Жеребьевка

Жеребьевка.

Моря всегда были полны жутких и таинственных легенд.

Говорят, существует морское чудовище, которое, если потревожить его сон в его логове, проплывая над ним на корабле, искажает чувство направления у моряков и заставляет судно кружить в небольшом районе над его жилищем. И оно никогда не отпустит корабль, пока не получит желанную жертву.

Обычно жертвой должна стать молодая красивая женщина. Но поскольку на многих торговых, грузовых и пиратских судах женщин нет, то подойдёт и миловидный юноша.

Конечно, всё это слухи, рассказы, истории бывалых моряков и «у меня есть друг», но никаких доказательств никогда не было.

Всего несколько дней назад Синтия относилась к подобным россказням с презрением.

Раньше она не верила в морских чудовищ. Большинство так называемых жертвоприношений были всего лишь расправой сильных над слабыми на кораблях, сбившихся с курса и оставшихся без провизии. Слабых выбрасывали за борт, чтобы сэкономить еду, а иногда и вовсе употребляли в пищу. А после спасения, чтобы избежать наказания, выдумывали истории о чудовищах.

Теперь, увидев морское чудовище своими глазами, она всё ещё не верила в эффективность жертвоприношений. Сложно сказать, есть ли мозг у этого желеобразного моллюска, похожего на медузу. Но если кто-то хотел договориться с этой тварью, то его мозг был ещё меньше, чем у медузы.

Это был жадный хищник, действующий исключительно на инстинктах: хотел есть — ел, хотел выплюнуть — выплёвывал, а потом мог и подобрать обратно.

В тот момент Синтия ещё не связала монстра, меняющего оболочки и преследующего её, с огромным морским чудовищем, которое она видела до перерождения. Ведь между ними не было особой схожести.

Ночь была в самом разгаре. Матросы боялись оставаться в пожирающем людей трюме и собрались на носу корабля, греясь друг о друга. Синтия была среди них, стараясь не привлекать к себе внимания и молча слушая бессвязные планы матросов.

Пока её личность не раскрыта, она была в относительной безопасности.

Дождя не было, и на палубе больше не происходило ничего странного. Было тихо и спокойно. Матросы так и не пришли к единому мнению по поводу жертвоприношения, и некоторые начали засыпать.

Вокруг стало тихо.

Синтия проснулась в полдень, и с тех пор прошло меньше двенадцати часов. Она не успела принять снотворное и совсем не хотела спать. Найдя незапятнанный кровью ящик, она села на него, обхватив колени руками, и время от времени трогала ружьё, спрятанное в широкой штанине.

Ближе к утру из трюма стали появляться люди. Это были те, кто ждал смены на своих постах, но так и не дождался, и решил сам подняться наверх.

Услышав о том, что «Лунная богиня» ест людей, они боялись возвращаться в трюм.

На рассвете пришёл кок Джастин. Последним появился Чарльман, он был очень бледен. Оглядевшись, он подошёл к Синтии и тихо спросил:

— Можно мне сесть рядом с вами?

Синтия подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Снова появилось это странное чувство. Чарльман, в отличие от Старпома и Виктора, на первый взгляд не вызывал подозрений. У него не было прямого, нескрывающего желания взгляда, и волосы его не были мокрыми.

Но Синтия была уверена, что с Чарльманом что-то не так.

Он был слишком разговорчив и слишком спокоен. Ведь если всё идёт по тому же сценарию, что и до её перерождения, он должен быть самым слабым и подозрительным.

Более того, он подошёл слишком близко, и эта близость заставила её почувствовать мурашки по коже, словно на неё смотрел опасный хищник.

Но раз уж он решил играть в ролевые игры, Синтия не собиралась стрелять в него, чтобы раскрыть его личность. Она просто отказала:

— Нет.

Тело Чарльмана напряглось, он, казалось, был поражён:

— Почему?

Синтия посмотрела на него:

— На ящике нет места для двоих. Вы же не хотите сесть мне на колени?

Чарльман промолчал. Синтия уже почти решила, что он скажет «Почему бы и нет», как вдруг он развернулся и ушёл, найдя себе другой ящик, подражая ей.

Синтия наблюдала за ним краем глаза. Сломанный ноготь на пальце зудел, и она невольно потрогала охотничье ружьё.

Хотя обычно он сутулился и казался невысоким, Чарльман был довольно длинноруким и длинноногим мужчиной. В ящик для инструментов на палубе он, конечно, не поместился бы. Покрутившись немного, он в конце концов просто сел на ящик, как на стул.

Как для монстра, пытающегося подражать человеку, он делал большие успехи. Синтия готова была поставить ему высокую оценку.

Раз уж от него всё равно не избавиться, пусть притворяется подольше, пока плавание не закончится и их пути не разойдутся. Тогда ей не придётся снова стрелять в знакомое лицо.

Ночь прошла спокойно. Утром, пересчитав людей, обнаружили пропажу ещё двоих. Матросы были подавлены и молчаливы. Утром они ещё пытались определить курс, но спустя несколько часов «Лунная богиня» всё так же кружила в странных и зловещих водах. Злоба, на время усмирённая солнечным светом, снова начала подниматься.

На палубе было безопасно, но эта безопасность была слишком хрупкой. Самой острой проблемой стала еда.

Матросы оживлённо обсуждали варианты и в конце концов пришли к решению: послать людей в трюм за провизией. По двое за раз. Если кто-то погибнет там, значит, ему не повезло. Если же вернутся живыми, то пусть вынесут столько еды, сколько смогут.

Очерёдность решили определить жеребьёвкой. Справедливо.

Конечно, кока Джастина без жеребьёвки поставили первым, ведь он жил на камбузе, но вышел оттуда без еды, и должен был за это ответить.

