Ниндзя и демоны (Часть 2)

Но... неужели у неё действительно не было таких мыслей?

Неужели она не верила в идеалы старшего брата?

Неужели она действительно считала это несбыточной мечтой?

Если бы она не верила, зачем бы она помогала старшему брату скрывать от отца и второго брата его дружбу с этим Учиха?

В её памяти всё ещё стоял образ черноволосого юноши с сияющей улыбкой, которая совершенно не соответствовала её представлению об Учиха. Его глаза, словно полумесяцы, светились ярким светом.

Его улыбка была дерзкой и ослепительной, как солнце.

Хотя он и был Учиха...

Но почему, когда старший брат сказал, что у него такая же мечта, как и у неё, она, ни секунды не колеблясь, поверила ему?

Она не доверяла Учиха, но если это Мадара...

Если это Мадара с такой улыбкой, с таким взглядом.

— ... — Сенджу Хико отпустила руку Танджиро и похлопала себя по щекам.

— Я поняла.

Между пальцами показались алые глаза девушки, её губы растянулись в улыбке.

— Спасибо тебе, Танджиро, — она сделала свой выбор, как только увидела того человека.

Свет, исходивший от старшего брата и того Учиха, когда они стояли рядом, заставил её поверить.

Поверить, что их мечта обязательно сбудется.

Хотя её лицо было прикрыто рукой, Танджиро увидел улыбку девушки, которую она впервые показала ему.

Ему показалось, что эта улыбка, словно цветок, который долго ждал своего часа, наконец распустилась.

Она была прекрасна.

— Хико, твоя улыбка очень красивая. Тебе нужно чаще улыбаться! — тут же сказал он.

— Ты как подсолнух!

Сенджу Хико: ...!

Она поспешно спрятала улыбку. Этот Танджиро... не нужно говорить всё, что думаешь.

Именно в этот момент появились Сабито и Макото.

— Похоже, ваш разговор окончен, — с улыбкой сказала Макото.

— Тогда приступим к последнему испытанию.

Сабито шагнул вперёд, положив руку на рукоять меча Ничиринто на своём поясе. Он никогда не снимал маску, но его голос, как всегда, был твёрдым и нежным.

— Танджиро, Хико, вперёд.

***

— Брат Мадара, говорят, твой старший брат приходил навестить дедушку. Он уже стал мечником корпуса истребителей демонов. Как круто, — персики на Момояме созрели, их цвет постепенно менялся с зелёного на бело-розовый, а кончики стали красивого алого оттенка.

Смыв с них лёгкий пушок, можно было откусить кусочек и насладиться сладким, сочным вкусом спелого персика.

Сейчас Зеницу сидел под деревом, уплетая персик, весь перепачканный соком, и болтал с Мадарой, который сидел на дереве рядом с ним.

— Не знаю, какой он человек, но дедушка такой хороший, значит, и старший брат тоже хороший человек!

Он думал об этом с оптимизмом.

Мадара подбрасывал персик в руке. Что касается старшего брата, о котором говорил Зеницу... он помнил, как его звали?

Хинотаке, кажется?

Ха, тогда надежды Зеницу не оправдаются.

Потому что этот парень...

— Это ты, никчёмный неудачник, который освоил только первую форму? — Черноволосый юноша с магатамой на шее в форме демона, одетый в униформу корпуса истребителей демонов, шёл к ним. Заметив яркие светлые волосы Зеницу, он ещё издали начал насмехаться над ним, его голос был полон презрения и неприязни.

У него было красивое лицо, но злоба в его глазах портила всё впечатление.

— Ты, ничтожество, знаешь ли ты...

Мадара бросил персик и спросил:

— Знает ли он что?

Хинотаке, который собирался рассказать Зеницу о личности Куваджимы Джигоро, тут же замолчал. Он поймал персик и медленно поднял голову, отступив на пару шагов.

— ...Мадара, ты тоже здесь?

Черноволосый юноша легко спрыгнул с дерева и встал перед Зеницу.

— Ага, — небрежно ответил он, а затем снова спросил: — Знает ли он что? Хинотаке, что ты хотел сказать Зеницу? Расскажи и мне заодно.

Да, этот Хинотаке был законченным подонком.

Эгоист, который считал Учителя Куваджиму своей собственностью и завидовал всему, что у него было: его технике меча, репутации и бывшему положению в корпусе истребителей демонов.

Он хотел использовать Учителя Куваджиму как ступеньку, чтобы добиться расположения руководства корпуса, получить большую силу, быстрее продвинуться по службе и занять более высокое положение.

Когда они впервые встретились, Мадара как следует проучил этого так называемого «старшего брата», который посмел говорить с ним неуважительно, а в его глазах читалась какая-то муть.

Но он не ожидал, что тот, даже получив взбучку, снова придёт сюда, чтобы досаждать Зеницу... Неужели он решил, что раз ресурсы, которые раньше приходилось делить только с ним, теперь нужно делить ещё и с кем-то, то нужно поскорее вернуться?

На мгновение Хинотаке почувствовал укол совести, но быстро отогнал эту мысль. Он даже решил, что Мадара должен быть ему благодарен, ведь всё, что он делал, было для того, чтобы защитить их общие интересы, не так ли?

— Мадара! Ты же должен понимать это лучше всех! Личность Учителя... Учитель ведь бывший Звенящий столп корпуса истребителей демонов! Как у него может быть такой никчёмный ученик, который освоил только первую форму?! Если об этом узнают, нам всем будет стыдно! И репутация Учителя пострадает!

— Ха? Ты, который сам не можешь освоить даже первую форму, о чём ты говоришь? — Мадара достал из-за пояса деревянный меч, которым тренировал Зеницу. — Ладно, лучше просто побью тебя.

Хинотаке: ...

— Вы ещё пожалеете! Когда я стану столпом, я обязательно...

Вжик!

Деревянный меч просвистел у самого его уха, срезав прядь волос.

И Хинотаке, словно утка, которой зажали горло, не оглядываясь, бросился бежать!

А Мадара велел Зеницу поднять меч. — Хорошо, отдохнули достаточно. Приступим к дневной тренировке, — он немного помолчал и посмотрел на блондина. — Теперь ты, наверное, больше не будешь ждать никакого старшего брата?

Зеницу, который ещё не отошёл от крайне недружелюбных мыслей своего старшего брата и только что стал свидетелем того, как тот, подавленный аурой брата Мадары, сбежал, поджав хвост, словно побитая собака: — А-ха-ха, конечно, нет, брат Мадара~

— Значит, можно сократить время тренировки? Я правда умираю! У-у-у... Или, брат Мадара, давай я сначала женюсь, а потом ты будешь меня тренировать?! Я сейчас же пойду искать себе жену, я быстро! Вернусь очень быстро!

— Если побежишь, я тебе ноги переломаю.

Блондин тут же замер, а затем, всхлипывая, развернулся.

— Есть...