой живот, она поспешила вернуться. Она носила первого «золотого внука» семьи Ло, и по логике, все вкусное должно было доставаться ей. Но свекровь была такой пристрастной! Сяомэй всего лишь упала, полежала несколько дней в постели, и ладно бы, но ей еще и каждый день готовили отдельно!

Она не могла допустить, чтобы ее будущий ребенок был обделен. Яйца в доме были на счету. Если их съест золовка, значит, ей самой достанется меньше.

— Мама, я проголодалась, есть что-нибудь? Не знаю, может, ребенок в животе такой прожорливый, только поем — и снова голодная. Хорошо бы чего-нибудь пожирнее. Я слышала, беременным нужно есть что-то питательное, чтобы ребенок родился здоровым.

Она не решилась прямо обвинить свекровь в пристрастии и в том, что та готовит для золовки отдельно. Даже если бы сказала, та бы не призналась. В доме всем заправляла свекровь, и ссориться с ней было невыгодно. Но говорить намеками она умела. Хотя бы ради ребенка в ее животе свекровь не должна была перегибать палку.

Ли Хунъин прекрасно понимала, что на уме у старшей невестки. На самом деле, она не была из тех свекровей, что изводят невесток. Когда Вэнь Хайтан сказала, что беременна, она стала через каждые два-три дня варить ей яйцо. Разве она ее обделяла?

Такую щедрую свекровь, как она, во всей бригаде днем с огнем не сыщешь. Но даже этого старшей невестке было мало, она по-мелочному следила за каждым куском, который доставался младшей дочери.

Подумав об этом, Ли Хунъин раздраженно сказала: — Только и знаешь, что есть! Тебя в доме никто не обделяет. Пойди посмотри, в какой еще семье так едят? Как только выдали зерно, я вам сразу сварила белую кашу. Ты забеременела — я тебе яйца варю. Спроси во всей бригаде, есть ли еще такая хорошая свекровь, как я?

— И все равно вам рты не заткнуть! Что за судьба у меня такая, вкалываю с утра до ночи, а вы, младшие, еще и упрекаете!

— Мама, я ничего такого не говорила, просто не хочу, чтобы твой золотой внук голодал, — увидев, что свекровь недовольна, Вэнь Хайтан тут же сбавила тон.

Рука Ло Сяомэй замерла. Золотой внук? Ну и смелость у этой невестки. Если она не ошиблась, судя по ее области детей на лице, первым ребенком у нее будет девочка. Сяомэй была не дура и заметила, как невестка несколько раз враждебно на нее посмотрела.

Она не собиралась из доброты душевной предупреждать невестку, чтобы та не нарывалась. Чем больше она сейчас будет гордиться, тем сильнее разочаруется, когда ребенок родится.

Она не была святошей. Если к тебе относятся плохо, зачем подставлять другую щеку? То, что она не собиралась добивать лежачего, уже было проявлением милосердия.

Ло Дамэй, глядя на сдавшуюся невестку, чуть не покраснела от злости. Какая же бесполезная! Имея на руках такой козырь (беременность), не умеет им воспользоваться. Так ей и надо, останется без яиц.

Ло Сяомэй быстро заметила выражение лица своей так называемой старшей сестры. Она присмотрелась: и без того неважные черты лица сестры стали еще хуже. Говорят, лицо — зеркало души. Увы, если душа испорчена, откуда взяться хорошей внешности?

Сяомэй повидала многое, в прошлом ей часто приходилось состязаться с другими в магических искусствах. Хотя она всегда считала себя доброй маленькой феей, но не из тех, кто позволяет себя обижать. Если ее так называемая сестра снова посмеет замышлять что-то недоброе, она обязательно покажет ей, почём фунт лиха. Некоторых людей нужно проучить, пару раз накажешь — и они становятся смирными.