Глава 19. ч.2

— Даже в такой сложной ситуации ты прилежно заботишься о детях... Тебе за это платят? 

— Я не считаю свою заботу чрезмерно прилежной, и мне никто не платит. 

— Тогда какие у тебя отношения с этими детьми, о которых ты тайно заботишься в лесу, а не в деревне? 

Почему-то в словах Шлема мне послышался упрёк. По мере того, как разговор продолжался, у меня возникало странное ощущение, что простое любопытство постепенно превращается в допрос. 

— Почему ты вдруг об этом спрашиваешь? 

— Потому что заниматься подобным без какой-либо выгоды довольно сложно. 

— Разве это не грубое замечание? 

Нормальная до этого момента атмосфера мгновенно стала холодной и тяжёлой. 

— Возможно, это как-то связано с этой церковью? 

Он проигнорировал мой вопрос и продолжил задавать свои. 

Я определённо чувствовала, что ситуация становится всё более странной, но пока что я лишь медленно покачала головой и спокойно ответила: 

— Никак нет. Эту церковь я обнаружила случайно и временно заняла. 

— Понятно. 

Как ни думай, ситуация странная, и я совершенно не понимаю, что происходит. Понятия не имею, о чём думает Шлем и почему он меня так допрашивает. Вроде бы я ничего не сделала, чтобы вызвать подозрения... 

В наступившей тишине я чувствовала странный дискомфорт и лишь продолжала моргать. 

Клянк. 

Затем, издав громкий звук металла о металл, Шлем внезапно указал пальцем куда-то. 

В окне, на которое он указывал, не было ничего особенного. 

— Что с окном? 

— Ты, кажется, не замечаешь странности. Присмотрись внимательнее. 

К этому моменту я уже начала теряться в догадках, что я вообще здесь делаю. 

— Что ты пытаешься сказать? 

Я всё ещё не понимала, что происходит. Нахмурившись, я снова перевела взгляд на окно. Должна же быть причина, по которой он это делает. 

Оно не идеально чистое, но достаточно прозрачное, чтобы видеть пейзаж снаружи. Старая деревянная рама выглядела так, будто заскрипит от малейшего прикосновения, но в немедленном ремонте не нуждалась. Стекло тоже было без единой трещины, так что же здесь странного? 

— Ничего особенного не вижу... 

В этот момент фигура Шлема начала всё отчётливее отражаться в выцветшем окне. Не только он, но и унылый пейзаж коридора, и тени, смутно видневшиеся вокруг, также стали отчётливо видны, заставляя меня моргать, глядя на это. 

Как бы я ни старалась, я не видела себя. Меня, кто должна была отчетливо отражаться вместе со Шлемом, меня, кто определённо стояла здесь, не было видно. Моё отражение отсутствовало в окне.  

— Я не особо хотел это выяснять, но случайно заметил, что твоё отражение не появилось в озере, на которое я смотрел. 

— ...Значит, ты знал ещё с озера?.. 

— Да. 

Его короткий, равнодушный ответ словно кинжалом пронзил мой затуманенный разум. 

До сих пор я и не подозревала, что моё отражение не появляется в стекле или воде.

— На данный момент можно с уверенностью сказать, что ты не человек. Но это всё равно довольно странно. Насколько я знаю, вампиры уже вымерли... 

Мне и в голову не приходило, что моя личность будет раскрыта таким абсурдным образом. Наверное, поэтому из меня вырывался пустой смех, словно из сдувающегося воздушного шара. 

— Ха, ха-ха... У тебя неожиданно острый глаз. 

— Ах? 

— И что ты теперь будешь делать? 

Худший сценарий, в котором я оказалась загнана в угол. Отрицать теперь бесполезно. Прежде чем сдаться, я могу лишь мысленно подготовиться… 

— …Что мне делать? 

В отличие от меня, молча готовившейся к худшему, Шлем вдруг недовольно почесал гладкую макушку своего шлема и озадаченно спросил:  

— Что? 

— Я просто говорю. Если хочешь и дальше ладить с детьми, будь осторожнее. У меня нет никаких других намерений. 

Тяжёлая атмосфера начала рассеиваться. От серьёзности не осталось и следа, и по коридору монастыря разлился странный, лёгкий, словно пыль, воздух. 

— Я думала, ты будешь драться?.. 

— Ну... Уверен, у тебя есть свои причины так поступать. Нужно ли драться из-за подобного? 

— ...Это, это правда, но... 

— Когда живёшь долго, случается всякое. Хотя ситуации явно разные, я тебя полностью понимаю, как тот, кто находится в таком же положении. 

На мгновение я потеряла дар речи от странно взрослых слов Шлема. Но это было лишь на мгновение...  

— Постой, в таком же положении? 

Внезапно осознав, что в словах Шлема скрывалось подозрительное слово, я устремила на него взгляд.