Пока она пребывала в глубокой растерянности, внезапно сработало шестое чувство — кто-то стоял у кровати.
Безо всякой причины по спине пробежал холодок. Она не осмеливалась откинуть одеяло и посмотреть, но ясно чувствовала: «она» смотрит на нее, и от «нее» исходит нечто очень холодное, очень темное, очень... нечеловеческое...
Такой ауры не могло быть у человека.
Под одеялом Чжун Лин крепко сжала кулаки, зажмурилась и мысленно повторяла «Амитабха», а в голове быстро проносились самые жуткие кадры из тайских фильмов ужасов.
Сердце колотилось все быстрее и быстрее. «Добрая сестрица», что смотрела на нее, медленно приближалась, отчего ее крепко зажмуренные ресницы дрожали не переставая.
Внезапно она почувствовала, что ее толкнули, потом еще раз. Силы у той было немного, больно не было, но от каждого толчка мурашки по коже бежали все выше. Холодно!
Она не видела, но знала каждое движение той.
Знала, что «она» забралась на кровать, знала, что «она» села напротив нее, знала, что «она» потянула за уголок одеяла, знала, что «она» забралась под одеяло... знала, куда «она» положила руку... прикоснулась к тыльной стороне ее ладони...
А-а-а!
На помощь!
Она хотела закричать, но не могла издать ни звука. Рука призрака была очень холодной, такой холодной, что она... вся покрылась потом!
Что это значит?
Она что, собирается сделать с ней что-то нехорошее?
Ей очень хотелось дерзко крикнуть: «Ну давай! Иди сюда! Кто кого боится?!» В конце концов, ее недавний опыт был свежим и захватывающим: она уже пережила переселение душ, притворялась дурочкой, так почему бы не попробовать и однополую любовь? Это же будет продвинутая версия! Пусть мир увидит любовь, которую не могут разделить даже Инь и Ян!
Да, она не боится! Ни капельки!
Стиснув зубы и приняв решение, Чжун Лин резко открыла глаза, откинула одеяло и рывком села навстречу. «Добрая сестрица» испугалась ее внезапного движения, отшатнулась назад и чуть не упала.
Ха-ха, призрак ее испугался! Проблема энергетического поля! Кто кого боится!
«Добрая сестрица» двигалась легко и грациозно, явно тренировалась. Но в мгновение ока она вернулась в прежнее положение, и вот они уже сидели лицом к лицу, снова укрытые одеялом.
Посмотрев на нее некоторое время, Чжун Лин вздохнула с облегчением. Призрак оказался не таким уж страшным. Просто лицо немного бледное, глаза немного большие, круги под глазами немного темные, аура немного ледяная, и на нее саму... немного похожа...
— Ты кто?
Спросила «добрая сестрица», и выдохнутый ею воздух мог заморозить до костей. Чжун Лин потерла руки, пытаясь согнать этот холод.
— Чжун Цзыфан, — неуверенно ответила она.
— Ты не она! — «Добрая сестрица» холодно взглянула на нее и сказала с усмешкой.
Так сильна? Неужели у призрачной сестрицы есть сверхспособность видеть сквозь душу? — Как ты узнала, что я не она?
— Потому что я — Чжун Цзыфан, двадцатилетняя Чжун Цзыфан, — ответила та решительно и безапелляционно.
Что? Разве Чжун Цзыфан не было тринадцать лет? Откуда взялся двадцатилетний призрак Чжун Цзыфан? Даже если это была изгнанная ею душа самой Чжун Цзыфан, с чего бы ей так постареть?
Чжун Лин беспомощно вздохнула: — Сестрица, я не глупая, мой IQ — сто двадцать семь, но ты... меня... запутала.
Услышав ее слова, «добрая сестрица» Чжун Цзыфан осталась бесстрастной. Она потянула одеяло на себя, закуталась в него, глубоко вздохнула и сказала: — Как я скучала по этому запаху.
Скучала по запаху одеяла? Это что, особое пристрастие?
— И что? Мне подарить тебе одеяло? — нахально спросила Чжун Лин.
Чжун Цзыфан покачала головой, не вступая с ней в словесную перепалку. Она пристально посмотрела в окно и медленно произнесла: — Я — Чжун Цзыфан. В тринадцать лет потеряла отца, в четырнадцать — мать, в пятнадцать — умер младший брат. В том же пятнадцатом году я попала в княжескую резиденцию Аньпин и с тех пор жила в богатстве и роскоши. Умерла в двадцать лет.
