Су Цюаньфу знал, что, упомянув Ду Футин, Император Чунъдэ не останется равнодушным. Он помог Императору одеться и поспешил вслед за ним во Дворец Перечной Комнаты.
Ночь была глубокой и очень холодной, позади не следовало никого из других дворцовых слуг.
В ушах слышался только свист ветра, время от времени проносящегося мимо, и редкий шорох шагов по снегу.
Эта зима была по-настоящему пронизывающе холодной, особенно после выхода из теплого зала. Пронизывающий ветер пытался задуть под воротник и в рукава, и это леденящее ощущение было не из приятных.
Су Цюаньфу должен был следить за снегом, выпавшим в первой половине ночи и еще не убранным, а также изо всех сил защищать дворцовый фонарь.
Но как бы он ни старался, пламя свечи в фонаре дрожало, словно ряска на воде, и в конце концов было задуто ветром.
К счастью, высоко в небе висела луна, и ее холодный свет позволял видеть путь впереди.
Они не ожидали, что, дойдя до Дворца Перечной Комнаты, обнаружат тяжелые дворцовые ворота запертыми. Вокруг не было слышно ни звука, вероятно, все во Дворце Перечной Комнаты уже спали.
Снаружи неустанно завывал пронизывающий холодный ветер, стоял снег и лед. Они проделали весь путь пешком и теперь наткнулись на закрытую дверь.
Су Цюаньфу взглянул на разбитый дворцовый фонарь в руке. Они пришли совсем не вовремя, такого еще никогда не случалось.
Но об этом нельзя было говорить. Когда Император посещает гарем, дворцовые слуги должны уведомить наложницу, а Тун Гуань должен внести запись в Тун Ши.
Он думал, что Император будет следовать обычной процедуре.
Однако сегодня Император пришел напрямую, не используя Императорский паланкин и не взяв с собой дворцовых слуг.
Слуги Дворца Перечной Комнаты тоже заранее ничего не знали.
Они вышли из Дворца Цяньцин в три четверти часа Хай, а сейчас уже приближался Час Цзы. По правилам, Дворцу Перечной Комнаты уже пора было запирать ворота и закрываться. Не запирать их было бы нарушением дворцовых правил.
Глядя на плотно закрытые дворцовые ворота, Су Цюаньфу не осмелился посмотреть на лицо Императора, опасаясь его гнева. Ни секунды не колеблясь, он низко склонил голову и поспешно предложил:
— Этот раб сейчас же прикажет открыть замок.
Все это было попыткой исправить положение, надеясь, что еще не слишком поздно.
Император с улыбкой посмотрел на запертые ворота и махнул рукой:
— Не нужно.
Затем Су Цюаньфу увидел, как Император Чунъдэ обошел ворота справа. Он поспешил за ним, теперь он лишь надеялся, что не навредит Благородной супруге.
Ночная мгла сгустилась, только в небе висела бледная луна.
Шаги Императора были уверенными, его высокая и стройная фигура двигалась спокойно и без суеты.
В лунном свете его лицо выглядело таким же суровым и резким, как обычно.
Но Су Цюаньфу казалось, что Император идет наугад, не зная, куда ведет их путь.
Су Цюаньфу видел, что Император Чунъдэ не произнес ни слова, и у него не хватило смелости спросить.
Пройдя примерно четверть часа, они остановились у зарослей сорняков.
Обычно здесь никто не ходил, и было трудно заметить в неприметном месте позади ветхую Боковую калитку, скрытую сорняками. Слабый свет падал на калитку, освещая старый ржавый замок.
Император Чунъдэ снял замок. Скрип открывающейся двери был едва слышен из-за шума ветра. Он медленно толкнул Боковую калитку и, слегка наклонив голову, вошел.
Войдя, они оказались словно в какой-то дровяной сарай.
Обойдя безлюдное Западное крыло, пройдя мимо Цветочной стены, они наткнулись на большое акациевое дерево, под которым висели качели, обвитые шелковыми лентами.
Чем дальше Су Цюаньфу смотрел, тем знакомее ему все казалось. Внезапно он понял, что они вошли во Дворец Перечной Комнаты.
