Глава 9

2. Переполох из-за ночи с императором

— Ваше Величество, в следующем месяце состоится Охота в Мулане. Каких принцев вы собираетесь взять с собой?

Я, как их законная мать, должна заранее подготовиться, — перейдя от светской беседы к делу, сказала Цзинсянь.

Охота в Мулане проводилась для того, чтобы Дети Восьми Знамен не забывали, что они — потомки кочевников, завоевавших Поднебесную верхом на конях.

Ли Мин, похоже, не умел охотиться, да и верхом держался с трудом. Нужно будет потренироваться в ближайшие дни.

Однако на вопрос Цзинсянь Ли Мину было трудно ответить: — На охотничьих угодьях младшим, конечно, делать нечего.

Пусть тогда едут Третий, Четвертый, Пятый и Шестой Принцы.

Юн Ци ведь тоже хочет поехать, да? — Говоря о принцах, Ли Мин невольно упомянул Юн Ци, своего милого младшего сына.

Юн Ци был сокровищем для Цзинсянь, и упоминание о нём доставляло ей удовольствие: — Двенадцатый целыми днями твердит, что хочет поехать. Я долго его уговаривала, прежде чем он согласился остаться.

— Когда он подрастёт, я возьму его с собой. Цзинсянь, сегодня вечером я останусь здесь, — воспользовавшись хорошим настроением Цзинсянь, Ли Мин выдал свои намерения. Он говорил осторожно, внимательно следя за выражением её лица, боясь, что она рассердится!

— Есть одно дело, о котором я давно хотела упомянуть, но не знаю, стоит ли говорить? — Услышав слова Ли Мина, Императрица не впала в ярость, а, наоборот, выглядела немного напряжённой, и в её словах чувствовалась странность.

Дело, которое могло поставить в тупик даже Цзинсянь, заинтересовало Ли Мина: — Что за дело? Расскажи, Цзинсянь, я могу помочь тебе советом.

Находиться рядом с Цзинсянь было для него важнее всего, любые хлопоты были нипочём, лишь бы быть вместе.

Получив согласие Ли Мина, Цзинсянь всё ещё выглядела немного смущённой. Да, в глазах Ли Мина поведение Императрицы напоминало застенчивость юной девушки, растерянной и невероятно красивой.

Ли Мин был очарован Цзинсянь и смотрел на неё не отрываясь, отчего она смущалась ещё больше и говорила сбивчиво: — Ваше Величество, с тех пор как вы в прошлый раз упали в обморок, вы больше не призывали никого к себе на ночь. В гареме неизбежно пошли разговоры. Вам сегодня лучше отправиться в другое место, чтобы избежать пересудов среди слуг.

Она всё сильнее чувствовала на себе его пылкий взгляд, словно голодный зверь смотрел на добычу. Слова, готовые сорваться с губ, превратились в попытку отослать Императора к другим наложницам.

«Слышите? Цзинсянь явно рассердилась, иначе зачем бы ей меня прогонять?» — подумал Ли Мин.

«Хотя нет, судя по её тону, дело в том, что я не выбираю наложниц по табличкам, и те недовольны, вот и жалуются Цзинсянь».

От этой мысли Ли Мину стало неприятно. Разве его Цзинсянь — та, на ком другие наложницы могут срывать злость?

Будучи Сыном Неба, разве он не может сам решать, кого ему баловать? Неужели кто-то смеет ему указывать?

«Хотя погодите, у этого Цяньлуна ведь есть родная мать. Если я постоянно не буду выбирать наложниц, боюсь, некоторые не удержатся и наябедничают ей!»

«Неважно! Я буду баловать Цзинсянь!»

«Что за порядки? Императрица не может пользоваться благосклонностью? Что это значит?»

Чем больше препятствий возникало, тем сильнее Ли Мин убеждался, что Цзинсянь слишком добрая, и её постоянно обижают. «Хм, я буду её баловать! Посмотрим, кто посмеет возразить!»

Видя, как Цзинсянь осторожничает, словно ступая по тонкому льду, Ли Мин успокоил её: — Не волнуйся, я всё улажу.

