Глава 4 (2) (Часть 3)

— Мой папа говорит, что все девочки любят клубничное, — сказал А Цзэ.

— Вовсе нет, шоколадное! Моя мама говорит, что девочки больше всего любят шоколад! — возразил другой мальчик и, зачерпнув ложкой своего мороженого, протянул ей. — Вот, держи, очень вкусное!

— Неправда, я девочка, и мне больше нравится ванильное! Красивая сестренка, попробуй мое!

В итоге дети наперебой наполнили ее стаканчик мороженым разных вкусов.

Они были так настойчивы, что Хуайань не смогла отказаться и послушно съела все мороженое. Увидев, что она так их уважила, дети радостно продолжили играть и шуметь в гостиной, даже включили телевизор и начали играть в видеоигры.

Честно говоря, она устала. Ей давно пора было подняться наверх в свою комнату и отдохнуть. Даже если она не сможет уснуть, ей следовало подумать о будущем. Ей не стоило больше здесь оставаться, нужно было снова связаться с теми контрабандистами и договориться о времени отъезда.

Однако эти мальчики и девочки перед ней были такими невинными и живыми, их смех и шум раздавались повсюду. Почему-то это ее необъяснимо успокаивало.

Потом, сама не заметив когда, четырехлетняя малышка прижалась к ней, беспрестанно зевая. Когда Хуайань это осознала, ее саму уже клонило в сон, и она невольно подтянула ноги на диван.

Она не должна была здесь засыпать, и, конечно, она не собиралась спать в этом месте. Она просто прикроет глаза на минутку.

Но здесь было так тепло. Летний полуденный ветерок проникал через окно. Дети смеялись и шумели, и все казалось таким мирным.

Она закрыла глаза, открыла, снова закрыла.

«Совсем ненадолго», — подумала она и закрыла глаза.

Через час в комнату вошел мужчина. Дети тихонько окружили диван и смотрели на нее, как на Спящую красавицу. Увидев его, они замерли, а он приложил палец к губам, призывая к тишине.

А Цзэ поднял малышку, которая лежала у нее на ногах, а мужчина осторожно взял Хуайань на руки с дивана.

Она вздрогнула, попыталась открыть глаза, но он лишь наклонился и тихо прошептал ей на ухо, успокаивая:

— Шшш, все в порядке, спи. Еще рано.

Она вздохнула и, как бывало раньше, расслабилась, прильнув к нему.

Он знал, что она просто слишком устала, измучена, и поэтому ошибочно приняла настоящее за прошлое. Но это ее бессознательное движение все равно заставило его сердце сжаться.

Находясь у брата Чжэня, он видел на экране, как она помогала детям натирать воском лестницу, и едва сдержался, чтобы не подняться и не остановить ее.

Но он знал, что она, несмотря на усталость, так усердно натирала лестницу, чтобы убежать от реальности. Потому что боялась оставаться одна в комнате. Наедине с собой она слишком много думала, не могла подавить горечь, не могла проглотить боль. Раньше, когда ей снились кошмары или было очень плохо, она несколько раз вставала посреди ночи и начинала заниматься домашними делами, начищая все до блеска.

Это был ее способ заглушить чувства. Монотонная работа позволяла ей ни о чем не думать, утомляла ее до такой степени, что она уже не могла ни о чем думать, и только тогда она могла заснуть.

Он поднял эту упрямую, несгибаемую женщину наверх, отнес в ее комнату, уложил в постель и накрыл одеялом.

Как только она оказалась в постели, она снова свернулась калачиком, закусив губу и нахмурив брови. В уголках ее глаз блеснули слезы. Ему следовало уйти, но он не мог удержаться и сел рядом с ней, вытирая слезы с ее глаз и снова и снова нежно поглаживая ее лоб между бровями, пока они не разгладились.

Ему очень хотелось лечь рядом с ней, крепко обнять ее, как в те три года и шесть месяцев, спать рядом с ней, убаюкивать ее. Но она не приглашала его, а он обещал больше ее не беспокоить.

Поэтому, хоть и не хотел, он все же отнял руку, подсунул ей в объятия подушку, встал и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Как бы то ни было, по крайней мере, она все еще здесь.

Хотя она и пообещала остаться, он знал, что это были лишь пустые слова, отговорка. Как он и говорил, она в любой момент могла снова сбежать. Она ничего им не была должна, не была должна «Красному глазу», не обязана была оставаться и помогать. А бегство для нее давно стало инстинктом.

Ему стоило поблагодарить ту стайку обезьянок внизу за то, что они заняли ее так, что она забыла обо всем остальном.