Пройдя дальше мимо Искусственной горы, они добрались до Главного зала Дворца Перечной Комнаты.
Тот, кто не знал всех уголков Дворца Перечной Комнаты, не смог бы пройти весь путь, никого не потревожив, и легко найти покои Благородной супруги.
Уверенность Императора Чунъдэ в пути поразила Су Цюаньфу.
Если бы Император не заботился о ней, зачем бы он тратил такие усилия? Вероятно, даже слуги Дворца Перечной Комнаты не знали о ветхой Боковой калитке, которую трепали ветер и дождь, в этом неприметном уголке.
Су Цюаньфу следовал за Императором, решив впредь уделять больше внимания всем делам Дворца Перечной Комнаты.
Увидев прибывших Императора Чунъдэ и Су Цюаньфу, Ду Футин вздрогнула, подумав, что у нее что-то не так с глазами. Она подняла руку и потерла сонные брови и глаза. Люди перед ней все еще были там, это не была галлюцинация.
Молодой человек снаружи, одетый в темно-сине-зеленый халат с золотым узором и вышитым питоном, поверх которого был надет плащ с журавлями из серого лисьего меха на креповой подкладке, был настоящим Императором Великой Цинь Сяо Люем — ее А Шэном.
Даже если он потерял память, он все равно был ее А Шэном.
Встретившись взглядом с Императором, который остановился, глядя на ее лицо, Ду Футин тут же оживилась. Она поспешно присела в поклоне и пригласила его во внутренние покои.
Когда Императору прислуживала Благородная супруга, Су Цюаньфу не стал приближаться, чтобы не мешать им. Он разбудил двух или трех слуг Дворца Перечной Комнаты, и они ждали в боковой комнате у очага, готовые прислуживать, когда господин позовет.
Войдя в комнату, Император Чунъдэ вдохнул знакомый тонкий аромат мяты.
Ду Футин не любила насыщенные ароматы, популярные в Великой Цинь. Она предпочитала мятный аромат, не приторный, легкий и изящный, который часто делал людей бодрыми, спокойными и радостными.
Он окинул взглядом бронзовый угольный таз с золотым покрытием и эмалью, стоявший в комнате, и перевел взгляд через таз на столик у окна с узором из камыша и парчовых карпов. На столике стояла молочно-белая ваза из жуяо, в которую были вставлены сухие ветки сливы, найденные неизвестно где, толщиной чуть больше фаланги пальца взрослого мужчины. Это придавало комнате особую поэтичность.
— Почему раньше Благородная супруга не проявляла такой изысканности?
Ду Футин проследила за взглядом Императора, остановившимся на сухих ветках:
— Мы с дворцовыми служанками подобрали их осенью. Они лежали в стороне, и только вчера я вспомнила о них и поставила в вазу.
Внутренние покои знатных дам обычно украшали стихи, каллиграфия и картины, или же вышитые цветы и травы. Никто не видел, чтобы кто-то украшал комнату сухими ветками. На ее губах появилась смущенная улыбка, но она не пыталась скрыть их.
В памяти Императора Чунъдэ, казалось, тоже была женщина, которая перед его дальними поездками снова и снова напоминала ему не забыть привезти подарки. Это были не золото, серебро, жемчуг или украшения, а она всегда просила его найти способ привезти сухие ветки и опавшие листья из разных мест. Она велела развешивать сухие ветки по белым стенам, а опавшие листья использовать как закладки. Но в конце концов, через несколько дней все это оказывалось в кухонной печи.
Император Чунъдэ не мог ясно разглядеть лицо той женщины, но он точно знал, кто это. Когда он увидит этого человека, он сможет успокоиться.
— У меня есть еще несколько веток в кабинете. Как-нибудь приглашу вас туда посмотреть.
Ду Футин подумала, что Император Чунъдэ восхищается ее сухими ветками, и, вспомнив, что они есть не только во внутренних покоях, тут же сказала.
Ее тихий, нежный голос вернул Императора к реальности, подавив тоску, которая мучила его день и ночь. Он перевел взгляд на женщину:
— Цзяо Цзяо, у тебя холодный характер, почему ты одета так легко?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|