Глава 18: Беспокойство о стране

Честно говоря, Е Фанъюню было очень любопытно, о чем говорили Су Мэнчжэнь и Гу Сичао, но раз Гу Сичао молчал, он не стал спрашивать. У детей тоже есть право на свои секреты.

Однако Гу Сичао, казалось, был очень взволнован и без умолку рассказывал учителю о своем воодушевлении.

— Мэнчжэнь сказал, что его самое большое желание — изгнать иноземцев и восстановить земли нашей Великой Сун.

— Мэнчжэнь сказал, что когда он станет главой Башни Ветра и Дождя, то пригласит меня стать заместителем.

— Мэнчжэнь сказал, что мы вместе изменим этот мир!

— Учитель, я так счастлив! Я хочу изменить этот мир, хочу, чтобы у несчастных женщин, таких как моя матушка, больше не было такой горькой судьбы!

Гу Сичао, видимо, был так возбужден, что болтал без остановки всю дорогу. Слушая его, Е Фанъюнь почувствовал, как дергается уголок его рта. Ему показалось, что за такое короткое время Су Мэнчжэнь переманил у него лучшего ученика Усадьбы Скрытого Меча, на которого он возлагал надежды? Он ведь собирался передать Гу Сичао пост главы Усадьбы. Если его уведут в Башню Ветра и Дождя, ему придется искать и воспитывать нового преемника? Хм, неприятно.

— Кхм-кхм, малыш Гу, вообще-то, унаследовав Усадьбу Скрытого Меча, ты точно так же сможешь изо всех сил менять мир... Зачем становиться чьим-то помощником? — Е Фанъюнь решил, что еще может попытаться переубедить Гу Сичао.

Гу Сичао моргнул:

— Но Усадьба Скрытого Меча принадлежит Учителю.

Е Фанъюнь с улыбкой взъерошил волосы Гу Сичао:

— Учитель когда-нибудь состарится, как и глава Башни Су.

Говоря это, Е Фанъюнь невольно вспомнил о своем бессмертии в мире Лу Сяофэна... Возможно, и в этом мире он не постареет? Кстати говоря, в тот мир он попал тоже после смерти... Может быть, каждый раз, умирая, он перемещается? Если умереть несколько раз, сможет ли он вернуться в свою Великую Тан?

...Ладно, он не осмеливался просто так умирать. Что, если он не вернется в Великую Тан, а умрет по-настоящему?

Е Фанъюнь с легким сердцем решил, что и в этом мире будет, как обычно, делать то, что хочет, пока смерть не станет неизбежной.

Изначально Е Фанъюнь планировал задержаться в столице подольше, дождаться, пока Гуань Ци оправится от любовных переживаний, и сразиться с ним. Но теперь он решил немедленно отправляться в путь и покинуть столицу — если они останутся здесь еще, Су Мэнчжэнь точно уведет Гу Сичао.

— Учитель, куда мы теперь? — послушно спросил Гу Сичао, следуя за ним.

Е Фанъюнь ответил:

— На юг... нет, пойдем на север. Будем бросать вызов мастерам, которых встретим по пути, и заодно искать материалы для ковки меча.

К слову, у Е Фанъюня почти не осталось денег. Большую часть средств он потратил на строительство Усадьбы Скрытого Меча и наем мастеров-кузнецов. Но Е Фанъюнь никогда не был из тех, кто готов мириться с лишениями. Он не вынес бы жизни впроголодь под открытым небом. Поэтому Е Фанъюнь стал специально обращать внимание на объявления о наградах: увидев, что где-то разыскивают ценного разбойника, развратника или кого-то в этом роде, он тратил немного времени, чтобы поймать его и обменять на деньги.

Учитель и ученик шли, бросая вызовы мастерам. Найденные материалы для меча они отправляли в Усадьбу Скрытого Меча через транспортные компании. Так, с остановками, они добрались до границы Великой Сун, когда уже приближалась зима.

На севере было очень холодно. Е Фанъюню с его высоким уровнем мастерства это было нипочем, но Гу Сичао мерз. Е Фанъюнь купил ученику красивую белую шубу из меха, которая очень шла его нежному личику.

— Учитель, сколько мы еще здесь пробудем? — спросил Гу Сичао, дыша на замерзшие ладони.

Е Фанъюнь стоял на вершине горы Ляньюнь, глядя вдаль.

Гу Сичао подбежал к учителю и тоже с любопытством посмотрел:

— Учитель, на что вы смотрите?

