Глава 7: Рисование талисманов

— Лю Нань, вас, медиков, можно считать научными работниками, верно?

— А ты как думаешь?! — усмехнулся я. — Конечно, медицинскими работниками!

— Не придирайся к словам. Я просто хотел спросить: образование, которое ты получил с детства, наверняка не позволяет тебе верить во всяких там призраков и богов, так?

— К чему ты клонишь? — спросил я в ответ.

Лицо Чэнь Шу расплылось в самодовольной улыбке:

— Вот скажи мне, ты, с детства веривший в науку, когда впервые столкнулся с такой странной чертовщиной, твое мировоззрение не треснуло по швам? Не было такого, что ты, до полусмерти напуганный нечистой силой, забился в угол, заливаясь слезами, и подбадривал себя: «Галлюцинации, это точно галлюцинации, убежденный материалист никогда не сдается!»?

Я закатил глаза:

— Ты меня за идиота держишь?

— В книжках всегда так пишут. Вы, ученые, всегда такие — не свернете, пока лбом в стену не упретесь, добрые советы других воспринимаете как оскорбление, и чтобы доказать, что призраков нет, стиснув зубы, лезете в дом с привидениями на свою погибель.

Неужели мы, набравшие по пятьсот-шестьсот баллов на госэкзаменах, можем быть такими слабоумными?

Предрассудки, рожденные невежеством.

Однако слова о том, что я воспринимаю чужие советы как оскорбление, заставили меня немного покраснеть.

Я парировал:

— Младший мастер Чэнь, книги, которые ты обычно читаешь, — это, наверное, бульварное чтиво? Хе-хе, без комментариев.

Чэнь Шу вызывающе посмотрел на меня:

— Ну уж нет, давай, комментируй!

Мне было лень с ним спорить, я закрыл глаза, чтобы отдохнуть.

Для этой поездки в Баодин директор Ван не только выделил пять тысяч юаней на расходы, но и одолжил нам свою машину — почти новую Audi A6.

Прожив несколько дней у Сяо Ли, я наслушался от нее немало сплетен.

У директора Вана давно были права, но его дом находился близко к больнице, всего в пятнадцати минутах ходьбы. На деловые встречи его обычно возили, поэтому он долго не покупал машину. Так было до тех пор, пока три года назад в отделение не перевели врача в должности заместителя директора по фамилии Сяо, который и занял пост заместителя заведующего отделением.

Должность и звание у него были на ступень ниже, чем у директора Вана, но Сяо был на двенадцать лет моложе, высок, красив, с открытым характером, и очень нравился женщинам-врачам.

У заместителя директора Сяо была серебристо-серая Audi A4. Узнав, что директор каждый день ходит на работу пешком, он публично заявил: «Директор, я могу вас подвозить!»

Через месяц директор Ван купил A6.

Теперь он каждый день упорно ездил на работу на машине, даже если приходилось стоять в пробках по полчаса.

Приехав на больничную парковку, он первым делом искал A4 заместителя директора Сяо. Если рядом было свободное место, он с радостью парковался там.

Позже заместитель директора Сяо стал специально парковаться так, чтобы с обеих сторон были машины.

Директору Вану несколько раз приходилось просить других людей переставить свои машины.

Заместитель директора Сяо начал выбирать парковочные места рядом с машинами руководства больницы...

Но вернемся к делу.

Чэнь Шу гнал машину на полной скорости и легко добрался до Баодина, как будто это был его второй дом.

Отец Чжан Я работал в железнодорожном управлении. Мы доехали до жилого комплекса для сотрудников управления. Чэнь Шу припарковал машину снаружи, я купил в магазине фруктов, а затем связался с матерью Чжан Я.

Вскоре госпожа Чжан спустилась, чтобы встретить нас.

За семь дней, что мы не виделись, эта женщина, потерявшая дочь в среднем возрасте, постарела лет на десять. В ее волосах появились седые пряди, вид у нее был крайне изможденный.

При встрече глаза госпожи Чжан покраснели. Она взяла меня за руку и сказала:

— Доктор Лю, спасибо, спасибо, что смогли приехать.

— Тетя, примите мои соболезнования.

