— Ты пойдешь по стопам отца? — спросил Гу Шуньюй, ничуть не удивившись.
Цэнь Ицин покачала головой. — Нет, я изучаю звукорежиссуру. Это Цэнь Имин хочет пойти по его стопам, он поступил на драматургию.
— Ты — на звукорежиссуру, твой брат — на драматургию, твой отец — режиссер… Да вы же настоящая звездная семейка! — воскликнул Гу Шуньюй, а затем добавил: — А я думал, ты будешь изучать языки. Ни разу не слышал, чтобы ты говорила о музыке.
— В шесть лет я выиграла детский конкурс скрипачей «Кубок комплексных капель для глаз с медвежьей желчью»! — с гордостью заявила Цэнь Ицин.
— Те, кто занимается классической музыкой, обычно такие… утонченные и изысканные… А ты вечно какая-то… сумасбродная, — поддразнил ее Гу Шуньюй.
Цэнь Ицин запустила в него казу. — Отвали! На самом деле… я передумала в последний момент. Сначала я хотела изучать тайский. У них такой милый алфавит! Я даже несколько фраз выучила!
И она что-то быстро протараторила на тайском.
— …Что это значит? — спросил Гу Шуньюй.
— У вас ширинка расстегнута, — перевела Цэнь Ицин.
Гу Шуньюй машинально опустил глаза, чтобы проверить свою ширинку, и только потом вспомнил, что на нем спортивные штаны без молнии.
Цэнь Ицин снова что-то сказала по-тайски.
— Опять ширинка? — спросил Гу Шуньюй.
Цэнь Ицин покачала головой. — У вас на ботинке… собачьи какашки.
Гу Шуньюй снова машинально посмотрел на подошвы, а затем вспомнил, что у Ван Эрцаня нет собаки.
— Я знаю еще одну фразу, и все, — сказала Цэнь Ицин.
Гу Шуньюй кивнул, предлагая ей продолжить.
Она произнесла фразу, но Гу Шуньюй почему-то замялся, не решаясь спросить перевод. — …Надеюсь, это не про какашки и не про ширинку?
— «Господин, шоу трансвеститов скоро начнется, вход через первую дверь. Если вам нужны особые услуги, обратитесь к менеджеру», — перевела Цэнь Ицин.
— Где ты нахваталась этих гадостей?! — взорвался Гу Шуньюй.
— В Паттайе, когда отдыхала там, — застенчиво ответила Цэнь Ицин. — Я подслушала объявление по радио. У меня очень хорошо получается их пародировать!
Гу Шуньюй поморщился. — …Представителям творческих профессий стоит послушать твои слова. Несовершеннолетние действительно очень быстро все схватывают!
— Жаль, что в Ловае нет факультета тайского языка, а я не хочу уезжать из провинции, — с грустью сказала Цэнь Ицин.
Гу Шуньюй подумал, что тайская речь ей очень идет.
Тайский язык сам по себе мягкий и нежный, а ее голос был таким же. Когда она говорила по-тайски, растягивая гласные, это звучало очень мило, словно она кокетничала.
Так что, наверное, к лучшему, что она не стала изучать тайский. А то вдруг она станет переводчиком, и все будут падать в обморок от ее голоса. Что тогда делать с такими извращенцами, как Сунь Цзыци?
— Звукорежиссура — это тоже хорошо, — сказал он. — Если ты когда-нибудь выпустишь аудиокнигу «Цэнь лаоши рассказывает страшные истории», я обязательно ее куплю.
— Это ты будешь рассказывать страшные истории! — фыркнула Цэнь Ицин. — И кто сейчас слушает аудиокниги?
Гу Шуньюй хотел было ответить, как вдруг кто-то крикнул: — Гу-повар!!! Отбой!!! Иди готовь!!!
Цэнь Ицин удивилась: — Ты?! Ты еще и готовишь?! Что, очередной кулинарный шедевр? «Взгляд в ночное небо»? «Туалетный коктейль»? «Рис в чистой воде»? «Помидоры в томатном соусе»?
— Я не Цэнь Имин… Разойдитесь! Сейчас я вам кое-что покажу! — сказал Гу Шуньюй.
Цэнь Ицин с опаской отошла в сторону, пропуская его. — Что ты там покажешь… Как взорвать кухню, жаря яичницу?
— Если я сегодня не приготовлю что-нибудь вкусное, чтобы заткнуть тебе рот, я… — начал Гу Шуньюй, закипая от злости.
— …Заткнешь мне рот собственными руками? — с испугом спросила Цэнь Ицин. — Молодой человек, вы в курсе, что за убийство сажают?
Гу Шуньюй почувствовал себя совершенно обессиленным. Он махнул на нее рукой. — …Иди поиграй со своими Кака-покемонами, только не мельтеши у меня перед глазами.
Цэнь Ицин показала ему язык и пошла искать Цэнь Имина.
Как только Гу Шуньюй вошел на кухню, его тут же окружила компания друзей, которые, хитро улыбаясь, начали «брать у него интервью», вооружившись вилками, ложками и лопатками: — Сяо Гу, расскажи о своих впечатлениях!
Гу Шуньюй взял самый длинный половник и, поднеся его ко рту, как микрофон, сказал: — Я полон радости! Снова могу провести время со своими лучшими друзьями-придурками!
— А что ты думаешь о Цэнь Ицин? — спросил Е Юнъюн.
Гу Шуньюй сжал кулак: — Она достойный противник! Я обязательно победю ее на Поле Битвы!
— Тьфу! Неискренне! — возмутились все.
— Точно! Заставил Сяо Нуань наговорить ей гадостей про Янь Хань, а сам типа выведывал информацию! Хотел доказать свою невиновность!
— Еще и в «Большое Солнце» пошел учиться, притворяется ее учеником! Хитрая лиса!
— Если он лиса, то Ицин — курица? Нет, она не может быть курицей!
— Тогда он и лиса, и курица одновременно! Настоящий актер!
— Вот почему он постоянно заставляет нас нападать на альянс девушек! Говорит, что хочет отомстить, а на самом деле просто хочет привлечь ее внимание!
— Бесстыдник!
Все галдели и перебивали друг друга, и у Гу Шуньюя разболелась голова. — Вы хотите есть или нет?! Заткнитесь! Е Юнъюн, иди режь овощи! Ван Эрцань, иди мой морепродукты! Остальные — вон отсюда!
Друзья друзьями, а обед по расписанию. Все, кроме тех, кого он назвал по имени, послушно вышли из кухни. Стало гораздо тише.
Всем приятного аппетита!
Гу Шуньюй такой гордый…
Кстати, когда девушки говорят по-тайски, это звучит очень нежно. Но почему тайские сериалы такие шумные? Не понимаю.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|