Связанные работы (4) (Часть 2)

От автора:

Я не обновляю — и вы не просите обновлений.

Ранимое сердце юноши жаждет внимания.

Глава 9. Искренность и притворство

Ши Цзиньян быстрым шагом подошел к Фу Чжоюй и протянул ей все квитанции.

— Вы уходите? — спросила она, немного растерявшись.

В её глазах мелькнуло разочарование. Ши Цзиньян немного подумал и объяснил:

— Я не могу здесь долго оставаться, уеду завтра утром самое позднее. Если что-то случится с твоей бабушкой, можешь позвонить мне. У тебя есть мобильный? Запиши мой номер, — в следующую секунду он покачал головой. — Забудь, лучше я запишу твой.

Он достал из кармана самый современный мобильный телефон и сунул ей в руки:

— Введи свой номер.

Фу Чжоюй долго возилась с телефоном, но так и не смогла разобраться. Ши Цзиньяну пришлось взять телефон у неё и сделать всё самому. Его пальцы случайно коснулись её ладони, и она вздрогнула, почувствовав щекотку.

Она моргнула и, опустив голову, продиктовала длинный номер.

Когда Ши Цзиньян вводил её имя, его рука невольно замерла. В ушах словно снова прозвучал её голос: «Фу Чжоюй. Фу — как у наставника Тайфу. Чжоюй — из пословицы „необработанный нефрит не станет украшением“».

Фу Чжоюй… Фу Чжоюй… Её бабушка носит фамилию Цзи… В его памяти не всплывало никаких связей.

Записав её номер, он похлопал её по плечу:

— Иди, проведай бабушку.

Она кивнула, но всё же немного колебалась:

— Дядя Ши…

— М?

— …Вы не могли бы пока не уходить?

Он не понял.

Фу Чжоюй смущённо погладила себя по животу:

— Когда я выйду, мы могли бы пойти поесть вместе? Я проголодалась, и бабушке нужно что-нибудь купить.

Ши Цзиньян нашёл её слова забавными, и уголки его губ невольно дрогнули в улыбке.

С тех пор как он вошёл в этот круг, он наслушался лести и фальшивых любезностей. Часто он тратил целое состояние на ужин, но съедал всего пару кусочков. А сегодня вечером луна была прекрасна, и чистое, невинное лицо девочки, освещенное лунным светом, её просящий тон тронули его сердце, вызвав в нём странное волнение.

У таких, как он, было всё, кроме искренности.

Их пути не должны были пересечься. Это он сам решил ей помочь. Ей всего шестнадцать, вряд ли у неё есть какие-то скрытые мотивы. Ему не следовало в ней сомневаться.

— Хорошо, — спокойно ответил Ши Цзиньян. — Я буду здесь ждать.

Фу Чжоюй, как и любой ребёнок, обрадовалась его согласию, улыбнулась и вернулась в отделение неотложной помощи.

Бабушка всё ещё лежала на койке в приёмном покое. Врач сказал, что после оформления документов на госпитализацию её переведут в палату.

Фу Чжоюй отодвинула занавеску, принесла стул и села.

Она выглянула — у входа никого не было. Сейчас её лицо было спокойным, как вода, без следа волнения и тревоги, которые она испытывала в такси.

— Бабушка, — тихо позвала она.

Старушка на кровати посмотрела на неё и улыбнулась:

— Тяньтянь.

— Бабушка, я хочу задать тебе один вопрос… Твоя болезнь — настоящая? — тихо спросила Фу Чжоюй.

— В старости все болеют.

— Крёстный сказал, что волнуется за меня и попросил тебя присмотреть за мной. Но в таком состоянии как ты будешь за мной присматривать?

— Не так всё серьёзно, как говорит врач. Господин Цюй в хороших отношениях с врачами здесь.

Фу Чжоюй нахмурилась, сжала губы и закрыла глаза.

Она прекрасно понимала, почему Цюй Ичэн настоял на том, чтобы за ней присматривала бабушка — ему нужна была пара лишних глаз.

Но она не понимала, почему, если он ей не доверяет, он выбрал именно её на главную роль в этой игре.

Раз уж она согласилась, то должна была сделать всё возможное. Лишний человек создавал бы лишь дополнительные проблемы и сложности.

Морщинистая рука бабушки легла на её ладонь:

— Тяньтянь, прости… Когда я вернулась домой, у меня обнаружили туберкулёз. Господин Цюй оплатил мое лечение и помог Сяо Нань уехать учиться за границу. Когда я почти поправилась, он попросил меня приехать сюда и присмотреть за тобой, и я приехала.

