Совместное проживание (Часть 2)

Сяо Лин осторожно сделала несколько шагов назад, медленно добралась до последнего окна и, воспользовавшись тем, что Чжан Пин не смотрит, развернулась и убежала.

Только к полудню Чжоу Цзыхань нашёл Сяо Лин в западном флигеле Верхнего Двора Мао. Когда он её нашёл, то чуть не упал в обморок от гнева.

Как только Чжан Пин обнаружил пропажу Сяо Лин, он тут же отправил Чжоу Цзыханя на её поиски, сказав, что если он её не найдёт, то будет наказан вместе с ней. Чжоу Цзыхань обошёл все места, где они обычно бывали, но ему и в голову не пришло, что виновница торжества могла так обнаглеть и спать в учебной комнате.

Сяо Лин уже успела выспаться. Выслушав Чжоу Цзыханя, она спокойно утешила его и даже уговорила пообедать вместе, прежде чем отправиться к Чжан Пину за наказанием.

Чжоу Цзыхань всё равно беспокоился и долго крутился у двора Чжан Пина, собираясь тайком проскользнуть внутрь и разузнать обстановку. В этот момент из дома вышла Сяо Лин, как ни в чём не бывало.

— Господин Чжан отпустил тебя? — изумлённо спросил Чжоу Цзыхань.

Сяо Лин покачала головой и, сложив руки в рукава, направилась к выходу.

— Неужели он отправил тебя в Дисциплинарный Зал? — Чжоу Цзыхань был очень встревожен. Наказание в Дисциплинарном Зале было куда страшнее, чем переписывание.

— Нет, — ответила Сяо Лин. — Он велел мне за три дня выучить наизусть главу о гадании на черепашьем панцире и написать по памяти все талисманы, которые мы изучали.

— И всё? — удивился Чжоу Цзыхань.

— И всё.

— С чего это господин Чжан вдруг стал таким мягким?

Сяо Лин приподняла бровь, загадочно посмотрела на Чжоу Цзыханя и сказала: — Пошли, пора на урок!

*

Ближе к вечеру, едва Сяо Лин вошла в Верхний Двор Мао, как её догнал ученик и сказал, что её зовёт Старший брат-ученик.

Сяо Лин отправилась в комнату Гу Чэна во Дворе Внешних Учеников.

В комнате горела жаровня, не пуская внутрь холод. Как только Сяо Лин вошла, она увидела Гу Чэна, пишущего левой рукой.

— Старший брат-ученик, ты звал меня? — спросила Сяо Лин.

Гу Чэн, не поднимая головы, холодно сказал: — Стой у двери.

Сяо Лин уловила недовольство в голосе Гу Чэна и подумала, что, возможно, вела себя слишком бесцеремонно, нарушив правила этикета секты Бессмертных. Она вышла за дверь и, поклонившись, сказала: — Старший брат-ученик.

По обе стороны коридора были небольшие двери. Сейчас они были открыты, и холодный ветер завывал в проёмах. Сяо Лин потёрла руки и громко спросила: — Старший брат-ученик?

— Стой там и размышляй о своих проступках, — ответил Гу Чэн.

Сяо Лин всё поняла, но не ожидала, что господин Чжан так быстро нажалуется.

На улице было очень холодно. Гу Чэн не пускал Сяо Лин в дом, но она не осмелилась уйти. В конце концов, на всей Горе Цинчэн только Гу Чэн причинил ей настоящую физическую боль, и она немного побаивалась его.

Прошло ещё около получаса, на улице стемнело. Ученик вошёл во двор и зажёг фонари в коридоре.

Огоньки фонарей дрожали на ветру, отбрасывая небольшие тени. Время от времени Гу Чэн поднимал голову и видел Сяо Лин, стоящую в этом маленьком круге света. На её лице не было никаких эмоций, она просто стояла, сложив руки в рукава, и молчала.

Наконец, Гу Чэн отложил кисть: — Подойди, разотри тушь.

Сяо Лин простояла на ветру довольно долго, и её тело совсем продрогло.

Как только она вошла в комнату, её обдало теплом, и кончики пальцев закололо. Она подошла к столу, взяла брусок туши и принялась растирать.

Гу Чэн отложил кисть и спросил: — Я слышал, ты сегодня утром сбежала с урока господина Чжана, чтобы позаботиться обо мне?

Она так и знала, что дело в этом…

— Я обманула его, — честно призналась Сяо Лин. — Я очень хотела спать, поэтому вернулась и доспала.

Гу Чэн нахмурился. Совершив проступок, она ещё и говорит об этом с таким апломбом?

Видя, как лицо Гу Чэна мрачнеет, Сяо Лин тут же сказала: — Старший брат-ученик, я виновата… — И начала глубоко раскаиваться. Её раскаяние было таким искренним и проникновенным.

— …Моё понимание правил секты оставляет желать лучшего. Впредь я буду строго следовать уставу Горы Цинчэн и больше не повторю подобной ошибки, — Сяо Лин на одном дыхании выпалила одну из своих многочисленных ранее написанных объяснительных.

Гу Чэн: «…»

Сяо Лин увидела, что Гу Чэн долго молчит, вероятно, выискивая неточности в её словах, и решила перейти в наступление: — Старший брат-ученик, можешь наказать меня как угодно. Я готова пойти в Дисциплинарный Зал и принять наказание.

Когда Сяо Лин развернулась, чтобы уйти, Гу Чэн наконец заговорил: — В этот раз я тебя прощаю. Но если это повторится, наказание будет суровым.

Сяо Лин улыбнулась, повернулась и с серьёзным видом поклонилась: — Миньчжи запомнит.

Гу Чэн поднял руку, достал из рукава нефритовую подвеску и положил её на стол: — Ты должна знать, что нефритовая подвеска — символ ученика Горы Цинчэн.

Сяо Лин уже приготовилась к нотации, но Гу Чэн лишь сказал: — Забери её. В следующий раз, если снова откажешься от неё, я разобью её прямо здесь.

— Слушаюсь, — ответила Сяо Лин.

— Но за то, что ты солгала господину Чжану, ты должна быть наказана, — сказал Гу Чэн. — Как ты и хотела, с сегодняшнего дня и до моего выздоровления ты будешь заботиться обо мне и обо всём, что мне нужно.

Гу Чэн закончил говорить и увидел, что Сяо Лин хочет что-то сказать, но не решается. — Недовольна? — спросил он.

— Нет, — ответила Сяо Лин. — Значит, я должна быть там, где будешь ты?

— А ты как думала?

— Старший брат-ученик, ты ведь живёшь в главном дворе, когда не на дежурстве? — снова спросила Сяо Лин.

— Ну и что?

— Значит, всё это время я смогу пользоваться купальней для внутренних учеников? — обрадовалась Сяо Лин.

— …Сяо Миньчжи!!!