Гармония между Императором и Императрицей — это естественный закон. Я никому не позволю говорить плохо о Цзинсянь.

Кстати, на сегодняшний ужин позови Двенадцатого и Лань Синь. Семейный ужин в кругу близких будет теплее, — боясь, что Цзинсянь продолжит возражать, Ли Мин, сказав это, быстро убежал, со скоростью, сравнимой с ракетой.

— Ваше Величество, старая служанка так рада за вас! Император наконец-то оценил вашу доброту, — говоря об этом, Жун Момо выглядела растроганной.

Но Императрица была невесела, на её лице не было и тени радости: — Боюсь, после сегодняшнего вечера мой Куньнингун утонет в море ревности этих наложниц.

Император тоже хорош: то совсем не приходит, то упрямо не уходит. А страдать от этого только мне.

— Хм! — пренебрежительно фыркнула Жун Момо. — Разве Ваше Величество может возвышать других, унижая себя? То, что Император благоволит к вам, — это естественно. Вы — хозяйка гарема, родили законного наследника, воспитали принцессу Лань Синь, которая пользуется его расположением. Зачем вам обращать внимание на этих сплетниц? Успокойтесь.

— Успокоиться? Хе-хе, Момо, ты же знаешь, что за человек Император и что это за место — гарем.

Может быть, в эту минуту Император балует тебя, а в следующую — уже другую.

Во дворце, как и за его пределами, всегда превозносят сильных и унижают слабых.

Временный успех ничего не значит. Сколько интриг скрывается за благосклонностью?

Я давно всё поняла, беспокоюсь только о маленьком Двенадцатом, — пережив многое в гареме, Императрица давно перестала ждать милости.

— Но ведь Император действительно сильно изменился и так хорошо к вам относится? — видя, что её госпожа потеряла надежду, Жун Момо забеспокоилась.

— Правда? — неуверенно переспросила Цзинсянь.

— Да, да! В последнее время Император не посещал гарем, и в первый же раз пришёл именно к вам, Ваше Величество. Это значит, что вы всё ещё занимаете место в его сердце, — видя, что госпожа заинтересовалась, служанка, естественно, должна была всё подробно изложить.

Помолчав немного, Жун Момо продолжила: — К тому же, Император в последнее время очень полюбил нашего Двенадцатого Принца. Ах да, мне же нужно привести Двенадцатого Принца.

— Хорошо, можешь идти, — Цзинсянь осталась одна и некоторое время сидела в тишине.

На самом деле, Цзинсянь давно заметила перемены в Императоре. Впервые он взял на руки маленького Двенадцатого, впервые взял его с собой на прогулку, впервые мягко выслушал её, защитил, упрекнул в излишней мягкости.

Обо всём этом Цзинсянь и подумать не могла. Прежний Император считал её лишь приверженкой правил, чопорной, строгой к людям. Он никогда не думал, что она слишком добрая. Похоже, Император начал меняться. А она сама? Её сердце всё ещё закрыто?

******Вечер в Куньнингуне******

— Ну-ка, ну-ка, давайте наша семья из четырёх человек хорошо поужинает. Маленький Двенадцатый, Лань'эр, ешьте больше! — Любимая жена и маленький сын рядом, Ли Мин чувствовал себя очень счастливым.

Юн Ци был недоволен: — Хуан Ама, почему ты не берёшь маленького Двенадцатого с собой на охоту? Я тоже хочу поехать! Я тоже хочу! Ну пожалуйста?

Похоже, Юн Ци решил, что Ли Мин поддастся на его уговоры, и начал капризничать.

Но на этот раз Ли Мин не пошёл у него на поводу: — Юн Ци, охота слишком опасна. Давай лучше в следующий раз Хуан Ама возьмёт тебя поиграть в Цзяннань, хорошо? — Маленьких детей всегда нужно чем-то подкупать.

— Правда? — Юн Ци протёр глаза, не веря своим ушам.

— Конечно! Разве Хуан Ама может обманывать?

