Глава 8

Глава 8

Фан Линь наблюдал за нами, видя, как мы поглощены друг другом. Вены на его руке, сжимавшей нож и вилку, вздулись, но он сдержался и ничего не сказал.

Поужинав, он поехал вместе с нами.

Когда Мэйгуй, сняв шаль, поднялась наверх, он тоже собрался идти в ее комнату.

Конечно, я не мог оставить их наедине и хотел пойти за ними.

Фан Линь вдруг обернулся и рявкнул:

— Проваливай! Не смей идти за нами!

Он был похож на разъяренного зверя.

Я еще больше забеспокоился, что они останутся одни. Я совсем не боялся его и четко произнес:

— Я должен защитить ее.

Фан Линь повернулся к Мэйгуй и угрожающе сказал:

— Если не хочешь, чтобы в наши дела вмешивались посторонние, не позволяй этому щенку ходить за тобой.

Услышав это, Мэйгуй заговорила со мной, как с ребенком:

— Ху Цзы, пойди пока прими ванну. Мы с ним только пару слов перекинемся, это не займет много времени.

После ее слов Фан Линь презрительно фыркнул.

Я не мог ослушаться Мэйгуй, поэтому не стал настаивать.

Но я все равно волновался. В доме была отличная звукоизоляция, и если бы что-то случилось, я бы не смог быстро прийти на помощь.

В смятении я вдруг вспомнил о большом дереве за домом Мэйгуй. Если бы я залез на него, то смог бы увидеть все, что происходит в ее комнате, через окно.

С этой мыслью я выбежал во двор и полез вверх по стволу. Это не составило для меня труда. Примерно через минуту я добрался до толстой ветки и смог заглянуть в комнату Мэйгуй.

Мэйгуй доставала из шкафа чистую одежду для сна. Фан Линь стоял перед ней, уперев руки в боки, и что-то возбужденно говорил.

Когда он закончил свою тираду, выражение лица Мэйгуй оставалось холодным. Она что-то резко ответила и пошла за платьем, которое бросила на кровать.

Эти слова, похоже, разозлили Фан Линя. Он схватил Мэйгуй за плечи и начал яростно трясти ее, крича.

Я подумал: что же такого резкого она ему сказала?

Дальше произошло то, чего я никак не ожидал.

Видя равнодушие Мэйгуй, Фан Линь, словно потеряв рассудок, толкнул ее на кровать, вытащил свой галстук и быстро связал ей руки тугим узлом. Затем заткнул ей рот платком.

Я тогда был еще довольно наивен и не сразу понял, что этот мерзавец задумал. Но когда он начал расстегивать ремень и снимать брюки, до меня дошло.

Кровь бросилась мне в голову, но спускаться с дерева и бежать наверх было уже поздно.

Пока я медлил, этот подонок уже сбросил брюки и в одних трусах стоял перед Мэйгуй, приближаясь к кровати.

Я схватил из птичьего гнезда два больших камня и изо всех сил бросил их в окно напротив меня, надеясь, что шум привлечет внимание Сяо Дье, и она поднимется наверх.

Раздался звон разбитого стекла. Громкий звук отрезвил Фан Линя. В одних трусах он испуганно подошел к окну, чтобы проверить, что случилось.

Я как раз успел спрятаться за стволом дерева. Он ничего не обнаружил и пробормотал:

— Странно…

Пока он осматривал окно, Мэйгуй поднялась с кровати и поползла к двери.

Но, к ее отчаянию, дверь была заперта, и открыть ее ногой было невозможно.

Мэйгуй в отчаянии начала биться головой о дверь. Фан Линь, услышав шум, тут же обернулся и, схватив ее за талию, потащил обратно к кровати…

Но тут раздался щелчок, и дверь распахнулась. Сяо Дье застыла на пороге, увидев полураздетых Фан Линя и связанную Мэйгуй. Только сейчас она поняла, что происходит.

Я не стал больше смотреть. Пока Сяо Дье пыталась задержать Фан Линя, я спрыгнул с дерева и бросился наверх.

Ворвавшись в комнату, я одним ударом отправил этого хилого повесу в нокаут, а затем несколько раз ударил его ногой в пах. Он, корчась от боли, схватился за живот.

Ярость еще не утихла, и я хотел добавить ему еще пару ударов, но Мэйгуй, которой Сяо Дье уже вытащила кляп изо рта, остановила меня:

— Не надо!

В ее голосе слышалась тревога. Казалось, она боялась, что я покалечу его.

— Он чуть не надругался над тобой, а ты его защищаешь! — возмущенно закричал я. — Я вам помешал, да?!

Мэйгуй, услышав мои слова, замерла, а затем, покраснев, ответила:

— Что ты такое говоришь?!

Я в гневе развернулся и выбежал из комнаты, не понимая, почему она защищает этого мерзавца и злится на меня.

Я немного побродил по улицам, а когда вернулся, этого хлыща уже забрали его родные.

Я сидел на пороге дома, смотрел на луну и пил вино, пытаясь справиться с обидой.

Сяо Дье подошла ко мне и, хлопнув по плечу, спросила:

— Тебе еще и пить есть настроение? Ты знаешь, как ты расстроил госпожу?

Я недовольно хмыкнул.

— Еще и хмыкает! — Она снова хлопнула меня по плечу. — Быстро иди и извинись перед госпожой, слышишь?

