Глава 8. Убей меня или убей своего дедушку

Цзян Сунжань слегка прищурился и холодно фыркнул: — Шэн Чуян, один раз притворилась мертвой, и теперь возомнила о себе? Смеешь говорить со мной таким тоном.

Шэн Чуян уставилась на Цзян Сунжаня и начала искать в памяти первоначальной владелицы тела воспоминания о нем.

В итоге она пришла к выводу: первоначальная владелица тела — прилипала.

Первоначальная владелица тела любила Цзян Сунжаня, но Цзян Сунжань очень ее ненавидел.

Цзян Сунжань часто насмехался над первоначальной владелицей тела, а еще приводил своих развратных шлюх и чуть ли не танцевал перед ней.

Что Шэн Чуян не могла понять, так это то, что первоначальная владелица тела все это терпела.

Мало того, что терпела, так еще и поклонялась Цзян Сунжаню, как предку.

А как же обещанные избалованность и своенравность, готовность ударить или разбить что-нибудь, если что-то не нравилось?

Увидев, что Шэн Чуян долго молчит, Цзян Сунжань подумал, что она пожалела о том, что говорила таким тоном.

— Шэн Чуян, если ты сама пойдешь и скажешь дедушке, что хочешь расторгнуть помолвку со мной, я могу простить тебя и позволить тебе быть рядом со мной.

Послушайте этот высокомерный, снисходительный тон.

Только человек с больной головой мог сказать такое.

— Зачем мне позволять трусу находиться рядом со мной?

Лицо Цзян Сунжаня помрачнело: — Кого, черт возьми, ты называешь трусом?

— Тебя и называю, Цзян Сунжань.

Шэн Чуян немного жалела первоначальную владелицу тела. Она чувствовала, что та действительно очень любила Цзян Сунжаня.

— Ты сам не смеешь противостоять своему дедушке, но посылаешь меня сказать ему о расторжении помолвки. Если ты не трус, то кто же?

Цзян Сунжань вскочил, как кошка, которой наступили на хвост: — Кто сказал, что я не смею противостоять своему дедушке?

— А что толку, если я буду противостоять?

Шэн Чуян оставалась спокойной: — Бесполезное сопротивление, конечно, не имеет смысла.

— Что ты имеешь в виду?

Цзян Сунжань был необъяснимо ошарашен такой спокойной Шэн Чуян перед ним.

Шэн Чуян: — Есть два самых эффективных способа расторгнуть помолвку.

Цзян Сунжань упер руки в бока: — Какие два?

Шэн Чуян очень серьезно предложила: — Убей меня или убей своего дедушку.

Цзян Сунжань так испугался, что руки, упертые в бока, соскользнули: — Ты шутишь?

— Ты не достоин того, чтобы я с тобой шутила.

Шутить можно только с очень близкими людьми.

— Ты… — Цзян Сунжань увидел, что на лице Шэн Чуян действительно нет и следа шутки, и его лицо сильно изменилось.

Затем он разразился ругательствами: — Шэн Чуян, ты, черт возьми, с ума сошла!

— Мяу!

Внезапно раздалось кошачье мяуканье.

Круглый белый кот с высоко поднятой головой и выпяченной грудью прошел между ними, величественный и красивый.

Шэн Чуян моргнула и неуверенно позвала: — Толстый Шарик?

Изначально величественный белый кот тут же сник, свернулся на месте в клубок, свернул маленький хвост и, подняв голову, слабо мяукнул Шэн Чуян: — Мяу… у-у-у…

По этому трусливому виду можно было безошибочно узнать Толстого Шарика.

Трудно представить, что такой хозяин, как Бо Чэньцзин, мог вырастить такого трусливого кота.

Цзян Сунжань не любил таких пушистых зверьков, он тут же отскочил и злобно спросил: — Это твоя кошка?

Вероятно, почувствовав недружелюбие Цзян Сунжаня, Толстый Шарик повернулся и злобно мяукнул ему: — Мяу-ау!

Цзян Сунжаню стало совсем не по себе.

Эта кошка перед Шэн Чуян была покорной и робкой, а на него набросилась с агрессией.

Что за двойные стандарты? Она что, демон?

— Это моя кошка.

Спокойный голос мужчины раздался из-за спины.

Шэн Чуян обернулась и увидела Бо Чэньцзина в строгом костюме.

Пуговицы рубашки были аккуратно застегнуты до самого верха, галстук завязан самым официальным виндзорским узлом. Выражение лица было равнодушным, с ощущением аскетизма, лишенного страстей и желаний.

