Публичный дом

Голоса за дверью стихли. Похоже, та женщина бросила их и ушла.

Дверь открылась, и с их глаз сняли повязки. Перед ними стояла другая женщина. Она отослала слугу, стоявшего позади нее, а затем принялась разглядывать их лица, пощипывая щеки: — С сегодняшнего дня зовите меня Мамаша Ду, поняли?

Девушки вокруг хором ответили.

— Раз попали сюда, забудьте обо всех своих мыслях. И не думайте бежать.

Казалось, женщина читала ее мысли и намеренно предостерегала ее.

Затем вошли слуги и увели их одну за другой. Ай Ши-эр до сих пор не понимала, куда она попала.

Ее привели в другую комнату. Комната была темной, кровать застелена длинным белым меховым покрывалом. Помещение было просторным, с туалетным столиком, заставленным румянами и пудрой. Внешняя и внутренняя части комнаты разделялись ширмой. Во внутренней части висели многослойные занавеси, но они казались почти прозрачными.

Слуга привел ее сюда и ушел. Она осталась одна. Вечером вошла Мамаша Ду, с улыбкой позвала Ши-эр и велела идти ужинать. Мамаша Ду всегда улыбалась, но Ай Ши-эр находила ее улыбку странной и неприятной. Мамаша Ду сказала, что если она будет хорошо «обслуживать» людей, то получит много выгод. Наивная Ши-эр подумала, что речь идет о прислуживании гостям, как это делают служанки.

Ай Ши-эр понимала, что Мамаша Ду ей не доверяет, поэтому ее дверь всегда запирали. Она подумала, что если будет хорошо «служить», Мамаша Ду, возможно, успокоится, и тогда появится шанс сбежать.

Ай Ши-эр с готовностью согласилась. Мамаша Ду, сияя от радости, ушла.

Однако в последующие дни все пошло не так, как ожидала Ай Ши-эр. Мамаша Ду не выпускала ее «обслуживать» гостей, а дверь по-прежнему запирала. Ай Ши-эр начала беспокоиться, опасаясь, что Мамаша Ду все еще не доверяет ей и не позволит «работать».

Однажды вечером, когда слуга принес еду, Ай Ши-эр умоляла его позвать Мамашу Ду. Она отдала ему золотую шпильку с туалетного столика, и только тогда слуга согласился.

Слуга не обманул, Мамаша Ду действительно пришла. Ай Ши-эр, увидев проблеск надежды, спросила Мамашу Ду, почему ее до сих пор не выпускают, не потому ли, что ей все еще не доверяют и запирают дверь.

Мамаша Ду ответила лишь: «Скоро», — и ушла. На этот раз дверь снаружи не заперли.

На следующее утро Ай Ши-эр разбудили очень рано. В комнату вошло несколько пожилых женщин. Они стащили Ай Ши-эр с кровати. Женщины по очереди представились и объяснили цель своего визита. Мамаша Ду, покупая ее у той женщины, знала, что Ай Ши-эр из Мо-нань. Но здесь могли «работать» только девушки из Центральных равнин, потому что гости считали их нежными и милыми. Поэтому Мамаша Ду потратила большие деньги, наняв пожилых женщин, которые раньше служили наложницам во дворце, чтобы обучить Ай Ши-эр этикету Центральных равнин, их языку и тому, как носить многослойную одежду.

Уже в первый день Ай Ши-эр едва выдерживала. Она была умна и еще в детстве выучила язык Центральных равнин у тётушки Лянь. Одежду она кое-как терпела. Но вот игра на цитре, шахматы, каллиграфия и живопись — в этом она ничего не смыслила!

Устав за день, она уснула очень рано, но сон был беспокойным. Даже во сне она продолжала упражняться в игре на цитре, шахматах, каллиграфии и живописи.

Посреди ночи она проснулась от страха. Только она собралась снова заснуть, как снаружи донеслись пронзительные женские крики. Звучали они очень жутко.

Не в силах сдержать любопытство, Ай Ши-эр встала и тихонько приоткрыла дверь. Хотя Мамаша Ду сняла замок, она предупреждала ее не выходить из комнаты ни на шаг.