Видя, что я молчу, словно не слыша ее, она сердито сказала:

— Ну ты и тугодум! Госпожа не хотела, чтобы ты трогал Фан Линя, потому что боялась, что ты покалечишь его и попадешь в тюрьму! Как ты мог подумать, что она его защищает?!

Я, до этого не особо вслушивавшийся в ее слова, вдруг посмотрел на нее с удивлением.

— Не может быть! — воскликнул я. — Я всего лишь бедный парень без связей, а он — богатый наследник, да еще и они три года вместе были. У нее нет причин выбирать меня вместо него.

Сяо Дье стукнула меня по голове:

— До чего же ты упрямый!

Она села рядом со мной на порог и неторопливо начала объяснять:

— Госпожа действительно почти три года встречалась с Фан Линем, но уже давно хотела с ним расстаться. У Фан Линя есть деньги, но он никогда не заботился о чувствах госпожи. Не то что ты… Ты так хорошо понимаешь женщин…

Услышав это, я улыбнулся. В наше время меня бы назвали «друг женщин».

Сяо Дье продолжила, сообщив мне важную информацию:

— Еще до твоего появления они в последний раз расстались. Сестра Фан Линя публично оскорбила госпожу. Госпожа пожаловалась Фан Линю, а он сказал, что она делает из мухи слона. Это разбило ей сердце.

Я и сам удивлялся, как быстро развивались мои отношения с Мэйгуй. Оказывается, я просто воспользовался ее слабостью, появившись как раз в тот момент, когда она страдала из-за несчастной любви.

Закончив свой рассказ, Сяо Дье сказала:

— Ну вот, я все тебе объяснила. Теперь можешь идти извиняться перед госпожой. Если не помиришься с ней, я тебе этого не прощу.

— Спасибо тебе, — сказал я, радуясь, что у Мэйгуй есть такая подруга, как Сяо Дье. Поставив бутылку, я встал и уже собирался идти наверх, как вдруг вспомнил кое-что.

Я обернулся к Сяо Дье:

— Это ты подложила белье Мэйгуй в мой таз?

Сяо Дье покраснела и, запинаясь, ответила:

— К-какое белье? Я не знаю, о чем ты! Нечего меня обвинять!

Ее реакция говорила сама за себя.

— Значит, я ошибся, — сказал я.

Она облегченно вздохнула, успокоившись.

Сяо Дье, конечно, хотела сблизить нас с Мэйгуй и решила использовать «шоковую терапию». Хоть метод и был жестоким, но, вероятно, это было самое действенное, что придумала ее маленькая головка.

Она старалась для нас, и я не хотел допытываться до правды и ставить ее в неловкое положение.

Когда я подошел к комнате Мэйгуй, дверь оказалась незаперта. Я тихонько открыл ее.

В комнате было темно. Я подошел к кровати и в лунном свете смог разглядеть Мэйгуй.

Она лежала с открытыми глазами, руки вдоль тела, словно о чем-то думала.

Услышав мои шаги, она не пошевелилась и даже не взглянула на меня.

Я откашлялся и немного нервно позвал ее:

— Мэйгуй…

Это был первый раз, когда я назвал ее по имени.

Она словно слегка вздрогнула, но все равно не обращала на меня внимания.

Между нами оставалась лишь тонкая, как бумага, перегородка.

Я осмелился взять ее за руку и извиниться:

— Прости меня, я был неправ…

Не успел я договорить, как она резко выдернула руку и отвернулась, показывая, что еще не простила меня.

Я обошел кровать с другой стороны и тихонько позвал:

— Мэйгуй, цветочек мой…

Она снова отвернулась. Я опять обошел кровать. И так несколько раз.

В конце концов, как бы я ни был полон энергии, у меня закружилась голова. Я сел на край кровати и вдруг с глухим стуком ударился головой о тумбочку.

— Пф-ф, — Мэйгуй негромко рассмеялась и, перевернувшись на спину, перестала от меня прятаться.

Я осмелился взять ее руку и начал нежно массировать ее ладонь.

Самым ласковым голосом, на какой только был способен, я сказал:

— Прости меня, я был настоящим мерзавцем. Что бы ни случилось, я не должен был кричать на тебя. Я правда знаю, что был неправ. — Сказав это, я поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.

Глядя на мое раскаяние, она мягко улыбнулась:

— Да ладно тебе, все в порядке. Он и раньше так со мной обращался, я привыкла… Просто ты так за меня заступился, вот я и удивилась.

Я крепче сжал ее руку и с напускной обидой сказал:

— Похоже, я тебя действительно разочаровал, раз ты сравниваешь меня с этим животным.

— Я не это имела в виду! — поспешно ответила она.

Я поправил ее волосы, упавшие на шею, и сказал:

— Я знаю, я пошутил.

Она замолчала. Я приложил ее руку к своей груди:

— Ты такая красивая, такая добрая, тобой нужно дорожить. Любой, кто плохо к тебе относится, — мерзавец.

Она горько усмехнулась и, глядя в пустоту, прошептала:

— Какая же я добрая…

— Ты не презираешь меня за то, что я простой рабочий, ты ко мне так добра. Другая богатая госпожа, наверное, и смотреть бы на меня не стала, — сказал я.

— Это потому, что я сама не из благородных девиц. Я всего лишь женщина, одной ногой ступившая на скользкую дорожку…

Я вдруг наклонился и поцеловал ее, не давая договорить.