Связанные работы (3) (Часть 4)

Увидев Ши Цзиньяна в дверях, она тут же залилась смущённым румянцем и поспешно натянула спортивные штаны, лежавшие на кровати.

Когда она их надела, Ши Цзиньян наконец понял причину её смущения.

Его штаны были слишком длинными и широкими, они волочились по полу.

Даже если бы она их подтянула, они всё равно спадали бы при ходьбе, делая передвижение невозможным.

К счастью, он это предвидел, иначе она не смогла бы выйти из дома.

Ши Цзиньян протянул ей пакет с одеждой:

— Переоденься и выходи завтракать.

Фу Чжоюй, опустив голову, взяла пакет и снова прошептала «спасибо».

За последние два дня она произнесла это слово бесчисленное количество раз.

Но никаких других слов, чтобы выразить свою благодарность, она подобрать не могла.

Ши Цзиньян ничего не сказал и вышел из спальни.

**

Вероятно, из-за сильного голода Фу Чжоюй ела слишком быстро. Ши Цзиньян несколько раз хмуро прерывал её, опасаясь, что она подавится.

После завтрака Ши Цзиньян подробно расспросил её о прежнем адресе, и они отправились в путь.

Прибыв на место и увидев окружающие здания, Ши Цзиньян вдруг вспомнил новостной сюжет о пожаре, который показывали примерно неделю назад: один погибший, трое раненых, пожар в квартире одного из жильцов охватил почти весь дом.

Он слышал об этом и на работе, но поскольку никаких официальных докладов не поступало, дело замяли.

Он не ожидал, что пожар, о котором говорила Фу Чжоюй, был именно тем самым.

И уж тем более не ожидал, что мать Фу Чжоюй была виновницей этого пожара.

Фу Чжоюй стояла у подножия дома, глядя вдаль. Её настроение заметно упало.

Возможно, отчасти она не хотела возвращаться домой, чтобы не бередить раны при виде знакомых мест.

Ши Цзиньян вышел из машины, собираясь подняться и оценить обстановку.

Фу Чжоюй тоже вышла. Он взглянул на неё и сказал:

— Если не хочешь подниматься, можешь остаться в машине.

Фу Чжоюй покачала головой и, наоборот, пошла вперёд, ведя его наверх.

Добравшись до места происшествия, Ши Цзиньян наконец понял, что имела в виду Фу Чжоюй, говоря, что там нельзя жить.

Квартира была очень маленькой, похоже, всего одна комната и гостиная, площадью около сорока-пятидесяти квадратных метров. Входная дверь была прожжена насквозь, стены покрыты чёрными следами от огня, окна выбиты, а внутри царил полный хаос — невыносимое зрелище.

Квартира соседей выглядела не лучше — те же руины, на которые было больно смотреть.

Ши Цзиньян с недоумением спросил:

— Ты сказала, что твоя мать погибла, спасая тебя?

Фу Чжоюй долго молчала. Она так сильно закусила нижнюю губу, что та почти посинела. На её лице отразился стыд.

— Дядя…

— М? Говори прямо.

— Дядя, я вам солгала. На самом деле мама погибла не потому, что спасала меня. Когда начался пожар, я была на уроках в школе. Дяди и тёти из нашего двора научили меня так говорить. Они сказали, что так можно вызвать сочувствие…

…

В этом доме действительно нельзя было жить. Да и даже если бы можно было, оставлять там одну маленькую девочку было бы небезопасно.

— Фу Чжоюй, твои дедушка и бабушка по отцовской или материнской линии живы? Где они?

— Дедушка уже умер, бабушка жива. С бабушкой и дедушкой по маминой линии у меня не очень хорошие отношения, поэтому…

— Где сейчас твоя бабушка?

— В Уши, в очень маленьком городке.

Глава 8. Возвращение домой

В тот день Ши Цзиньян сначала отвёз Фу Чжоюй к себе домой, а потом поехал на работу.

Его график был очень плотным. В перерыве он нашёл время спросить у своего ассистента о расписании на ближайшие дни и попросил его освободить полтора дня.

— Мне нужно съездить в Уши, частная поездка. Закажи мне два билета на самолёт до Уши. И ещё, ты помнишь пожар в жилом доме на улице Миньлэ?

Ассистент немного подумал и кивнул:

— Припоминаю.

— Займись этим, — коротко распорядился Ши Цзиньян.

Его ассистент работал с ним много лет и понимал его с полуслова, даже если тот говорил очень кратко.

Он кивнул и немедленно приступил к выполнению поручений.

На следующий день в новостях показали сюжет о том, как вице-мэр Ши посетил пострадавших от недавнего пожара, что вызвало широкий общественный резонанс.

Все сочувствовали девочке, потерявшей мать, а пострадавшие соседи заверили, что не будут создавать ей проблем.

Сельский и районный комитеты также пообещали разобраться в ситуации и оказать пострадавшим материальную и моральную поддержку.

Ши Цзиньян три ночи спал на диване и выглядел заметно уставшим. Утром в день поездки в Уши ему позвонила Е Ицин.

Она сказала, что видела новости, и спросила, где сейчас живёт та девочка, которая останавливалась у него.

— Я снял ей номер в гостинице, — ответил Ши Цзиньян, взглянув на Фу Чжоюй, которая тихо ела завтрак за столом.

— Бедняжка, осталась без родителей, и родственников нет, — вздохнула Е Ицин. — Цзиньян, я подумала, у меня же есть пустующая маленькая квартира. Может, поселить её туда и нанять ей няню?

— Не нужно, у неё есть бабушка.

— О, вот как. Ну, тогда хорошо, — с облегчением сказала Е Ицин.

— Ицин, я был неправ, что оставил тебя одну в тот раз. Через пару дней, когда освобожусь, я обязательно свожу тебя на тот ужин, — из-за его постоянных откладываний отец тоже торопил его.

Дело было не только в интересах семьи, но и в том, что в его возрасте и с его статусом было бы правильно поскорее создать семью.

Услышав это, Е Ицин явно обрадовалась, её голос стал заметно веселее.

Они ещё немного поболтали ни о чём и повесили трубки.

Ши Цзиньян вернулся к столу и уже собирался открыть доуфухуа, но Фу Чжоюй остановила его:

— Дядя, сегодняшний доуфухуа немного солёный.

Ши Цзиньян кивнул, ничего не сказав, но всё же отодвинул пластиковый контейнер к середине стола, достал из пакета стакан соевого молока, вставил трубочку и отпил.

Фу Чжоюй как бы невзначай спросила:

— Дядя, это та сестра звонила, которую я видела в прошлый раз?

Ши Цзиньян поднял голову и пристально посмотрел на неё. Он не хотел отвечать, но почему-то всё же промычал:

— Мгм.

Её…