Глава 148. Старый знакомый

Покачивающиеся конечности и дрожащие белые клыки двигались в такт ударам ритуальной музыки.

Трое людей вдали исполняли спектакль отпугивания духов. Ли Ховану показалось, что они больше не люди, а деревья.

Примерно через четверть часа из-под их деревянных масок послышалось пение на высоких тонах.

— Уо шэнь цюй гууу…

Ли Хован и его спутники не понимали слов песни. Мелодия то поднималась, то опускалась, следуя за звуками инструментов, и имела своеобразное очарование.

Ли Хован и другие не понимали, но местные жители, казалось, понимали. Они закрыли глаза, отбивали ритм пальцами по ногам и тихонько подпевали.

— Чжуань… у чжи ю! Сань цзы уан… У эр вэй… и! Гуй юй ши и суй…

Послушав немного и не разобрав ни слова, Ли Хован пошел дальше.

Его не волновало, насколько странным было это представление, ведь он не актер и это не имело к нему никакого отношения.

Однако, пройдя несколько шагов, Ли Хован заметил, что Лю Чжуанюань остался стоять на месте.

— Не спешите, идите вперед. Хм! Я хочу посмотреть, что это за представление такое.

Возможно, из-за профессиональной ревности он был явно настроен против исполнителей спектакля отпугивания духов.

— Отец, может, в другой раз? Мы здесь никого не знаем. Это небезопасно.

Лю Чжуанюань широко раскрыл глаза и поднял свою трубку на сына.

— Ах ты! Ты еще и указывать мне вздумал? Здесь полно народу, что может случиться?

Пока они препирались, Ли Хован с остальными продолжил путь.

Пройдя еще немного, они наконец-то нашли гостиницу с вывеской "Вино" и сняли там комнаты.

В своей скромной комнате Ли Хован положил свои вещи на стол и облегченно вздохнул.

Два меча, Записи Мириад, каменная плита небесного свитка и орудия пыток — все это вместе было довольно тяжелым.

Налив себе чашку воды из чайника и сделав глоток, Ли Хован нахмурился.

Бай Линмяо, которая стелила постель, заметила это и подошла к нему.

— Что случилось?

— Попробуй, у воды какой-то странный привкус, — Ли Хован протянул ей чашку.

Бай Линмяо сделала глоток, держа чашку обеими руками, и удивленно кивнула.

— Действительно, какой-то землистый.

— Я думал, мне показалось, но, похоже, нет. В Хоушу плохая вода.

Ли Хован подошел к окну и открыл бумажную створку, закрепив ее деревянной палочкой.

— Завтра пусть все разойдутся и разузнают про Хоушу. И найдите подробную карту, чтобы мы не заблудились.

— Хорошо, как скажешь.

Бай Линмяо застелила постель и начала расстегивать даосское одеяние Ли Хована.

— Когда я привязывала лошадей, то видела колодец. Пока есть время, я постираю одежду.

— Кстати, старший брат Ли, я вспомнила, что один из умерших послушников был родом из этого города. Может, нам стоит отнести его прах семье?

Ли Хован задумался. Он вспомнил, что действительно слышал об этом.

— У кого прах? Я отнесу.

— Сейчас? Уже поздно. Может, лучше завтра?

В итоге Ли Хован, взяв урну с прахом, вышел из гостиницы вместе с Булочкой и Ян Сяохаем. Он не хотел откладывать это дело.

Ян Сяохай пошел с ним, потому что дружил с умершим послушником и знал, где тот жил.

Конечно, была и другая причина: все боялись, что Ли Хован может потерять рассудок, и рядом не будет никого, кто мог бы помочь.

Ли Хован постоянно нуждался в присмотре, и Ян Сяохай мог бы быстро вернуться и предупредить остальных.

Ян Сяохай, неся урну с прахом, рассказывал Ли Ховану о погибшем послушнике.

— В павильоне Чистого Ветра мы звали ее Мао Чуйню, потому что она любила хвастаться. Говорила, что ее дом больше всего павильона, и что у них больше сотни овец.

— А еще говорила, что она единственная девочка в семье, и все ее очень любят. И что отец всегда резал для нее столько баранины, сколько она хотела.

Ли Хован удивленно посмотрел на урну.

— Послушница была девочкой?

— Да, старший брат Ли, разве ты не помнишь?

Ли Хован покачал головой. Послушники не занимали особого места в его памяти, он не обращал внимания на этих детей, которые выполняли всю работу.

— Эх… Бедняжка. Выбралась из павильона Чистого Ветра, и утонула, — с сожалением произнес Ли Хован.

— Тебе не противно такое говорить? Ты имеешь право на сочувствие? Ты хоть помнишь, скольких задушил собственными руками?

Слова Цзян Инцзы вызвали у Ли Хована раздражение.

— Замолчи!

Ян Сяохай вздрогнул. Он уже привык к тому, что старший брат Ли иногда разговаривает сам с собой, но все равно это было неприятно.

Лицо Ли Хована помрачнело, он замолчал и пошел дальше.

Хотя Ли Хован старался игнорировать галлюцинации, это было непросто.

Они шли все дальше, приближаясь к окраине города.

Смеркалось, и людей на улицах становилось все меньше. Большинство спешили по домам.

Ли Хован уже хотел спросить Ян Сяохая, туда ли они идут, как вдруг сзади раздался радостный возглас.

— Даос! Даос! Это я!

Ли Хован обернулся и, увидев, кто его зовет, очень обрадовался.

Это был старый монах из храма Единого Достоинства.

В отличие от своего опрятного вида в храме, сейчас он снова был одет в грязные лохмотья.

— Монах, как ты здесь оказался? Ты же должен быть в храме Единого Достоинства?

Услышав этот вопрос, монах начал жаловаться.

— Не напоминай! Я там чуть не задохнулся. Нельзя делать добрые дела, да еще и заставляют учить сутры.

— Я этого не вынес и ушел. А ты куда идешь?

— Мне нужно кое-что отнести. Пойдем вместе. Монахи из храма не стали тебя задерживать?

— А зачем им меня задерживать? Они еще и денег мне дали. Все монахи хорошие люди.

— Ха, — усмехнулся Ли Хован, решив не спорить.

Встреча со старым знакомым подняла ему настроение. Общение с простыми людьми всегда было легким, и Ли Хован с удовольствием болтал с монахом.

Ли Хован специально заводил разговор о прошлых событиях, и монах поддерживал беседу.

Он так увлекся разговором, что не заметил, как Ян Сяохай сказал: — Старший брат Ли… Мы пришли.