Джастин уже давно был словно не в себе и не возражал. А вот матрос, которому выпало идти с ним, был мрачнее тучи, и глаза его сразу покраснели.

Что касается жертвоприношения, то они пока не решили, что делать.

Капитана и Старпома не стало, и сдерживать матросов было некому. Старые моряки, естественно, считали, что нужно принести в жертву молодых. У них лица посвежее, и фигуры получше. Жертва, которую выберет морское чудовище, наверняка среди них.

Молодые матросы тоже не хотели умирать и объединились, чтобы дать отпор. Они говорили, что в ту ночь, когда шторм был сильнее всего и корабль сбился с курса, они вместе со Старпомом латали пробоины в трюме, а на палубе дежурили в основном старики. Наверняка кто-то из них сделал что-то, что навлекло беду.

Никто никого не мог переубедить. Словесная перепалка переросла в драку. Кто-то пытался разнять дерущихся, но тут же начиналась новая потасовка. Этот бессмысленный спектакль продолжался около часа.

Первые два бедолаги, отправившиеся в трюм, действительно не вернулись. Началась вторая жеребьёвка.

Синтии не повезло — ей выпало идти за провизией. А увидев, что её напарником будет Чарльман, она вдруг поняла, что это, скорее всего, не случайность, а монстр в человеческой шкуре подстроил результаты жеребьёвки.

Чарльман слегка улыбнулся и подошёл к ней.

Она подняла руку, направив спрятанное в рукаве ружьё ему в живот.

Чарльман, казалось, не обратил на это внимания и тихо произнёс:

— Хм? Ты меня снова раскусила?

Синтия промолчала, прищурившись, и стала просчитывать последствия того, что будет, если она пристрелит его на глазах у всех.

Чудовище протянуло руку, якобы хватая её за рукав, но на самом деле проводя пальцами по дулу ружья, нагретого теплом её тела.

Постепенное сближение действительно дало результат. Теперь Синтия не убегала при виде его и не стреляла без предупреждения.

— Пойдём. Со мной в трюме тебе будет безопасно. И тебе вряд ли понравится то, что сейчас произойдёт на палубе.

На мгновение Синтии показалось, что он собирается что-то сделать с матросами. Она, стиснув зубы, холодно усмехнулась:

— Ты мне угрожаешь?

Тогда он явно просчитался. Синтия не была доброй девочкой из сказки, которая платит добром за зло.

— Что ты, — ответил монстр. — Ты же моя любимая игрушка. Я не позволю тебе умереть.

Синтия опешила.

Что ж, она ошиблась.

У монстра действительно не было таких наивных и окольных мыслей. Она не знала, радоваться ей или злиться.

Матросы не стали ждать. Видя, что их разум помутился от страха и голода, Синтия поняла, что даже с ружьём ей не справиться с ними, если они набросятся все вместе. Ей пришлось временно объединиться с монстром.

В трюме всё ещё стояло зловоние. Синтия осторожно шла к камбузу, держась от «Чарльмана» на расстоянии пары шагов.

Пол не шевелился, никто не таял.

Чудовище сказало правду.

Синтия была полна вопросов. Она постоянно косилась на «Чарльмана», но монстр, очевидно, не собирался ничего объяснять своей «игрушке». Он просто молча шёл рядом.

На камбузе почти не осталось продуктов. При нынешнем количестве выживших их хватит максимум на три дня.

Собрав всё, что нашла, Синтия решила не возвращаться на палубу, а спрятаться в лазарете.

Пусть матросы думают, что она и Чарльман погибли. Тогда, кого бы они ни выбрали для жертвоприношения, это её больше не коснётся.

Как только она задвинула засов, то обернулась и увидела, что монстр бесшумно подошёл к ней.

Он стал ещё лучше маскироваться, но вблизи его нечеловеческая сущность ощущалась очень сильно: холодная и влажная.

Синтия инстинктивно отшатнулась, прижалась спиной к стене и снова подняла ружьё.

Она не сдалась, а тянула время, потому что у неё был один дерзкий план.

Она помнила, что когда прострелила его в теле Виктора, вытекшая из раны вода не впитывалась в шевелящийся пол корабля.

Возможно, ей не нужна его живая защита. Достаточно пропитаться его аурой, чтобы «Лунная богиня» её отвергла.

Это было рискованно, но Синтия совсем не хотела знать, что монстр собирается делать со своей «игрушкой». Она предпочла рискнуть.

Однако на этот раз она не смогла нажать на спусковой крючок. Тонкие, как паутина, совершенно прозрачные, едва заметные гибкие щупальца крепко обвили курок.

Невидимые мягкие щупальца коснулись её заживающей раны на пальце, словно боясь, что она снова откроется.

Синтия уже не раз сталкивалась с этими щупальцами. Они проникали в её тело, но не оставляли никаких ран.

Теперь она была уверена, что этот преследующий её монстр — та самая гигантская медуза, которая пыталась высосать из неё все соки, когда она упала за борт.

Раньше он хотя бы вводил ей нейротоксин, как бы заботясь о её предсмертном состоянии. Теперь же он, словно жестокий кот, играл с беспомощной мышью, попавшей в его лапы.

— Чего ты хочешь? — спросила она. — Почему не можешь просто убить меня?

Кот не станет объяснять свои действия мыши. Но чудовище, в отличие от кота, было немного человечнее. Успокаивающим тоном оно сказало:

— Не бойся. Твой вкус не лучше, чем у других людей, поэтому я не собираюсь тебя есть. Я просто изучаю вашу человеческую игру, конечная цель которой — совокупление.

Улыбка на лице «Чарльмана» была странной:

— Так что лучше не пытайся повредить это тело. Если мне придётся сменить оболочку, я могу стать гораздо грубее.