— Ты и так безнадежный добряк!
— Возможно, я… кхе-кхе… да, ты тоже можешь стать добряком, помогать слабым, защищать сирот…
Глаза Дадзая Осаму дрожали.
— Откуда ты знаешь, что стать спасителем лучше?
— Потому что я твой друг, — уверенно сказал Мангартэру Кэнтеру.
——
Ода Сакуноскэ почувствовал, будто видел сон. Порыв ветра развеял его мысли, и только вспомнив что-то, он внезапно осознал.
Он бросился обратно в церковь со всей возможной скоростью и увидел Мангартэру Кэнтеру, лежащего перед Дадзаем Осаму, уже бездыханного.
Что тут было непонятного? Мангартэру Кэнтеру принял последний выстрел вместо него.
— Дадзай!
— Мангартэру!
Ода Сакуноскэ с болью стоял перед Мангартэру Кэнтеру, упав на колени.
Он потерял усыновленных детей, а из-за своего глупого поступка снова потерял близкого друга, он…
— Ода-тян, с детьми все в порядке.
Дадзай Осаму, казалось, смирился с реальностью, его голос вернулся к прежнему спокойствию.
Ода Сакуноскэ шокированно посмотрел на Дадзая Осаму.
— Мангартэру-кун все понял, он знал, что все это было приказом господина Мори.
Дадзай Осаму не знал, что с ним происходит. Его душа кричала от боли, но его разум спокойно анализировал.
— Чтобы получить Лицензию на способности, Мори Огай пожертвовал тобой, Ода-тян. Мангартэру-кун любил Портовую Мафию, но также безмерно заботился о тебе, как о друге, и… обо мне. Он знал, что ему осталось недолго, и вместо того, чтобы потерять все и умереть в одиночестве, он решил обменять это на будущее, которого он ожидал.
— Дадзай…
Ода Сакуноскэ уже не знал, как описать свои чувства в этот момент. Боль и ненависть от осознания правды смешались с радостью от того, что дети живы, причиняя ему невыносимые страдания.
— Ну, Ода-тян, — Дадзай Осаму посмотрел на Оду. Его губы улыбались, но глаза кричали от боли. — Давай вместе сбежим.
——
Огава ушел из Портовой Мафии на пенсию, узнав о смерти Мангартэру Кэнтеру и о том, что дети были переданы Дадзаю Осаму.
На самом деле, у него было предчувствие, и он понимал причину такого поступка Мангартэру.
Но понимание не означало прощение. Он никогда не простит главного виновника всего этого, а также Оду Сакуноскэ, которого Мангартэру спас ценой своей жизни.
Небо плакало мелким дождем, словно пытаясь выплакать всю боль из сердец.
Положив в руки белый букет на безымянное надгробие, Огава сложил руки в молитве, поминая своего выдающегося куратора Мангартэру.
Позади послышались шаги, и рядом положили еще один букет.
Это был Накахара Тюя.
Накахара Тюя немного жалел, что уехал в командировку. Когда у него возникло первое беспокойство, он не должен был позволять ему продолжаться.
Всего за один месяц умер Мангартэру Кэнтеру, куратор Дадзай Осаму предал Портовую Мафию. Произошло слишком много шокирующих событий.
— Поздравляю вас, куратор Накахара.
Огава сказал поздравления без всяких эмоций.
После смерти Мангартэру Кэнтеру Накахара Тюя занял его место, возглавив вооруженные силы Портовой Мафии.
— Огава… Простите… — Накахара Тюя тоже не радовался тому, что стал куратором.
Возможно, он бы и радовался, но только если бы стал куратором и мог работать вместе с Мангартэру Кэнтеру.
— Куратор Мангартэру все устроил перед уходом. Он знал, с чем столкнется. Куратору Накахаре не стоит переживать.
Огава не принял извинений Накахары Тюи.
— Перед уходом он сказал мне, чтобы я хорошо помогал вам. Но я сбежал. Это я должен просить у вас прощения.
— Нет, вы не виноваты, — тут же ответил Накахара Тюя.
Огава не стал зацикливаться на этом. — В сердце куратора Мангартэру Портовая Мафия была на первом месте, затем вы, затем Дадзай-кун, Ода-кун, и даже я…
— Он поставил себя на последнее место.
Поэтому, когда идеалы столкнулись с чувствами, Мангартэру Кэнтеру мог только пожертвовать собой.
— Прошу прощения, я, пожалуй, пойду.
Казалось, он говорил о чем-то болезненном. Огава боялся, что если останется здесь, то не сможет сдержать слез.
— Пожалуйста… — Накахара Тюя уступил дорогу.
Огава остановился на полпути, не оборачиваясь.
— Подарок по случаю повышения, который куратор Мангартэру приготовил для вас, лежит на вашем столе.
Сказав это, Огава ушел.
Накахара Тюя смотрел на надгробие, словно вернувшись в то время, когда Мангартэру Кэнтеру пригласил его в «Люпен».
— Чуя-кун, ты очень талантлив.
Улыбка юноши была едва заметна, но Накахара Тюя знал, что он улыбается.
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|