Звёзды (Часть 2)

Называть этого мужчину стариком было бы немного несправедливо. Ему было около пятидесяти, волосы с пробором посередине спадали чёлкой, глаза были узкими, а сам он — высоким и худым.

На нём была тонкая белая майка и тёмно-синие пластиковые шлёпанцы. Несмотря на простую одежду, от него исходила какая-то особая аура.

Он заложил руки за спину, высоко задрав подбородок. Сяо Мань показалось, что его подбородок вот-вот проткнёт дыру в небе.

Бабушка инстинктивно прижала Сяо Мань к себе, защищая её, как наседка цыплёнка. Очевидно, она приняла этого мужчину за хулигана.

Мужчина не рассердился — на самом деле, он так высоко держал голову, что даже не заметил бабушку с внучкой.

Но девушка рядом с ним их явно увидела.

Впрочем, называть эту женщину «девушкой» было не совсем правильно.

У неё было круглое лицо, и она была примерно на две головы выше Сяо Мань, чей рост составлял метр десять.

Волосы были собраны в небрежный хвост набок, одета она была в короткую толстовку горохово-зелёного цвета и джинсы.

Она широко улыбалась, обнажая ровный ряд белых зубов, и походила на куклу с карпом с новогодней картинки.

С такой внешностью она могла бы сойти и за подростка-старшеклассника, и за двадцатилетнюю, и даже за женщину чуть за тридцать.

Особенно запоминалась красная родинка у неё между бровей, прямо посередине над густыми бровями.

Взгляды старика и девушки преследовали бабушку, они словно опутали её ноги, и она поняла, что не может сдвинуться с места.

— Кто вы такие? Вам нужны деньги? — спросила она и, видя, что они не двигаются, смягчила тон: — Я старуха небогатая, вот, возьмите всю эту мелочь, только отпустите меня с внучкой, она ещё маленькая.

Сяо Мань посмотрела на женщину и подумала, что та не может быть плохой, ведь у Бодхисаттвы в храме тоже была такая красная точка между бровями.

В этот момент женщина стояла прямо, как сосна, с весёлым выражением лица. Сяо Мань показалось, что она святая.

И действительно, женщина вынула указательный палец из кармана толстовки и помахала им в воздухе: — Ошибаетесь, нам не нужны деньги.

Бабушка испугалась ещё сильнее: — Тогда вам нужны наши жизни? — Сяо Мань удивилась: а вдруг им нужны конфеты? Или ответы на завтрашнее домашнее задание?

Женщина рассмеялась: «Ха-ха!» Её хвост затрясся, как настоящий конский.

— Вы же слышали, я бросила школу. Теперь мы с отцом будем грабить, чтобы выжить. Мы грабители, которые не надевают чулки на голову. Нам не нужны ни деньги, ни жизни, только вещи.

Рука бабушки, обнимавшая Сяо Мань, немного ослабла. Девочке стало жарко, и она попрыгала на месте, чтобы размяться.

Мужчина в шлёпанцах посмотрел на свою невысокую дочь, опустил подбородок на положенное место и кивнул.

— Бзззз.

Мимо уха Сяо Мань пролетела муха. Она испуганно отмахнулась, и муха полетела к мужчине в шлёпанцах, закружившись вокруг него.

Бабушка говорила, что мухи заводятся у тех, кто не моется. Сяо Мань подумала, что он наверняка грязнуля и не любит мыться.

Она тихонько отпрыгнула от него подальше.

— Нам нужна всего одна драгоценность. Самая дорогая драгоценность в твоей жизни. Но будь спокойна, мы не заберём её прямо сейчас.

Голос мужчины звучал мрачно и зловеще. По сравнению с девушкой в толстовке они были как Бодхисаттва и Якша.

Его улыбка была ещё более жуткой.

Он присел на корточки. Сяо Мань чуть не расплакалась от страха.

Бабушка хотела ему помешать, но девушка в толстовке с энтузиазмом взяла её под руку: — Бабушка, давайте поболтаем, а мой папа пока пару слов скажет малышке.

Мужчина посмотрел прямо в глаза Сяо Мань.

— Девочка, как тебя зовут?

Сяо Мань вспомнила, чему учила её бабушка, и ответила: — Вы незнакомец, я не могу вам сказать.

Мужчина покачал головой: — Я не незнакомец. Ты знаешь Чжан Сюлань?

Сяо Мань перебрала в уме всех своих подруг и серьёзно ответила: — Нашу старосту зовут Чжан Мэймэй.

— Нет, — мужчина удручённо опустил голову, а через мгновение добавил: — Это старенькая бабушка, ей сейчас лет семьдесят с лишним, фамилия Чжан. Возможно, ты зовёшь её Бабушка Чжан.

— А, Бабушка Чжан! — догадалась Сяо Мань.

— Она когда-то была моей клиенткой, — сказал мужчина. — Меня зовут Лян Хань Юнь, прозвище — Огненный Злой Бог. Теперь твоя очередь.

— Меня зовут Ян Сяо Мань, прозвище — Несплюшка, потому что я по ночам часто не могу уснуть, — сказала Сяо Мань, глядя на странного дядю уже не так напряжённо.

Странный дядя несколько раз пробормотал её имя, а потом спросил: — Сяо Мань, у тебя есть папа и мама?

Это немного озадачило Сяо Мань. Она помнила только бабушку дома.

— Не знаю, — ответила она.

— Сяо Мань, твоя бабушка хорошо к тебе относится?

— Бабушка меня любит, — без колебаний ответила Сяо Мань. — И я её люблю.

— А Бабушка Чжан? — снова спросил странный дядя.

— Она всегда рассказывает мне сказки и любит меня смешить, — сказала Сяо Мань.

— Сяо Мань, я спрошу тебя: что будет, если украсть что-то?

— Украденные вещи — не твои. Их нужно вернуть владельцу и извиниться перед ним. А если не вернуть, то тебя накажут, — Сяо Мань помнила, что так учила их учительница.

— Сяо Мань — умная и хорошая девочка, — странный дядя встал, он казался весьма довольным.

— ...Правда можно? — донеслось с другой стороны.

Разговор бабушки и «женщины-бодхисаттвы», похоже, был не очень приятным, но в конце они пожали друг другу руки.

В мире Сяо Мань руки пожимали только тогда, когда мирились. Она не знала, что руки пожимают и при «компромиссе».

Образ женщины-бодхисаттвы в её сердце стал ещё величественнее.

Женщина-бодхисаттва гордо упёрла руки в бока, расставила ноги и склонила голову набок.

Она сказала бабушке:

— Значит, договорились.

— Второго июня следующего года, на этой самой улице, под этим самым фонарём, передашь нам вещь. Хм-хм, а если не сдержишь обещание…

Она подняла голову, посмотрела на очень-очень тёмное небо и дерзко улыбнулась.

— Тогда больше не увидишь звёзд!