Прошлое (Часть 2)

Казалось, он хотел спросить и сказать еще очень многое, но боялся меня растревожить и в итоге ничего не сказал, лишь бормотал, повторяя: «Ну хорошо, хорошо…» Говоря это, он вдруг начал сильно кашлять. Вероятно, боясь помешать моему отдыху, он махнул мне рукой и, сгорбившись, вышел.

С пустым желудком я толкнула дверь своей комнаты. Впервые я смогла рассмотреть этот неправдоподобно большой дом.

Хрустальная люстра свисала с потолка высотой почти двадцать метров. Розовый и белый были основными цветами интерьера. Мебель в стиле барокко, повсюду кружева и живые цветы.

Я посмотрела вверх по лестнице: на втором этаже располагались комнаты близняшек и Лю Ли, а третий этаж был завален их бесчисленными туфлями, сумками, аксессуарами и нарядами.

Судя по дневнику, Се Шици, если только сестры не посылали ее за чем-то, никогда не поднималась наверх, а жила в своей комнатке в полуподвале, рядом с гаражом.

— Ой, барышня наконец-то проснулась!

Говорила женщина лет пятидесяти, в фартуке лимонного цвета, с фальшивой до мозга костей улыбкой. Это, должно быть, и есть та самая Ван Ма?

От ее возгласа наверху одновременно открылись две двери, и сестры в шлепанцах спустились по деревянной лестнице, шаг за шагом приближаясь ко мне.

Я не сразу смогла разобрать, кто из них Цзыцзе, а кто Цзыцюэ, да мне и не дали времени разобраться — одна из них уже замахнулась рукой, собираясь ударить меня по лицу.

Следовало ожидать от них грубости, но я не думала, что встреча будет именно такой.

В свои тридцать лет я в детстве несколько лет занималась тхэквондо во Дворце пионеров. Хоть и на любительском уровне, но этого было достаточно, чтобы не позволить этим двум девчонкам дать мне пощечину.

Раздался хлопок — я крепко схватила ее за запястье.

— Ты что делаешь? — спросила та, что хотела меня ударить.

Я искоса посмотрела на нее и спросила в ответ:

— А ты что делаешь?

— Отпусти! Ты, дрянь! Вздумала прыгать в реку! Прыгнула так прыгнула, так еще и не утонула! Из-за тебя моя мама получила пощечину от твоего никчемного папаши! Я просто возвращаю ей должок!

— Мой отец никчемный? А твоя мать, которую он ударил, разве не еще более никчемная? — холодно ответила я.

Еще одна рука быстро полетела к моему лицу с другой стороны. Похоже, в этой семье дети решают споры силой, если не могут переспорить.

В следующую секунду обе сестры оказались в моей власти, я держала их за руки. В их глазах читалось полное неверие.

— Только побывав на пороге смерти, начинаешь ценить жизнь. Советую вам убираться подобру-поздорову. В следующий раз не ждите от меня пощады, — сказав это, я отпустила их руки. Сестры отшатнулись на несколько шагов.

Поворачиваясь, я мельком увидела, как у Ван Ма отвисла челюсть.

Почувствовав движение за спиной, я мысленно вздохнула. Неужели нельзя и минуты побыть в тишине?

Я присела, сгруппировалась, развернулась боком, схватила бросившуюся на меня фигуру и, используя силу поясницы, швырнула ее вперед. Нападавшая упала на пол и застонала.

Глядя на лежащую на полу — не знаю, старшую или младшую сестру, — я сказала:

— Я же предупреждала. Вот что бывает, когда не слушаешь советов.

Кто-то ахнул, но все остались стоять на месте, не смея пошевелиться.

Я тихо усмехнулась и, потирая урчащий от голода живот, вышла из дома.

Знакомый город, шумные улицы… Где же сейчас была прежняя я?

Та я, которую тридцать лет звали Е Вэньпэй? Та, что в детстве каждое воскресенье ездила на багажнике папиного велосипеда во Дворец пионеров заниматься тхэквондо и скрипкой? Та, о которой после развода родителей больше никто не заботился? Та, которую последние несколько лет бросали парни? Та, что всего несколько дней назад отпраздновала тридцатилетие и загадала желание? Где я сейчас?

Задавая себе этот вопрос снова и снова, я оказалась у дверей своего прежнего дома.

Дверь была открыта, знакомые лица входили и выходили. Мои родители, которых я не видела много лет, стояли там и болтали, как старые друзья.

Говорили, она нашла себе гонконгца, занимающегося одеждой, и теперь постоянно живет в Шэньчжэне. Говорили, он нашел себе учительницу танцев на двадцать с лишним лет моложе и недавно подумывал завести еще одного ребенка…

Такие занятые, и все же пришли организовать мои похороны. Сколько денег и сил потратили.

Венки, траурные ленты, портрет, подсвечники, бумажные цветы… Никаких душераздирающих рыданий, все было тихо и буднично.

— Простите, разрешите пройти.

Кто-то легонько коснулся моего плеча сзади. Ах да, я же стояла в дверях собственного дома, где проходил вечер памяти Е Вэньпэй.

Я обернулась. Наши взгляды встретились. Его мгновенное удивление, вероятно, было вызвано моей красотой и печалью. Мое же мгновенное удивление было вызвано тем, что я его узнала — Лу Тао — мой бывший парень, который четыре года назад бросил меня под предлогом отъезда за границу, но так никуда и не уехал.

В руке он держал хрупкую хризантему. Его волосы отросли — когда мы были вместе, он всегда стригся под ежик. Я говорила, что с длинными волосами он будет выглядеть еще красивее, но до самого расставания он так и носил ежик. А теперь его волосы отросли.

— Простите… вы?.. — Он не стал проходить внутрь. Очевидно, я интересовала его больше, чем вечер памяти Е Вэньпэй.

— Я ее ученица…

— О, почему же вы не заходите?

— Нет, я уже ухожу.

Он немного помедлил, затем очень дружелюбно спросил:

— Вы… все еще хотите учиться играть на скрипке? На самом деле, я тоже могу преподавать.

Я знаю, Лу Тао, я знаю, что ты тоже можешь преподавать скрипку. Ты учился со мной в консерватории, на курс старше, и твое мастерство игры даже превосходило мое.

Он достал визитку и протянул мне:

— Здесь мой номер телефона. Если захотите продолжить обучение, можете позвонить мне…

Я взяла визитку, мельком взглянула на имя «Лу Тао» и должность «Первая скрипка Центрального симфонического оркестра». Вся эта сцена показалась мне до смешного абсурдной, и мне захотелось поскорее уйти.

— Вы… — окликнул он меня сзади. — Так и не сказали мне своего имени.