Цзян Сунжань, который только что был зол и груб, тут же сник, как Толстый Шарик при виде Шэн Чуян.

Словно школьник, встретивший завуча, он послушно вытянулся по стойке смирно: — Шестой господин!

Оба признали поражение, но Шэн Чуян посчитала Толстого Шарика более милым.

Она присела и погладила Толстого Шарика по голове, почувствовав мягкость и шелковистость.

На ощупь так приятно.

Толстый Шарик еще и льстиво потерся о ее ладонь.

Шэн Чуян не удержалась и рассмеялась.

Милый…

Хочется забрать его обратно в Цзиечэн.

Увидев, что Шэн Чуян все еще гладит кота, не обращая ни на кого внимания, Цзян Сунжань бросил на нее сердитый взгляд: — Шэн Чуян!

Намекая, чтобы она поскорее поздоровалась с Бо Чэньцзином.

В конце концов, Шэн Чуян сейчас все еще его невеста.

Бо Чэньцзин, словно не заметив его намеков Шэн Чуян, как бы невзначай поправил Цзян Сунжаня: — По старшинству ты должен называть меня дядей-дедушкой.

Покойная старая госпожа Цзян носила фамилию Бо и была дальней родственницей семьи Бо.

Если уж притягивать за уши, то действительно можно найти какое-то родство.

Старый господин Цзян тоже был человеком с положением и, конечно, не стал бы на старости лет нагло притягивать родство с Бо Чэньцзином.

Цзян Сунжань раньше несколько раз видел Бо Чэньцзина и всегда называл его «Шестой господин», и Бо Чэньцзин его не поправлял.

Что сегодня случилось?

Бо Чэньцзин все так же смотрел на Цзян Сунжаня, выражение лица и взгляд были равнодушными, но полны давления.

Цзян Сунжань с трудом, пересиливая себя, назвал этого мужчину, который был всего на несколько лет старше его: — Дядя-дедушка.

Бо Чэньцзин тут же ответил: — Угу.

Цзян Сунжань: — … Все время казалось, что Бо Чэньцзин намеренно его задевает.

Бо Чэньцзин посмотрел на Шэн Чуян, которая все еще гладила кота: — Мне нужно кое-что уладить, присмотришь за Толстым Шариком?

Сун У уехал по делам, сегодня он приехал сам за рулем, и Толстый Шарик неизвестно когда запрыгнул в машину и приехал с ним. На банкете много людей, а у него есть дела, поэтому он не может присматривать за Толстым Шариком.

Шэн Чуян, не поднимая головы: — Ох.

Ее отношение можно назвать очень холодным.

Бо Чэньцзин не обратил внимания на отношение Шэн Чуян и, получив ответ, повернулся и ушел.

Цзян Сунжань никогда не видел такого наглого человека перед Бо Чэньцзином.

Шэн Чуян встала, держа Толстого Шарика, и увидела, что Цзян Сунжань смотрит на нее с выражением, будто видит диковинку.

— Убить меня или убить своего дедушку, решил? — Шэн Чуян гладила Толстого Шарика по шерсти, ее тон был легким и небрежным, словно она просто болтала.

Цзян Сунжань выдавил из себя: — По-моему, ты совсем с ума сошла!

Он не справится с сумасшедшей, пусть уходит!

Шэн Чуян тоже пошла в банкетный зал, держа Толстого Шарика.

Толстый Шарик тихо лежал на руках у Шэн Чуян, его глаза беспокойно бегали.

В глазах высшего общества семья Шэн была всего лишь семьей скромного достатка.

Как только Цзян Сунжань достиг совершеннолетия, Старый господин Цзян вдруг помолвил его с Шэн Чуян.

Из-за этого статус семьи Шэн вырос.

Как только она вошла, все взгляды устремились на нее, и начались пересуды.

— Почему эта вторая мисс семьи Шэн выглядит такой мрачной?

— Я вчера был на похоронах, ты не представляешь, она тогда вдруг села в гробу…

— Она правда ожила, это слишком жутко.

— Разве Шестой господин не сказал, что это был ошибочный диагноз?

— Но мне от нее все равно жутко…

Шэн Чуян прошла сквозь толпу, не отводя взгляда, и подошла к Старому господину Цзяну.

— Чуян пришла, — тон Старого господина Цзяна звучал очень приветливо, но хитрость и коварство, присущие человеку, всю жизнь пробивавшемуся в бизнесе, невозможно было скрыть.

Он посмотрел на кота на руках у Шэн Чуян: — Почему ты принесла кота?

Шэн Чуян: — Кот Бо Чэньцзина.