Хотя она старалась сдерживаться, слезы неудержимо катились из ее глаз.

Госпожа Чжан повела нас наверх. В подъезде еще стояло несколько увядших маленьких венков. Когда мы вошли, отец Чжан, мужчина лет сорока с лишним, такой же подавленный, заставил себя встретить нас. В их квартире площадью более девяноста квадратных метров был некоторый беспорядок, сильно пахло благовониями. Все зеркальные поверхности были заклеены бумагой. Похоже, похоронные обычаи в Баодине мало чем отличались от тех, что были у меня на родине.

Тело Чжан Я привезли обратно в Баодин и сразу отправили в похоронное бюро при крематории. Дома установили поминальный алтарь и оповестили родственников и друзей, чтобы те пришли проститься.

На третий день утром состоялась кремация.

К нашему приезду алтарь уже убрали, осталась только фотография в рамке в комнате, где жила Чжан Я.

Мы с Чэнь Шу зажгли благовония в знак уважения. Родители Чжан Я поклонились в ответ и, утирая слезы, пригласили нас в гостиную выпить воды.

Когда я звонил, было неудобно вдаваться в подробности, поэтому я просто сказал, что хочу приехать проститься. Госпожа Чжан отговаривала меня от поездки, но я настоял, и это вызвало у родителей Чжан Я некоторые подозрения.

Когда мы сели, выражение лиц обоих стало несколько серьезным.

Чэнь Шу уже проинструктировал меня: ему неудобно начинать разговор, поэтому придется мне.

— Тетя, мы приехали, с одной стороны, чтобы почтить память Чжан Я, а с другой — хотели бы кое-что у вас спросить. Я помню, в ту ночь, когда Чжан Я попала в реанимацию, я искал родственников для подписи документов, и вы упомянули, что Чжан Я чувствовала, будто ее кто-то душит за шею. Вы помните?

Родители Чжан Я переглянулись. Госпожа Чжан осторожно кивнула:

— Помню.

Я немного помолчал, подбирая слова, и продолжил:

— Не знаю, как вы воспримете то, что я сейчас скажу, но я должен вам сообщить: смерть Чжан Я, боюсь, была вызвана не болезнью. Пневмония — это хроническое заболевание, а от начала болезни до смерти Чжан Я прошло слишком мало времени. Поэтому то, что она чувствовала удушение, — это правда. Я имею в виду...

Молчавший до этого отец Чжан внезапно перебил:

— Сяо Я столкнулась с нечистой силой, ее погубила нечисть!

— Откуда вы знаете? — вырвалось у меня.

Он бросил на меня быстрый взгляд и снова опустил голову, с болью сказав:

— Я прожил больше сорока лет, такие вещи — не редкость. Мы с ее матерью уже разузнали об одной Ми По и собирались после седьмого дня Сяо Я обратиться к ней за разъяснениями.

Так называемая Ми По — это гадалка, владеющая искусством «вэньми» (спрашивать рис). С помощью риса она вызывает умершего человека в мир живых, позволяя ему вселиться в себя и поговорить с родственниками. В детстве я слышал от бабушки, что у нас на родине тоже была такая гадалка, но она не позволяла духу вселяться в себя, а лишь вызывала его. Видеть его могла только сама Ми По. Когда родственники задавали вопросы, рисинки на столе приходили в движение. Что это означало, могла понять только Ми По, которая и передавала ответы умершего.

Звучит как шарлатанство, но моя бабушка говорила, что слова Ми По всегда оказывались правдой. Многие люди, обратившись к ней, получали ответы на свои вопросы. Например, дети одного старика, умершего внезапно, перерыли весь дом, но не могли найти документы на дом. Обратились к Ми По, и в итоге нашли их на кухонной балке.

Родители Чжан Я считали, что их дочь умерла при невыясненных обстоятельствах, поэтому хотели спросить правду у Ми По.

Я повернулся к Чэнь Шу. При знакомстве я представил его как своего коллегу.

Теперь настало его время.

Чэнь Шу откашлялся и спросил:

— Господин Чжан, не могли бы вы подробно рассказать о том, что происходило до и после того, как Чжан Я заболела? Было ли что-то необычное?

