Глава 10 (Часть 2)

Кроме Старшей Принцессы, Цзи Яньшу не могла представить, кто ещё мог на такое пойти.

Только вот Цзи Яньшу никак не могла взять в толк, почему Старшая Принцесса, у которой не было никаких причин ненавидеть Ли Цинхэ, убила её и подбросила голову в её комнату.

И эта медная шпилька…

У Цзи Яньшу заболела голова, словно в неё тоже что-то воткнули.

Набравшись смелости, она закрыла веки Ли Цинхэ.

Сейчас нужно было позвать людей из Гунчжэн Сы, чтобы они забрали голову, нашли остальное тело Ли Цинхэ и, собрав улики, нашли убийцу.

Но, дотронувшись до дверного засова, Цзи Яньшу замерла.

Ледяной холод пробежал от копчика по позвоночнику.

У Ли Цинхэ действительно не было старых счетов со Старшей Принцессой, но если подумать, определённая связь между ними всё же была.

Разве Ли Цинхэ не была препятствием на её пути к должности Шангун?

Старшая Принцесса говорила, что замолвит за неё словечко, но кто бы мог подумать, что она сделает это таким образом.

С этой точки зрения, назначение шпильки становилось очевидным.

С одной стороны, это было явным посланием: «Я уже убрала одну за тебя, не подведи меня». С другой — это было предупреждением: она должна быть верна, иначе её ждёт та же участь, что и Ли Цинхэ. Убить её для Старшей Принцессы — раз плюнуть.

Сердце Цзи Яньшу ушло в пятки.

В таком случае, шпильку ни в коем случае нельзя было обнаружить.

То, что она подсознательно не рассказала об этом Сяо Янь, вероятно, было связано с этим.

Цзи Яньшу нашла достаточно большой кусок ткани и, закрыв глаза, завернула в него голову Ли Цинхэ.

Стиснув зубы, она вытащила шпильку.

Шпилька была вся в крови, и, когда Цзи Яньшу вытаскивала её, на неё попали кусочки мозга.

У Цзи Яньшу застучали зубы.

Держа ткань за уголок, она кое-как вытерла шпильку, затем взяла свечу и стёрла каждую каплю крови с пола.

Она нашла давно забытые благовония, покрытые слоем пыли, и, нагрев их на огне, наполнила комнату резким запахом.

В комнате всё было убрано.

Цзи Яньшу тщательно осмотрела свою одежду, убедившись, что на ней нет следов крови, затем завернула свёрток с головой Ли Цинхэ в узелок и перекинула его через плечо.

Когда она закончила, было уже три кэ цзыши (00:45).

Через кэ (четверть часа) должна была смениться ночная стража.

В Нэйу Фу было тихо.

Большинство людей, уставшие после рабочего дня, уже спали. Выходя из комнаты, Цзи Яньшу слышала лишь тихий храп.

Хотя она старалась ступать как можно тише, Сяо Янь всё равно проснулась.

Сяо Янь служила ей почти пять лет и уже хорошо знала все её привычки.

Как только Цзи Яньшу вышла за дверь, Сяо Янь, протирая глаза, села и сонно спросила:

— Гугу, что-то случилось?

— Я иду в уборную, — сглотнув, ответила Цзи Яньшу. Её руки дрожали. Она впервые поняла, что значит «Цзо цзэй синьсюй».

— О… Сяо Янь принесёт вам фонарь.

— Не нужно, — поспешно сказала Цзи Яньшу. — Спи дальше.

В обычное время Сяо Янь сразу бы заметила что-то неладное в её голосе.

Но, к счастью, сегодня Сяо Янь впервые дежурила во Дворце Чаохуа и, проведя день в тревоге, спала крепко. Она проснулась, но её разум ещё не прояснился. Услышав слова Цзи Яньшу, она снова улеглась в тёплую постель.

— После снегопада скользко, Гугу, будьте осторожны, — пробормотала она сквозь сон.

Цзи Яньшу тихонько закрыла дверь.

Стражники Нэйу Фу были хитрыми, как обезьяны, и любили лениться. Они охраняли не самых важных персон и сейчас дремали, прислонившись к дверям, по обе стороны от входа.

Цзи Яньшу на цыпочках проскользнула мимо них.

Ночной ветер был особенно холодным, словно тысячи иголок впивались в кожу.

Цзи Яньшу, чтобы было удобнее бежать, оделась легко и, сделав несколько шагов, продрогла до костей.

Но её ладони и лоб покрылись холодным, липким потом, создавая иллюзию, что её руки в крови.

Во дворце был пустырь, на котором собирались сажать цветы.

Его расчистили до Нового года, а после планировали привести в порядок.

Цзи Яньшу бежала, внимательно осматриваясь по сторонам, боясь, что кто-нибудь её увидит.

К счастью, снег на земле почти растаял, и её следы не оставались на земле.

За пустырём, естественно, никто не следил.

Благодаря тому, что прежняя хозяйка тела хорошо знала местность, и тому, что как раз была смена стражи, Цзи Яньшу благополучно добралась до места назначения.

Она присела на корточки. Сердце колотилось, как барабан, готовое выпрыгнуть из груди.

Вокруг никого не было. Несколько голых деревьев росли вдоль изгороди.

Цзи Яньшу много раз оглядывалась по сторонам. Она никого не видела, но всё равно чувствовала, как по её коже пробегает холодок, словно за ней наблюдали.

— Прости, прости, сегодня тебе придётся потерпеть. Я обязательно отомщу за тебя и восстановлю справедливость, — Цзи Яньшу встала на колени, достала голову Ли Цинхэ и, непрерывно извиняясь, не смогла сдержать слёз.

В ночной темноте лицо Ли Цинхэ было мертвенно-бледным.

Цзи Яньшу, охваченная страхом и ненавистью, поспешила на другую сторону пустыря, спряталась за грудой камней, свернула ткань в комок и достала огниво.

Из-за страха её руки дрожали, и ей потребовалось несколько попыток, чтобы высечь искру.

Искра упала на ткань, и та медленно загорелась на холодном ветру.

Слёзы текли по её щекам, и ветер превращал их в ледяные дорожки.

Цзи Яньшу потянулась, чтобы стереть сосульки с лица, и её пальцы испачкались в крови.

Оказалось, что её растрескавшиеся пальцы кровоточили от мороза.

Она не хотела плакать, но слёзы сами лились из глаз.

Когда ткань наконец сгорела, Цзи Яньшу собрала пепел и развеяла его по ветру.

В последний раз взглянув на Ли Цинхэ, она, спотыкаясь, побежала обратно другой дорогой.

Только она свернула за угол, как чья-то рука зажала ей рот.

— Тихо.