Глава 2. Беспорядок

Люй Мэну приснился тяжелый сон. Ему снилось его детство. Он стоял с матерью в степи, сияние Млечного Пути освещало их. Мать, присев на корточки, бережно поправляла ему толстовку с капюшоном.

Люй Мэн сразу понял, что это сон. В реальном мире не было ни Млечного Пути, ни нежности. Его мать, генерал, была холодной, как сталь, и жесткой, как гранит. Всю свою страсть она отдавала тому, что считала справедливостью. Между его родителями не было любви, а значит, и не было родительской привязанности между ним и ими.

Взгляд Люй Мэна во сне похолодел. Словно покинув свое тело, он воспарил в воздухе, как призрак. Не замечая его, мать и он сам, маленький мальчик, смеялись. Серебристый свет заливал землю, ночной ветерок доносил аромат травы. Высокая женщина и маленький мальчик бегали и играли в степи.

Он услышал, как говорит во сне: — Я люблю тебя, мама.

Затем Млечный Путь начал искажаться, далекие звезды мерцали, сплетаясь в изогнутые лучи света. Когда небо и земля снова успокоились, сон начал сливаться с воспоминаниями.

Золотой солнечный свет заливал зеленый газон. Люй Мэн смотрел вдаль, как две фигуры, освещенные сзади, шли к нему.

Они держали в руках толстые книги и, усевшись рядом на траве, оживленно беседовали. Вскоре между ними возникли разногласия, веселье сменилось спором. Никто не хотел уступать, они громко доказывали свою правоту. Глаза двух юношей горели ярким, как солнце, огнем.

Люй Мэн с нежностью смотрел на себя и Лу Сюньчжэня в юности. Его наполнило чудесное тепло, словно замерзшая река встретила весну и превратилась в журчащие ручьи, уносящие опавшие лепестки к концу времен.

Люй Мэн сел на траву неподалеку от них, наслаждаясь солнечным светом. Если бы он мог остаться в этом мгновении, не возвращаясь ни в прошлое, ни в будущее, он был бы счастлив вечно.

Но его желание не могло исполниться, даже во сне.

Огненное зарево взметнулось в небо, затрещали выстрелы, толпа на площади в панике бросилась врассыпную. Кто-то подхватил его на руки, мир завертелся, и он, маленький мальчик, оказался запертым в тесной кабинке общественного туалета. За хлипкой фанерной дверью стоял его отец, окруженный разъяренной толпой. Или, быть может, между ними не было никакой разницы. Безумие стало неотъемлемой частью большинства людей этой эпохи. Отчаяние, заложенное в них с рождения, вспыхнуло и превратилось в разрушительную «храбрость».

Люй Мэн посмотрел вниз и увидел, что снова стал ребенком, которого можно коснуться.

Но он знал, что ему ничто не угрожает. Он помнил этот день.

Фанатичные сторонники возвращения на Землю начали свое первое вооруженное нападение. Их целью было правительственное здание. Превратившись в безумную толпу, они вступили в открытое столкновение с объединенной армией. Он с отцом как раз были неподалеку, покупали ему новую игрушку. Кто-то узнал их, закричал, разоблачая их как «врагов народа», и в тот же миг толпа, жаждущая выплеснуть свою ярость, набросилась на них, словно на жертвенных агнцев.

Люй Мэн сидел в кабинке, молча ожидая, когда закончится шум. Он знал, чем все кончится. Переживая это снова, он уже не чувствовал горя.

Когда буря утихла, Люй Мэн изо всех сил толкнул дверь кабинки, которую подпирал собой отец. В туалете, забрызганном кровью, никого не было. Сломанные двери соседних кабинок скрипели, из опрокинутого ведра вытекала темная жидкость, смешиваясь с алой кровью.

Люй Мэн наклонился и коснулся крови пальцем. Кровь отца уже остыла, но его тело еще хранило тепло. Лица не было видно.

Когда дым рассеялся, остались лишь пыль и слезы. Люй Мэн пошел туда, куда вела его память. Он смутно помнил, что его родители, такие разные, погибли в один день. Они «покончили с собой», каждый своим непостижимым для него способом.

Люй Мэну вдруг отчаянно захотелось увидеть мать, сказать ей, что он ненавидит борьбу и ненавидит ее.

Тело матери лежало на лестничной клетке соседнего здания. Люй Мэн вбежал в здание, где царил хаос. Пол был усеян гильзами. Он поднимался по лестнице, вокруг не было ни души, только где-то неподалеку плакал ребенок. Люй Мэн вытер глаза и продолжил подниматься.

Он увидел лежащую на ступенях мать. Кровь стекала вниз, растекаясь по ступеням, словно черная змея в темном коридоре, отравляя все вокруг.

Люй Мэн отшатнулся, реальность и видение смешались. Ему показалось, что умирающая женщина на полу улыбается ему.

Какая теплая, любящая улыбка!

Не такая улыбка должна быть у жестокого человека. Кровь бросилась ему в голову, жгучая боль пронзила сердце. На мгновение Люй Мэн увидел только красный цвет и, не в силах сдержаться, бросился к ней, желая разорвать этот ужасный сон.

Но он, словно марионетка, опустился рядом с матерью, не сводя с нее полного ненависти взгляда, не в силах произнести ни слова.

Лежащая в луже крови женщина нежно погладила его по щеке и тихо прошептала: — Я люблю тебя.

Люй Мэн шевельнул губами и услышал свой голос: — Мне страшно.

Женщина тихо вздохнула. Внезапно перед его глазами вспыхнуло пламя, поглощая все вокруг. Люй Мэн инстинктивно схватил ее за руку.

Просыпаясь, Люй Мэн услышал обрывок фразы: — Домой…

Рука, которую он держал, словно принадлежала Лу Сюньчжэню, а словно и нет. Два образа слились воедино, и Люй Мэн уже не мог их различить.

Испуганный мальчик проснулся. За окном по-прежнему кружили запрограммированные птицы. Мир вернулся в свое привычное, упорядоченное русло.