— Ну ладно, тогда Юн Ци поедет с Хуан Ама в следующий раз.

Чмок! Хуан Ама такой хороший! Хуан Ама, у Юн Ци есть просьба: можно взять с собой сестру Лань Синь? Хуан Ама, ну пожалуйста? — Юн Ци уже в совершенстве овладел искусством неотразимого капризничанья.

Смотреть в большие влажные глаза Юн Ци, слушать его лепечущие просьбы — никто не мог устоять. Ли Мин тоже не смог: — Юн Ци, взять твою сестру Лань Синь Хуан Ама, конечно, согласен. Боюсь только, что твоя сестра Лань Синь не сможет поехать!

Глядя на повзрослевшую Лань Синь, у Ли Мина внезапно возникла идея.

— Почему? Почему? — Юн Ци допытывался до конца, решив во что бы то ни стало узнать причину.

13. Неудовлетворённый неудачник

— Почему? Почему? — Юн Ци допытывался до конца, решив во что бы то ни стало узнать причину.

Погладив Юн Ци по головке, Ли Мин продолжил его уговаривать: — Твоя сестра Лань Синь скоро выйдет замуж. Вдруг к тому времени, как мы поедем в Цзяннань, у неё уже будет малыш, и она не сможет поехать с нами.

И действительно, Лань Синь смущённо опустила голову, а на лице Цзинсянь появилось выражение безысходности.

— Малыш? У Юн Ци будет младший братик? — Юн Ци склонил голову набок, подумал немного и радостно воскликнул: — О, Юн Ци станет старшим братом!

Разве можно ожидать от такого малыша, что он разберётся в родственных связях?

— Юн Ци, детям нельзя говорить глупости. Ваше Величество, разве Юн Ци может понять такие вещи? Он ещё мал, ему рано такое слушать, — беспокоясь о возрасте Юн Ци и боясь, что он наговорит лишнего, Цзинсянь нахмурилась и упрекнула Ли Мина.

Ни один ребёнок не любит, когда его считают маленьким, и Юн Ци не был исключением: — Хуан Энян, Юн Ци уже вырос! Мне уже шесть лет, в этом году я иду учиться! Юн Ци совсем не маленький!

Услышав, что Хуан Энян назвала его маленьким, Юн Ци не удержался и возразил.

— Да-да, нашему Юн Ци шесть лет, он уже мужчина. Цзинсянь, впредь нельзя говорить, что он маленький.

Ну-ка, наш мужчина, дай Хуан Ама тебя обнять. Скажи Хуан Ама, что должен делать настоящий мужчина? — Ли Мину всегда доставляло удовольствие дразнить этого малыша.

Проковыляв несколько шагов на своих пухлых ножках, Юн Ци забрался на колени к Ли Мину и, склонив голову набок, ответил: — М-м, Юн Ци должен слушаться Хуан Энян и Хуан Ама, хорошо учиться, изучать боевые искусства, чтобы защищать Хуан Энян, Хуан Ама и сестру Лань Синь.

Такой маленький, а уже такие большие планы — защищать семью.

Сказав это, Юн Ци уткнулся головой в грудь Ли Мина. Похоже, малыш засмущался.

— Да, Юн Ци действительно вырос. Теперь мы все будем под твоей защитой, — подхватила Лань Синь.

— Да-да, Юн Ци обязательно будет стараться! — серьёзно ответил Юн Ци.

Тёплые моменты всегда коротки. То, что должно было произойти дальше, было уже не для детских глаз.

Отослав детей, Ли Мин и Императрица остались в покоях одни. Цзинсянь вела себя спокойно, а вот Ли Мин был вне себя от волнения.

Предстояла близость с любимой женщиной. Ли Мин был взволнован и сиял от счастья. Увидев, что Цзинсянь сама направилась к кровати, Ли Мин потёр руки, обдумывая, как действовать дальше. Внезапно он осознал серьёзную проблему: у него нет опыта.

Беда, беда! Красавица рядом, а тут такой конфуз! Что же делать?

Неважно! Не ел свинину, так хоть видел, как свиньи бегают…