Глава 5

Когда у неё была утренняя смена, она приходила пораньше, приносила приготовленный ею овощной омлет-рулет и свежевыжатый сок, чтобы позавтракать с ним, и напоминала ему есть больше овощей и свежих фруктов для здоровья.

Он тогда немного недоумевал, они сейчас… всё ещё в отношениях врач-пациент? Но ни одна медсестра не стала бы делиться завтраком со своим пациентом, использовать свободное время, чтобы поболтать с ним и развеять скуку.

Наверное, друзья?

Однажды, когда она принесла лекарства, он в шутку поддразнил её:

— Сегодня нет радужных конфет?

— Нет. Держи, тебе двойной Чупа-чупс.

Она достала леденец на палочке из кармана.

После этого она всегда могла достать какие-нибудь маленькие сладости, полушутя предлагая их ему.

Он думал, по крайней мере, так должно быть.

Он попросил А Вэя принести ему стеклянную банку с крышкой и складывал туда эти маленькие сладости, поставив её в ящик стола, ближайший к кровати.

Однажды, когда она пришла на работу, она выглядела неважно, улыбка на её губах была очень натянутой.

Он не знал, стоит ли спрашивать, и как спросить. Если бы он спросил её прямо — почему ты грустишь?

Она бы сказала? Были ли они друзьями, которые могли делиться своими переживаниями?

Когда в полдень пришёл А Вэй… он почему-то вдруг попросил его купить яичный пирог.

— Яичный пирог? Тот, что пекут в странных формочках, мягкий, сладкий, для детей? — Ян Шувэй выглядел озадаченным.

Ему послышалось, и ему нужно сходить к ЛОРу, или старший брат помолодел?

— Тебе не послышалось, именно такой. У бокового входа в больницу есть продавец, иди скорее.

Ян Шувэй с недоумением купил его и вернулся. Ян Шучжао сел в инвалидную коляску и сам поехал к посту медсестёр, чтобы найти её.

Её не было на посту. Он поехал вдоль коридора и возле пожарного выхода услышал тихое всхлипывание.

Он оттолкнул полуоткрытую дверь пожарного выхода. Человек, сидевший на лестнице, обхватив колени, поднял на него мокрые глаза.

Он ничего не сказал, просто подъехал на инвалидной коляске и протянул ей маленький пакет с яичным пирогом.

Она смотрела на него ошеломлённо, казалось, не могла прийти в себя.

Тогда он взял один кусочек и поднёс к её губам.

Она моргнула, словно очнувшись, и, не отнимая его руки, открыла рот и съела кусочек за кусочком. Затем она опустила голову, уткнулась лицом ему в колени и беззвучно заплакала.

Он не сказал ни слова утешения, просто тихо смотрел на неё.

Подумав немного, он медленно поднял руку, положил её на её дрожащие плечи и спину и тихо погладил.

Раз, потом ещё раз, очень терпеливо, сопровождая её молчаливой и глубокой нежностью.

А потом даже редко появлявшийся Ян Чжунци заметил необычную атмосферу между ними.

— Что происходит между Шучжао и этой симпатичной медсестрой? — Взгляды и взаимодействие были необычными.

Ян Шувэй пожал плечами.

— Наверное… они на стадии «предвестия любви».

Он и сам не ожидал такого развития событий. Если маленькая медсестра станет его невесткой, он обеими руками за. Посмотрите, как хорошо себя чувствует старший брат в последнее время, даже улыбка стала чаще появляться. С тех пор, как случилась беда, он ни разу не видел его таким расслабленным, по-настоящему расслабленным, а не просто скрывающим свою боль спокойствием.

Он никогда не видел, чтобы старший брат смотрел на девушку таким мягким взглядом. Когда он был один в палате, он играл с наполовину наполненной стеклянной банкой со сладостями, и на его губах появлялась лёгкая улыбка.

И маленькая медсестра, когда говорила с братом, тон у неё был мягче, чем с другими пациентами, взгляд нежный, улыбка сладкая, всё было совсем по-другому.

Он ждал, когда же старший брат признается, чтобы едва заметные искры симпатии разгорелись в пламя любви. Он очень этого ждал.

В ночь перед операцией Ян Шучжао Тань Цзяминь осталась с ним в палате, смачивая ватной палочкой его губы.

— Тебе пока нельзя пить и есть. Когда выйдешь из операционной, я приготовлю тебе овощной омлет-рулет.

Она помнила, что он очень любил это блюдо.

Он погладил ноги под одеялом.

— Ни разу я так не надеялся на успех операции, как сейчас, чтобы вернуть телу свободу. У меня ещё столько всего, что я хочу сделать…

В том числе, пережить незабываемую любовь.

— Ты что, с ума сошёл?

Она рассмеялась, ругая его.

— Независимо от результата операции, ты всё равно сможешь делать то, что хочешь. Ничего не изменится.

— Правда? — Он поднял глаза и пристально посмотрел на неё.

— Ты думаешь, ничего не изменилось?

— Они говорят, что раньше ты был очень выдающимся, умным, решительным, с собственным мнением. После того, как ты перестал заниматься музыкой и взялся за учёбу, ты получил степень легко и блестяще. В какой-то момент твой дедушка даже подумывал, не лучше ли будет, если семейным бизнесом займёшься ты? А потом случилась беда. Молодой человек, полный энергии и с безграничным будущим, мгновенно рухнул с небес в пучину отчаяния.

