Глава 9

Глава 9

— Эх, теперь придется писать отчет как минимум на десять тысяч иероглифов. У этой змейки слишком буйный нрав. Люди охотились на змей с древних времен, — вздохнула Бабочка.

— Ей всего два года, — безэмоционально произнесло божество, глядя на охваченный хаосом город.

— Вскоре после рождения ее забрали на гору Бучжоу. Она не знала человеческих наставлений и не различает, что «должно» и «не должно», а знает только «правильно» и «неправильно». Если она чувствует, что что-то не так, значит, так быть не должно.

Огромная змея уже разрушила половину зданий в городе и собиралась расправиться с оставшимися спасающимися людьми.

Внезапно с небес ударила молния, нанеся ей тяжелый удар.

Она мгновенно выгнула тело и ринулась своей огромной пастью к месту удара, но резко остановилась прямо над головой божества, а затем быстро отступила.

То самое божество, которое даже не пожелало появиться, когда она уходила, теперь стояло напротив нее.

— Почему?

Оставшиеся люди, увидев божественную помощь, вновь обрели храбрость для битвы. Они выбегали из укрытий, снова хватая копья и тесаки, и бросались на огромную змею. Змея оставалась на месте, не сопротивляясь.

— Не позволять демонам использовать духовную силу во вред людям — обязанность божеств. Тем более ты вышла из-под Дерева Сала, поэтому Небеса послали меня разобраться, — холодно ответило божество.

— А когда они убивали моих сородичей?!

— Разве тогда явилось какое-нибудь божество?!

— Почему им можно нас убивать?! А мы должны позволять им резать нас?! — взревела огромная змея, обращаясь к небесам. Ее длинный хвост хлестнул по воздуху, подбрасывая сражающихся людей вверх. Казалось, они вот-вот превратятся в кровавое месиво.

Божество вмешалось, и люди плавно опустились на землю.

— Я не запрещало тебе мстить.

— Но тебе пора знать меру.

— Знать меру? Ха, — огромная змея не смогла сдержать горького смеха. — А они когда-нибудь прекращали нас убивать?!

— Нет!

— Моя мать… мой хозяин… ты же знаешь… — Зеленая Гадюка изо всех сил старалась, чтобы ее голос не звучал слишком жалко.

— А еще те, кого ты не знаешь… — Она чувствовала, что вот-вот разрыдается перед ним. — Моя Сестрица Зеленый Демон… Братец Толстяк… они все…

— У людей свои трудности, — спокойно констатировало божество.

— Ха.

— Ха-ха-ха, — змея смеялась так, что небо и земля дрожали.

— Их трудности должны оплачиваться нашими жизнями? Что это за справедливость?!

Божество не ответило.

— Так значит? Ты на стороне людей, да? — в голосе Зеленой Гадюки звучал гнев, но глаза, устремленные на него, были полны мольбы.

— Нет.

— Но ты больше не должна совершать грех убийства!

— Почему? Почему?! — мучительно вопрошала огромная змея, словно извергая из себя застарелую кровь.

Весь этот год она снова и снова пережевывала свою ненависть, заставляла себя практиковать магию — все ради этого дня.

Она радовалась, что не поддалась умиротворению горы Бучжоу, не забыла ту, поначалу не слишком сильную, ненависть.

Теперь она знала, она поняла, какой глубокой может быть ненависть.

Как могло понять это божество, никогда не испытавшее подобного!

— Да, убивали ведь не твоих братьев и сестер, откуда тебе знать?! Ты ведь бесчувственное, лишенное семи чувств и шести желаний, высокомерное божество!

— Подойди, — божество протянуло к ней правую руку, призывая ее принять первоначальный облик и свернуться на его ладони. — Достаточно.

Ха, как смешно! Почему оно решило, что этого достаточно?!

Я хочу, чтобы все они заплатили своей жизнью!

— А если я все же буду упорствовать в своем и убью всех до единого?! — огромная змея впервые смотрела на божество на равных. Гнев! Ненависть! Боль! Все это мгновенно сконденсировалось в огромную духовную силу, готовую взорваться и в одно мгновение стереть с лица земли весь город.

Божество не использовало никакой духовной силы. Оно стояло в одиночестве посреди необъятного мира, противостоя огромной змее.

Каждое слово прозвучало, как священный звук, оглушая: — Я—хо—чу—что—бы—ты—са—ма—оста—но—ви—лась!

В голосе уже звучала устрашающая мощь.

Огромная змея, казалось, не слышала. Ее духовная сила продолжала расти, становясь все больше: — Ха, а почему ты думаешь, что я… ос… та… нов… люсь?!

Сердце Бабочки, стоявшей на облаке, дрогнуло. Она поняла, что дело плохо. С такой силой весь Город Ловцов Змей превратится в пыль!

Вот беда! Как теперь отчитываться перед Небесным Императором?

«Божество, не упрямься, просто действуй! Эта змейка обезумела от жажды убийства, она не услышит твоих слов!» — Бабочка сложила ладони и отчаянно молилась.

Там, внизу, божество закрыло глаза.

Бабочка: «…Какое ненадежное божество… Теперь придется рассчитывать только на себя…»

Бабочка тихонько начала накапливать духовную силу, готовясь воздвигнуть защитный барьер над Городом Ловцов Змей.

Зеленая Гадюка яростно распахнула глаза и открыла свою огромную пасть. По миру пронесся ураганный ветер. Оставшиеся люди в ужасе разбегались.

Глядя на неподвижное, как гора, божество, Зеленая Гадюка довела концентрацию своей духовной силы до предела.

Этим людям конец!

В этот молниеносный миг!

Яркая белая вспышка озарила небо. Люди мгновенно ослепли, все вокруг стало белым, словно они попали в бесцветное царство. Наступила полная тишина, а через мгновение громовой раскат потряс небеса, заставив содрогнуться небосвод.

Среди хаоса легкий ветерок коснулся виска божества.

Божество открыло глаза и увидело небо, землю и всех живых существ.

Маленькая зеленая змейка, полностью истощив свою духовную силу, безвольно лежала на руинах.

Божество щелкнуло пальцами. Змейка взмыла в воздух и медленно опустилась ему на ладонь.

Бабочка, ни за что пострадавшая, пришла в себя…

«Хорошо, что я быстро среагировала и защитила себя, иначе бы меня сейчас разнесло на атомы…»

«Отлично. За убийство людей нужно было писать отчет на десять тысяч иероглифов. А теперь эта змея не убила людей, а просто взорвала небеса. Похоже, отчет будет начинаться от ста тысяч иероглифов».

Среди белой пелены Зеленая Гадюка погрузилась в море сознания. Она увидела стоящее напротив нее божество. Странно, но в море сознания облик божества немного отличался от нынешнего. Возможно, это была иллюзия, но сейчас оно казалось далеко не таким бесстрастным, как теперь, в его бровях даже проскальзывала тень скорби.