Глава 2

Глава 2

Я постепенно росла.

В три года я уже могла плавать по дворцу, грациозно двигая своим длинным рыбьим хвостом.

Из-за юного возраста мне еще не разрешали заплывать за пределы дворца. Я плавала между бесчисленными комнатами, каждая из которых была украшена великолепными драгоценными камнями. Стены были инкрустированы бесчисленными жемчужинами ночного сияния, которые освещали комнаты ярким светом, словно днем.

В каждой комнате было большое окно, через которое рыбы, словно птицы, вплывали и выплывали.

Мне нравилось стоять у окна и смотреть на пейзаж за пределами дворца. Я переплывала из комнаты в комнату, от одного окна к другому, и за каждым окном открывался новый вид.

В одном окне водоросли были фиолетовыми, как клубы дыма, в другом — изумрудно-зелеными. В одном окне рыбы были темно-серыми и, ныряя в водоросли, исчезали из виду, а в другом — словно раскрашены самыми яркими красками, привлекая внимание.

Устав от плавания, я ложилась отдыхать в любой из комнат. Проснувшись, я всегда первой видела доброе лицо отца.

Мне казалось, что мой отец — самый удивительный отец на свете, потому что, где бы я ни заснула, он всегда безошибочно меня находил.

— Мэйси, пора ужинать, — говорил отец, брал меня на руки и целовал в веки.

Отцу нравились мои глаза. Он говорил, что это самые красивые глаза в морских глубинах, которые моя покойная мать оставила мне в наследство.

Я обнимала его за шею и целовала в покрытый щетиной подбородок.

Я еще не могла говорить. Кано сказал, что, когда умерла мама, я плакала три дня и три ночи, повредив горло. Чтобы я не потеряла голос, он наложил на меня заклятие безмолвия. Пока он не решит, что мое горло полностью восстановилось, я не смогу говорить.

Как только отец вынес меня из комнаты, сестры тут же окружили нас.

— Нечестно, нечестно! — нахмурившись, бормотали они. — Почему отец всегда первый находит сестренку?

С тех пор, как я научилась плавать сама, поиск меня в бесчисленных комнатах дворца стал любимой игрой всей семьи.

Я выскользнула из объятий отца и поцеловала каждую из моих прекрасных сестер. Сестры улыбнулись и вместе со мной поплыли в столовую.

Длинный обеденный стол был вырезан из белого нефрита и украшен разноцветными ракушками. В морских глубинах красивые раковины ценились больше, чем светящиеся жемчуга и драгоценные камни.

Когда мы пришли, за столом уже сидела наша добрая и величественная бабушка.

Мы с сестрами выстроились в ряд и почтительно поклонились ей. Бабушка очень гордилась своим королевским происхождением, и, хотя она была очень ласкова с нами, она строго следила за соблюдением этикета и манер.

Мы расселись за столом. Служанки подали каждой из нас большое блюдо, сделанное из раковины. На блюде лежали толстые водоросли, среди которых извивались несколько живых рыбок.

Конечно, я бы предпочла, чтобы рыбу нарезали тонкими ломтиками. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, да и вкус сырой рыбы был не так уж плох.

Я схватила одну рыбку и, запрокинув голову, проглотила ее целиком. Рыбка немного побилась у меня во рту, прежде чем соскользнуть в горло. Я облизнула губы — остальное было делом моего могучего желудка.

Наклонив голову, я лучезарно улыбнулась бабушке, отцу и сестрам, которые еще не начали есть. Мои дорогие родные нежно улыбнулись мне в ответ, а затем взяли столовые приборы и с изящными королевскими манерами принялись за еду.

Мне стало немного неловко, но я быстро взяла себя в руки и, схватив водоросль, начала медленно жевать ее, как гусеница грызет лист.

На мой вкус, водоросли были гораздо вкуснее рыбы. Однако, пожевав водоросли какое-то время, я узнала, что они на столе лишь для того, чтобы связывать живую рыбу и украшать блюдо.

Я жевала их с таким удовольствием только потому, что бабушка и отец, видя, как я радуюсь, и не замечая никаких проблем с пищеварением, спокойно позволяли мне «пастись».

Видите, как они меня баловали?

Я была очень счастлива.

Так что, брат, пожалуйста, не плачь больше обо мне, хорошо?