Пролог

Вечер каждой первой пятницы месяца — это время традиционного сбора семьи Цюань.

Будь то ветер и дождь или лютый мороз, трое братьев Цюань, каждый из которых добился больших успехов в своём деле, непременно преодолеют все препятствия, чтобы ровно к семи вечера вернуться на виллу родителей на горе Янминшань, поужинать и пообщаться с ними.

За десять лет никто ни разу не пропустил встречу. Семейные собрания Цюань всегда были такими гармоничными, тёплыми и...

Шумными.

— Нет!

— Нельзя!

— Как эта женщина могла умереть?

— Её сын с таким трудом добился успеха, её невестка восстановила память, ребёнок вот-вот родится, казалось, всё вот-вот наладится, как она могла умереть?! —

Перед огромным 58-дюймовым телевизором Ма Хэлань — самая властная хозяйка в доме Цюань — вдруг издала душераздирающий стон. Она совершенно не ожидала такого поворота сюжета на сто восемьдесят градусов. Прикрыв рот рукой, она плакала навзрыд, её вид выражал такое горе, будто умерла она сама.

— Не расстраивайся, это всего лишь сто тридцать восьмая серия, эта женщина обязательно воскреснет, — рядом на диване Цюань Фанчжи — самый "неавторитетный" хозяин дома — неторопливо обнял любимую жену, взял заранее приготовленные салфетки и заботливо вытер её слёзы.

— Н... но ведь её невестка вот-вот родит! Если она умрёт, то не увидит рождения внука! У-у-у... Как небеса могут быть так жестоки?

— Эта женщина ведь не сделала ничего плохого... — Ма Хэлань продолжала рыдать.

— Перестань плакать, если ты навредишь себе слезами, моё сердце будет болеть, — тихо утешал её Цюань Фанчжи.

— Мне всё равно! Немедленно звони на телестудию! Скажи им изменить сценарий, пусть актёры всё переиграют! Эта женщина не может просто так умереть, это слишком жестоко!

— Чем больше Ма Хэлань думала об этом, тем больше расстраивалась и злилась. В конце концов, она просто схватила телефонную трубку, сунула её мужу в руки и капризно потребовала, чтобы он позвонил на телестудию и восстановил справедливость.

За всю свою жизнь Цюань Фанчжи ни разу не отказывал жене, и этот раз, конечно, не стал исключением.

Взяв трубку, он ловко набрал номер. Длинный номер телефона он давно знал наизусть, словно был хорошо натренирован.

Глядя на такое эксцентричное поведение родителей, трое братьев Цюань, сидевшие поодаль, оставались совершенно безучастными.

Старший, Цюань Тяньшо, склонился над толстой книгой на иностранном языке и быстро что-то записывал непонятной скорописью. Его взгляд был острым, как у ястреба, суровое красивое лицо выражало полную сосредоточенность, а вся его фигура излучала ауру непревзойдённого превосходства. У его длинных мускулистых ног валялось с десяток иностранных книг — от истории японских войн до кинокритики разных стран.

Второй, Цюань Тяньчжань, сидел с наушником в одном ухе, отбивая такт указательным пальцем правой руки, а левой записывая ноты и знаки в партитуру. В его взгляде сквозила ледяная отстранённость, но глубокие черты его лица были настолько привлекательно-суровы, что женщины готовы были визжать от восторга. Даже сидя в кресле, украшенном кружевом с мелкими цветочками, он производил устрашающее впечатление.

Младший, Цюань Тяньци, управляя мышкой, внимательно просматривал плотно исписанные страницы рекламных и маркетинговых планов, электронные документы и бюджеты. Несмотря на огромный объём работы, выражение его лица оставалось лёгким и непринуждённым, а на изысканно-красивом лице неизменно играла мягкая улыбка, словно он имел дело не с удушающим давлением, а с увлекательной игрой.

Хотя внешность и характеры троих братьев немного различались, все они были одинаково высокими, выдающимися и неотразимо обаятельными.

Из динамиков телевизора снова донеслись то высокие, то низкие крики и плач. Ма Хэлань, не отрываясь смотрела на экран, прижимала руку к груди и всхлипывала в унисон. Видя, что жена снова вся в слезах, Цюань Фанчжи быстро изложил суть жалобы по телефону, а затем снова поспешил утешать любимую.

— Почему ты опять плачешь?

Ма Хэлань тут же бросилась в объятия мужа.

— Дорогой!

— Эта невестка так расстроилась, что у неё начались преждевременные роды! Её увезли в реанимацию, а потом... потом пошли финальные титры! У-у-у... Как можно так делать?

— Вечно обрывают на самом интересном месте! А что, если у невестки случится выкидыш?

Она плакала и жаловалась, а Цюань Фанчжи без устали утешал любимую жену. Огромная гостиная наполнилась их голосами — высоким и низким — и скорбной музыкой финальных титров. Прошло три минуты, и передача наконец закончилась.

— Мам, это же выдумка.

Закрыв книгу, Цюань Тяньшо очень объективно высказал своё мнение.

Ма Хэлань резко втянула воздух, не веря своим ушам.

— Выдумка?

— Выдумка?

— Ты смеешь говорить, что это выдумка?!

— С каждым словом её голос повышался на тон. — Ах ты, негодник! Если у тебя хватит смелости, повтори ещё раз!

Он не был негодником, но смелости ему было не занимать.

— Драмы по своей сути выдумка. Более того, эту пьесу написал я, — особо подчеркнул он. — Поэтому, пожалуйста, не звоните больше на телестудию, это только создаёт мне проблемы.

Ма Хэлань заскрежетала зубами от злости, всё её тело дрожало. Она уже собиралась разразиться бранью, но тут между ними ловко вклинился мягкий голос.

— Наконец-то закончилось?

— Папа, мама, если у вас больше нет никаких поручений, могу я идти?

— Закрыв ноутбук, Цюань Тяньци элегантно поднялся с дивана.

Вслед за ним, воспользовавшись моментом, Цюань Тяньчжань тоже быстро встал, держа партитуру и MP4-плеер. Сразу за ними и Цюань Тяньшо поднялся с сумкой книг, следуя за младшими братьями.

Увидев, что трое братьев, не сказав ни слова утешения, собрались уходить, Ма Хэлань так разозлилась, что даже слёзы высохли. Она тут же вскочила, меча громы и молнии.

— Кто вам разрешил уходить?

— Всем сесть!

— Тигрица показала когти!

Братья сначала многозначительно переглянулись, а затем медленно вернулись на свои места и сели.

— Ты!

— Ты!

— И ты! —