Глава 10

Если бы деревья вдоль дороги и кусты без нижних веток могли видеть, они бы непременно опечалились, заметив тоску на лице Сюй Пэйюй. Она медленно шла к своему подъезду, погруженная в грустные мысли. Внутренний конфликт терзал её, вызывая щемящую боль в груди, которую не мог успокоить даже покой ночи.

Она не могла уснуть, вновь и вновь вспоминая взгляд Сиси, обращенный на Сян Юньяна. В этом взгляде был свет. Раньше Пэйпэй не верила в подобное. Свет во взгляде? Ха! Какая глупость! Разве такое возможно? Но теперь, увидев это своими глазами, она не могла не поверить. Взгляд, полный любви к другому человеку, невозможно подделать, как бы ни старался человек скрыть свои чувства. Пэйпэй не могла помешать Сиси и не хотела этого делать, поэтому решила подтолкнуть её. Она и представить не могла, насколько сильными окажутся чувства Сиси.

В этот момент зазвонил телефон.

— Пэйпэй, — услышала она взволнованный голос Сиси, дрожащий от слёз.

— Что случилось? Ты же только что была такой счастливой.

— У него… У него есть девушка, — всхлипнула Сиси.

Сюй Пэйюй почувствовала прилив радости и не смогла сдержать смех.

— Ты такая бессердечная! Еще и смеешься надо мной! — сквозь слезы проговорила Сиси.

— Я не смеюсь над тобой, просто… услышав твои рыдания, я подумала, что случилось что-то ужасное.

— А это разве не ужасно?! — обиженно воскликнула Сиси. Её негодование выплеснулось наружу.

Оказалось, что у Сян Юньяна уже два года была девушка, которая училась с ним на одном курсе. Во время короткой прогулки до дома Сиси, Сян Юньян решил намекнуть ей об этом. Если бы у неё были серьёзные намерения, это охладило бы её пыл. Если же нет, то никакого вреда от этого не было бы. Но если бы он промолчал, то потом, в случае возникновения недопонимания, было бы сложнее всё объяснить.

Эти слова разрушили робкую надежду Сиси. Как бы ей ни нравился Сян Юньян, она не могла переступить через моральные принципы и разрушить чужие отношения. Тоска по недостижимому счастью превратила её в слёзы, которые готовы были хлынуть из глаз при малейшем душевном волнении.

Начался второй курс. Пэйпэй, как и прежде, усердно училась и заставляла меня заниматься вместе с ней в аудиториях и библиотеке. Я по-прежнему ленилась, часто клевала носом над книгами или, найдя какой-нибудь предлог, сбегала погулять. Но Пэйпэй не сердилась, считая, что даже так лучше, чем раньше. Я знала, что она специально старается меньше оставлять меня одну, боясь, что я снова начну думать о Сян Юньяне. Я также отказала паре старшекурсников и однокурсников, которые оказывали мне знаки внимания с первого курса. «Если тебе кто-то не нравится, нужно говорить прямо, не стоит давать людям ложную надежду», — сказала Пэйпэй.

Отказывать было непросто, но, глядя на то, как «птички в клетке» обретают свободу и отправляются на поиски более высоких деревьев и красивых цветов, я чувствовала себя благородной. Но Пэйпэй видела всё иначе. Она не считала, что эти «птички» были в клетке, говоря, что они, скорее всего, просто выбирали между несколькими клетками, более удобными, красивыми, с лучшей едой. Если одна дверца закрыта, есть другие, но в итоге птичка всё равно окажется в клетке, потеряв свободу.

Как пессимистично! И совсем не романтично.