А! Такая короткая жизнь? Переселение в тело Чжун Цзыфан не принесло особой выгоды. Подумав, что ей осталось жить всего семь лет, она не знала, радоваться или печалиться.
Ключ к радости или печали был в том, что будет дальше. Если после смерти здесь она сможет вернуться в современный мир — это «радость». Если не сможет — «печаль». Так что... радоваться или печалиться? Совершенно непонятно.
Чжун Цзыфан повернула голову к ней, словно ожидая ее оценки этой жизни.
Пришлось заговорить. Немного неискренне она произнесла: — М-м, хорошо... — Она не знала, как описать, запнулась и с трудом выдавила: — Какая насыщенная, яркая и... короткая жизнь.
— Первое — лицемерие, правдиво только «короткая», — Чжун Цзыфан сверкнула на нее глазами.
— Какое лицемерие? Это вежливость! — Совсем не умеет разговаривать. Как такой человек может завести хороший круг общения?
— Лицемерие или вежливость, неважно. Я рассказала о себе, теперь ты можешь честно сказать, кто ты? — Склонив голову набок, Чжун Цзыфан смерила ее взглядом с ног до головы.
Кивнув, она перестала паясничать: — Меня зовут Чжун Лин, я из двадцать первого века, родом с Тайваня, мне двадцать один год, студентка третьего курса кулинарного колледжа. У меня есть поварская лицензия класса B, также я хорошо пеку западные десерты. Дома осталась мать, братьев и сестер нет, я единственная дочь. Мое достоинство — трудолюбие, недостаток — немного нахальный характер, говорю полуправду, часто довожу родителей до белого каления своим поведением.
— Мои родители в разводе. Мать — сильная женщина, ее годовой доход превышает шесть миллионов. К несчастью, она родила туповатую, упрямую и непослушную дочь. Как говорится, в жизни десять бед — девять из них от людей. Небеса открыли ей одну дверь, но закрыли все окна. Поэтому ее карьера идет в гору, а вот с браком и детьми — полный провал. К счастью, она довольно привлекательна, у нее постоянно появляются поклонники, что хоть как-то утешает ее одинокое сердце. Представление окончено!
Упомянув мать, Чжун Лин вспомнила, как перед аварией они с матерью в выходной поехали на машине в универмаг Синьгуан Мицукоси на распродажу. Неожиданно в них врезался огромный грузовик, водитель которого словно ослеп.
«Бум!» После оглушительного удара, от которого, казалось, лопнули барабанные перепонки, ее душа вылетела из тела. Умерла ли она или стала овощем, она не знала. Следующее, что она осознала, — она переселилась.
Она переселилась, а что с мамой? Если мама тоже погибла, переселилась ли она? Кому тогда достанутся дом, за который мама так боролась, ее брендовая одежда, обувь и огромные сбережения? Бессовестному дяде? А если мама жива, то, избавившись от нее, обузы, она наверняка легко выйдет замуж?
Эх, мама не зря ругалась, она действительно непочтительная дочь. Прошел уже месяц с переселения, а она только сейчас об этом подумала.
Кто так себя представляет? Слушая ее, Чжун Цзыфан невольно усмехнулась.
Смех вывел Чжун Лин из состояния самобичевания. Она подняла бровь, глядя на собеседницу, и на ее лице появилось скорбное выражение.
— Замужем? — снова спросила Чжун Цзыфан.
— У нас, если только случайно не забеременеешь, редко кто выходит замуж в двадцать лет. Прекрасная жизнь еще не началась, а ты уже прямиком в могилу брака? Ты что, дурак?
Могила брака? Чжун Цзыфан нахмурилась.
Чжун Лин понимала, что той трудно это понять, так же как она не могла понять, почему целая толпа родственников жадно смотрит на наследство Чжун Мина, а Лу Ши не может обвинить их в попытке захвата имущества? Почему Лу Ши, зная, что в горах водятся тигры, все равно живет на тигриной горе? Собрать вещи и порвать отношения с этой стаей жадных тигров — и дело с концом?
Есть много способов решить проблему, действительно не нужно оставаться здесь и быть для всех объектом пересудов!
Чжун Лин махнула рукой: — Хватит об этом. Ты пришла ко мне, у тебя есть какое-то дело?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|