— Я не знала тебя прежнего, не знаю, насколько выдающимся и замечательным ты был тогда. Я вижу тебя таким, какой ты сейчас. Это считается пучиной? Прости, мне не с чем сравнивать, и я так не думала. Ты — это ты. Я не знаю, что изменилось.

Он замолчал на некоторое время.

— Цзяминь, я постараюсь жить очень свободно, не ограничиваясь этим маленьким пространством инвалидной коляски.

По крайней мере, он знал, что она не разочаруется в нём нынешнем.

— Вот и хорошо.

Она поставила стакан с водой на стол и протянула руку, чтобы поправить ему одеяло, но он перехватил её руку.

— У тебя завтра смена, когда будет операция?

— Нет, у меня завтра выходной.

Когда он отпустил её руку, она тихонько протянула пальцы и снова взяла его за руку.

— Но я приду, буду ждать тебя у операционной.

Она сдержала своё обещание. Когда его вывезли из операционной и разбудили от наркоза, первое, что он увидел, открыв глаза, была она, улыбающаяся и приветствующая его.

— Привет, очнулся?

Он закрыл глаза, потом открыл, повторив это несколько раз.

— Голова немного кружится.

Она знала, что у него аллергия на некоторые лекарства.

— Есть аппетит?

Он покачал головой.

— Тошнит.

Желудок был пуст, он мог только извергать желудочный сок. После полудня мучений он так устал, что почти потерял сознание.

Ян Шувэй стоял рядом, и ему было больно смотреть.

Каждая операция словно отнимала у него половину жизни, но результат всё равно не менялся. И он ни разу не жаловался, почему его так мучают, просто молча принимал все их решения, а потом терпел все разочарования и горькие плоды.

Тань Цзяминь устроила его поудобнее, поправила одеяло, а потом обернулась и увидела плачущее лицо Ян Шувэя.

— Не надо так. Ему тяжело будет это видеть.

Эмоции близких легко влияют на пациента, а Ян Шучжао очень заботился о чувствах родных.

Она однажды спросила его: — Почему ты никогда не злишься?

А он в ответ спросил: — На кого мне злиться? Единственные, кто потерпит мои эмоции, — это семья. А Вэй, как и я, тоже переживает боль потери родителей, и ему ещё приходится бегать и хлопотать из-за моих ног. Ему не легче, чем мне. Какое у меня право злиться на него?

Он даже не хотел, чтобы его эмоции стали обузой для младшего брата, поэтому всегда говорил «хорошо», всегда соглашался, был образцовым пациентом на сто процентов.

Всякий раз, когда она вспоминала его такую сдержанность, сердце её сжималось от боли.

За два дня до выписки Ян Шучжао Ян Чжунци тихо подошёл к ней и спросил: — Ты не хочешь стать домашней сиделкой для Шучжао?

Он также сказал, что всё уладил с её непосредственным начальством, что она получит бессрочный отпуск без сохранения зарплаты, а не уволится. Когда она захочет вернуться, это будет зависеть только от её желания.

Что касается семьи Ян, то её зарплата будет абсолютно достойной.

Он всё сказал, всё уладил так тщательно, что придраться было не к чему. У неё просто не было причин отказаться.

К тому же… её сердце не хотело отказываться.

Этот мужчина, который впервые в жизни вызвал у неё столько смутных чувств и так сильно её ранил, она хотела остаться рядом с ним, заботиться о нём.

【Сцена 3】

И вот, спустя четыре года, то её желание пожалеть его, заботиться о нём, видеть его лучше, всё ещё не изменилось.

А потом он заговорил и снова дал ей такую возможность.

Стоит ли ей соглашаться? Может ли она согласиться?

Три дня она колебалась и мучилась, всё ещё не решаясь, как ему ответить.

Старший брат Чжаомин сказал, что ошибки нужны для роста, исправления и возмещения. Просто раскаиваться в сердце бесполезно.

Раз уж все эти четыре года она постоянно думала о том, как он, то почему бы не воспользоваться этой возможностью быть рядом с ним, чтобы хорошо возместить свой долг перед ним? Почему бы не сделать это?

Он нуждается в ней!

Его холодный взгляд, словно готовый быть поглощённым безграничным одиночеством, он ждал её, чтобы она протянула руку и взяла его за руку.

Она знала, действительно знала.

Телефон зазвонил слева, от испуга она выронила палочки для еды и в панике ответила.

— Здравствуйте, кто это?

— Это Ян Шучжао.

— А? — Движение руки, поглаживающей грудь, остановилось, и она почувствовала, как сердце снова забилось беспорядочно.

— Я вам помешал?

— Нет, нет. Сейчас обеденный перерыв, время обеда.

Она думала, он звонит, чтобы узнать о её решении.

— Эм… я, я ещё не…

— Я не тороплю вас. Сегодня утром немного кашлял, хотел спросить, как вы готовили тот фруктовый суп, который варили для меня раньше? Тот, с яблоками и грушами.

— Вам плохо? Осенью и зимой легко заболеть, нужно беречься. Вы ходили к врачу?…

Кстати, он больше всего ненавидел ходить к врачам.

Поняв, что нечаянно снова начала ворчать, она тут же остановилась и добавила: — Я приготовлю его вечером и принесу вам.

— Приходите готовить сюда, я тоже хочу научиться.

— Зачем учиться?…

Зачем спрашивать? Потому что рядом с ним нет человека, который бы обо всём позаботился.

Она замолчала на мгновение, потом снова заговорила: — Шучжао, вы не против?

Жениться на женщине, которая когда-то унизила его гордость, неужели в сердце нет ни малейшего осадка? Неужели в будущем это не посеет зерно недоверия в браке? Так…