Фу Чжоюй открыла глаза и, скривив губы, выдавила улыбку:

— Бабушка, за что ты извиняешься? Ты приехала, чтобы позаботиться обо мне. Это я должна благодарить тебя. Ты же знаешь, что у меня давно нет отца, а где мои дедушка с бабушкой по отцовской линии, я даже не знаю. Ты растила меня с детства, я всегда считала тебя родной бабушкой.

— Тяньтянь, перед отъездом я виделась с твоей мамой. У нее все хорошо. Она просила передать тебе кое-что.

— Что?

— Раз уж ты ушла, не возвращайся.

Фу Чжоюй широко распахнула глаза. Она посмотрела на бабушку Цзи сложным взглядом, мысли в её голове путались.

Через некоторое время медсестра и лечащий врач пришли, чтобы перевезти бабушку Цзи в палату. Фу Чжоюй больше ничего не сказала. Она немного посидела с бабушкой в палате, а затем, боясь, что Ши Цзиньян слишком долго ждет, попрощалась и вышла.

Она вернулась туда, где он её оставил, но его нигде не было.

Она вышла на улицу и увидела его у входа в больницу. Он стоял, прислонившись к белой колонне, с сигаретой между средним и указательным пальцами. Дым от тлеющего табака растворялся в ночной темноте.

Должно быть, он слишком расслабился в этот момент, потому что Фу Чжоюй какое-то время стояла рядом, прежде чем он её заметил. Он потушил сигарету о мусорное ведро и повернулся к ней.

Его глаза были темнее ночи, словно водовороты в морской пучине.

— Я поговорила с бабушкой. Пойдемте поедим, — сказала Фу Чжоюй.

Он промолчал, лишь кивнул.

Фу Чжоюй вдруг взяла его под руку и лучезарно улыбнулась:

— Дядя, вы бывали в Уши?

— Один раз.

Глаза Фу Чжоюй засияли:

— Дядя, вы завтра уезжаете, и неизвестно, когда мы снова увидимся. Может, я угощу вас самым вкусным блюдом нашего города?

— И что же у вас самое вкусное? — спросил он.

— Вы точно такого не пробовали. Но это немного далековато… — она посмотрела на время. — Если поехать сейчас, должно быть, еще открыто.

— Поехали, — сказал он и убрал руку. Рука Фу Чжоюй упала вслед за его движением, но в следующую секунду его ладонь накрыла её пальцы, и он, взяв её за руку, повел её вперёд.

Фу Чжоюй на мгновение замерла и невольно посмотрела на его лицо. То ли он не заметил двусмысленности этого жеста, то ли привык к нему, то ли ему было все равно — в любом случае, в его выражении лица не было ничего необычного.

Он остановил такси, как и в прошлые разы открыл для неё заднюю дверь, затем отпустил её руку, помог ей сесть, а сам обошел машину и сел на переднее сиденье.

Фу Чжоюй ещё не успела оправиться от недавнего смущения, поэтому, когда водитель несколько раз спросил, куда ехать, она не услышала. Зато она услышала, как Ши Цзиньян позвал её «Тяньтянь». Её сердце ёкнуло, она вернулась с небес на землю и растерянно спросила:

— А?

— Куда едем? — повторил Ши Цзиньян.

Фу Чжоюй почувствовала неловкость и поспешно назвала водителю адрес.

Услышав адрес и видя состояние девочки, водитель участливо заметил:

— Туда ехать около часа.

— Ничего, поехали, — бросила она и, заметив в зеркало заднего вида, как Ши Цзиньян смотрит на неё, невольно почесала затылок. — Я просто задумалась о бабушке…

— Говорят, в том районе в последнее время неспокойно… — добавил водитель.

Ши Цзиньян наконец отвел взгляд и повернулся к водителю с холодным выражением лица. Водитель, смущенный его взглядом, решил больше ничего не говорить и нажал на газ.

В такое время работали только два типа заведений: ночные клубы и бары, а также сомнительные забегаловки, которые обслуживали полуночников и любителей развлечений.

В полночь Биг-Бен пробил, возвещая о наступлении нового дня.

Ши Цзиньян и Фу Чжоюй сидели в одном из таких уличных кафе.

Ши Цзиньян огляделся: грязные улицы, шумная, пьяная толпа, обшарпанное, засаленное помещение — в такой обстановке сложно было поверить в чистоту здешней еды.

Но сегодня он был всего лишь гостем и не хотел капризничать.

Хозяйка, похоже, знала Фу Чжоюй. Она приветливо улыбнулась:

— О, Сяо Юй, давно тебя не видела. Что так поздно? Из школы идешь? Почему в последнее время не заходила? Учеба замучила?

Фу Чжоюй с улыбкой покачала головой:

— Тётя, не говорите так, будто я раньше объедалась у вас. Не будем об этом. Тётя, я хочу чоу доуфу, можно сначала три порции?