Глава 10 (Часть 1)

Глава 10

Время пролетело незаметно, и вот уже было полшестого вечера. Операторы всё ещё возились с оборудованием, а Тань Айи приготовила угощение для команды Фан Чао.

Тань Сяосяо сидела на диване с Линь Юи на руках и читала ему сказку «Гадкий утёнок».

Когда Тань Сяосяо закончила читать, Линь Юи всё ещё смотрел на картинку с гадким утёнком в книге.

Тань Сяосяо подумала, что Линь Юи представил себя на месте гадкого утёнка и расстроился из-за него. Она стала его успокаивать: — Гадкий утёнок в конце концов превратился в прекрасного лебедя. Его больше никто не будет обижать. Сказка закончилась, Юичка, ты почему грустишь?

— Но… гадкий утёнок и был лебедем. Если бы он не был лебедем, он бы так и остался гадким утёнком, пвавда?

Дети умеют видеть суть вещей. Гадкий утёнок смог превратиться в лебедя именно потому, что он им и был изначально.

Тань Сяосяо не знала, что ответить. Она не понимала, почему её маленький сын рассуждает так, и почему он сочувствует персонажу из сказки.

Линь Юи тихо пробормотал: — Если Юичка всегда будет воботом, мама меня никогда не будет люблять.

— Непвавильно-непвавильно. Мама сказала, что тепель она люблять воботов, люблять Юичку. Значит, Юичка не гадкий утёнок, а лебедь!

Тань Сяосяо не расслышала бормотание Линь Юи. Она хотела спросить, что он говорит, но в этот момент раздался звонок в дверь.

Мать и сын посмотрели на дверь. Линь Юи быстро выскользнул из объятий Тань Сяосяо: — Мама, ты сиди, я пойду отквою!

Он подбежал к двери и, встав на цыпочки, попытался дотянуться до ручки.

Линь Юи прыгал довольно долго, но так и не смог дотянуться. Он недовольно забормотал: — Двевь меня не люблять! Хм! Не даёт мне отквыть двевь! Я тебя тоже не люблять! Хм!

Тань Сяосяо улыбнулась. — Сам дотянуться не можешь, а на дверь обижаешься? — Она подумала, что, наверное, вернулся оператор, который снимал на улице.

Открыв дверь, она подняла глаза, а затем опустила их, чтобы увидеть стоявших на пороге детей.

Это были дети из детского сада Линь Юи, те самые, которые его обижали. Их было шестеро или семеро.

Увидев столько обидчиков, Линь Юи тут же встал перед Тань Сяосяо, загораживая её. Его голос был ещё серьёзнее и по-детски грознее, чем когда он пугал оператора: — Вы чего хотите?! Вы пвишли к Юичке?! Это не касается моей мамы!

Он засучил несуществующие рукава, упёр руки в боки и скомандовал Тань Сяосяо: — Мама, дай мне пистолетик! Юичка тебя защитит! Эти ковотышки не смогут обидеть маму!

— У тебя игрушечный пистолет, какое же это оружие? Ты сам ниже их ростом, а ещё называешь их коротышками, глупыш, — Тань Сяосяо потрепала Линь Юи по голове и решила впустить детей.

— Разойдитесь, разойдитесь! — Толстяк Цзян Чжао вдруг растолкал стоявших впереди детей и первым выбежал вперёд.

— И, Цзян Цзао пвишёл? — Линь Юи наклонил голову, а потом вдруг что-то понял и стал толкать Тань Сяосяо в квартиру. — Мама, сковей спватайся! Цзян Цзао пвишёл, он хочет отомстить мне! Мама, спватайся!

Линь Юи был слишком слабым, чтобы сдвинуть Тань Сяосяо с места. Тань Сяосяо не думала, что Цзян Чжао пришёл драться, скорее всего, у него было какое-то важное дело к Линь Юи.

Линь Юи увидел, что Цзян Чжао подходит всё ближе, и его глаза стали круглыми, как лампочки.

Внезапно Цзян Чжао поклонился на девяносто градусов и громко сказал: — Прости, Линь Юи! Мы пришли извиниться!

Словно по команде, все дети за спиной Цзян Чжао тоже поклонились Линь Юи, хором и очень громко.

— Прости, Линь Юи!

В этот момент из комнаты выбежали все операторы и стали снимать их на камеры.

Линь Юи испугался, обнял маму за ногу и закрыл глаза. Через некоторое время он осторожно приоткрыл один глаз, но, увидев, что Цзян Чжао смотрит на него, снова спрятался.

Тань Сяосяо поняла, что здесь ей делать нечего. Она подтолкнула Линь Юи к Цзян Чжао: — Юичка, ты уже большой, тебе три с половиной года. Ты сам встретишь гостей, а я пойду принесу вам торт.

Услышав слово «торт», Линь Юи тут же забыл обо всём на свете: — Мама, Юичка хочет клубничный тоvтик!

— Хорошо, — Тань Сяосяо потрепала Линь Юи по голове.

— Спасибо, мама! Моя мама — самая лучшая мама на свете!

Линь Юи встал на цыпочки и поцеловал маму в щёку.

— Какой ласковый.

Как только Тань Сяосяо ушла, Линь Юи переключил внимание на Цзян Чжао.

Цзян Чжао увидел, что Линь Юи смотрит на него, и невольно опустил голову. С грустью и раскаянием в голосе он сказал: — Я сегодня не видел тебя в саду, спросил у воспитательницы, и она сказала, что ты, наверное, больше не придёшь. Я решил официально прийти и извиниться перед тобой.

Дети из старшей группы не так-то просто извиняются. Дома их все баловали, они были очень гордыми. Цзян Чжао пришлось немало потрудиться, чтобы привести их сюда.

— Прости, Линь Юи, мы не должны были говорить, что ты глупый. Ты не глупый.

— Линь Юи, прости, я ничего плохого не хотел. Просто все так говорили, и я тоже начал. Я не желал тебе зла.

— Прости, Юичка, мы были неправы.

Линь Юи стоял у двери, оглядывая детей своими большими глазами, и его маленькое личико стало очень серьёзным.