Солнце поднималось где-то далеко. Первый луч света пробился сквозь тьму, постепенно заливая всю Поднебесную. Сияющие лучи освещали восемьсот гор и рек Ляньюнь, создавая картину, прекрасную, как сон.

— Великая страна, в чьих руках она погибнет? — вздохнул Е Фанъюнь и, взяв Гу Сичао за руку, начал спускаться с горы.

Горы Ляньюнь — такое важное стратегическое место, а императорский двор даже не послал сюда войска для охраны... Это все равно что распахнуть грудь и позволить топтать себя. Этой зимой выпал сильный снег, он шел несколько дней, сугробы были почти по колено... Если у степняков хватит еды этой зимой, он сменит имя. Что же сделают степняки, если еды не хватит? Разве это не очевидно? Во времена Великой Тан Е Фанъюнь бывал у тюрков для разведки, сражался с ними бок о бок с пограничными генералами и знал свирепость этих степных народов. Здешнее государство Ляо было очень похоже на тюрков, а Великая Сун... ее слабая армия была им явно не ровня. Если только двор не решится на перемены, но это выглядело маловероятным.

Рано или поздно здесь возникнут проблемы. К сожалению, как бы он ни учился, он так и не смог постичь искусство войны. Отправиться в бой и рубить врагов — это пожалуйста, но разрабатывать стратегию и одерживать победу за тысячи ли — об этом можно было только мечтать!

— Учитель, вы беспокоитесь о государстве Ляо? — спросил Гу Сичао, выдыхая облачка пара.

Увидев, как Гу Сичао, спотыкаясь, бредет по глубокому снегу, Е Фанъюнь не удержался, подхватил его за воротник и взял на руки:

— Да.

Гу Сичао склонил голову набок:

— Учитель так переживает за страну и народ, почему бы вам не пойти на службу?

Е Фанъюнь горько усмехнулся. Дело было не только в том, что у него не было способностей к этому, но даже если бы и были, ему не хотелось иметь дело с хитрыми и коварными чиновниками. А самое главное — этот мир не был его Великой Тан... Делать то, что можешь и хочешь — таков был неизменный принцип Е Фанъюня.

— Сичао, Учитель презирает императорский двор, но беспокоится о народе, — сказал Е Фанъюнь, неся ребенка на руках и ступая по снегу так легко, словно шел по ровной земле.

Гу Сичао прижался к плечу учителя, глядя на его неглубокие следы, и восхищенно подумал: «Боевые искусства Учителя так сильны! Я обязательно должен им научиться!»

— Тогда что Учитель собирается делать?

Е Фанъюнь на мгновение остановился, затем спрыгнул с подножия горы, и его слова растворились в ветре:

— Сначала останемся здесь и посмотрим.

Возможно, жителям Ляньюнь понадобится его помощь.

Е Фанъюнь хотел было обратиться к местным чиновникам по поводу проблемы с Ляо, но ему так и не удалось встретиться ни с кем из них. Неизвестно почему, но правитель Ляньюнь очень дорожил своей безопасностью и наотрез отказывался встречаться с незнакомцами. Делать было нечего, Е Фанъюню пришлось тайно провести собственное расследование. И в ходе этого расследования он обнаружил нечто серьезное. Местный чиновник Ляньюнь оказался в сговоре с Ляо! Каждый раз, когда Ляо совершали набег, он оказывал лишь символическое сопротивление или даже тайно открывал городские ворота. А когда Ляо уходили, они оставляли чиновнику кучу денег и ценностей. Небо высоко, император далеко — так чиновник наслаждался жизнью больше десяти лет.

— А что до гнева простого народа, кого это волнует?

Е Фанъюнь, спрятавшись в резиденции чиновника, даже услышал, как тот хвастливо говорил своему подчиненному:

— Разве я сделал что-то не так? Нет! Если бы не я, разве Ляо не устроили бы расправу в городе? А что теперь? Ляо просто приходят поживиться за чужой счет, грабят деньги и продовольствие, забирают нескольких красавиц и уходят. По сравнению с тем, что могло бы быть, это уже очень хорошо.

Е Фанъюнь в тот же миг раздавил в руке кусок потолочной балки. Ему хотелось убить этого бесстыдного чиновника, но он все же сдержался. Кризис был на пороге, и если в Ляньюнь начнется хаос, разве это не облегчит грабеж для Ляо? Но просто так отпустить чиновника Е Фанъюнь не мог, он не мог проглотить эту обиду.

...С другой стороны, чиновник был таким трусом и столько раз сотрудничал с Ляо. Если бы на этот раз он оказал сопротивление, Ляо наверняка были бы застигнуты врасплох.