Подозрения отца Чжан усилились:

— Зачем вы это спрашиваете? — Его взгляд упал на меня. — Доктор Лю, что вы, собственно, хотите?

Чэнь Шу ответил за меня:

— На самом деле, я не коллега Лю Наня, а мастер по изгнанию нечисти, которого он пригласил. Скажу честно: Чжан Я задушила старуха. Мы пришли, чтобы помочь вашей дочери отомстить.

Услышав это, госпожа Чжан закрыла рот рукой и разрыдалась.

Глаза отца Чжан тоже покраснели, он взволнованно спросил:

— Правда? Вы говорите правду? Наша Сяо Я... Сяо Я...

Горе было слишком велико, он не мог сдержаться.

Я поспешил их утешить. Когда родители немного успокоились, Чэнь Шу продолжил расспросы.

Однако родители Чжан Я только задним числом, вспомнив фразу про «удушение», заподозрили неладное, больше никакой информации у них не было.

Видя разочарование на лице Чэнь Шу, отец Чжан сказал:

— Младший мастер Чэнь, сегодня седьмой день Сяо Я. Может, вы пока остановитесь где-нибудь поблизости, а завтра мы поедем в деревню к Ми По, вызовем Сяо Я, и вы сами ее спросите.

Чэнь Шу покачал головой:

— Бесполезно. Первые седьмины — туман, вторые — возвращение домой, третьи — омовение рук в реке, четвертые — встреча с Царем Ямой. Только после первых седьмин умерший осознает, что мертв. И лишь после четвертых седьмин, то есть через двадцать восемь дней, пройдя через суд Царя Ямы, умерший сможет посылать сны живым родственникам. До четвертых седьмин обращаться к Ми По бесполезно, умерший еще не может говорить, не может пожаловаться на несправедливость!

Отец Чжан впервые слышал такое и не знал, что делать.

— Но вы не отчаивайтесь, у меня есть способ.

Чэнь Шу принес из дома тканевый мешок. Я все время гадал, что в нем.

Теперь он открыл его и достал кучу всякой всячины.

Все это были предметы, часто встречающиеся в фильмах о вампирах с Лам Чин-Ином.

Колокольчик, желтая бумага, киноварь, кисть, меч из монет, табличка и так далее.

Отец Чжан немного испугался:

— Младший мастер Чэнь, что вы собираетесь...

— Проводить ритуал, конечно. До четвертых седьмин даже Ми По не заставит умершего говорить! Но я смогу! Лю Нань, сходи вниз, купи две бутылки байцзю, чем дороже, тем лучше.

Я всегда видел в фильмах, как Дядюшка Ин рисует талисманы киноварью. Только от Чэнь Шу я узнал, что киноварь не растворяется в воде, и, конечно, не растворяется в байцзю. Нужно смешать порошок киновари с байцзю до состояния кашицы и этим рисовать талисманы.

Отец Чжан, конечно, не позволил мне идти за выпивкой и поспешно достал свою заветную подарочную коробку с двумя бутылками «Маотай».

Чэнь Шу попросил миску и принялся за дело прямо перед нами.

Байцзю он использовал всего около ста граммов, остальное упаковал обратно в коробку, сказав, что для этого есть другое применение.

Закончив все приготовления, он вошел в спальню Чжан Я. Чэнь Шу зажал между пальцами три зажженные благовонные палочки, пробормотал что-то невнятное, затем воткнул палочки в курильницу и начал складывать пальцы в мудры и читать заклинания.

— Бла-бла-бла... бла-бла...

Я не понял ни слова, но не смел и дышать, боясь помешать ритуалу Чэнь Шу.

Его руки непрерывно двигались, десять пальцев выписывали замысловатые фигуры, словно танцуя. То он брал щепотку пепла от благовоний и рассыпал на столе, то хватал желтый талисман и тер его в ладонях, а затем — хлоп! — приклеивал к шкафу без всякого клея. Время от времени он встряхивал колокольчиком и издавал пару завываний. Выглядело это довольно внушительно.

Поколдовав перед фотографией, Чэнь Шу велел нам троим следовать за ним. Он нес миску с рисом, смешанным с пеплом от благовоний и талисманов, и обошел с ней три раза всю двухкомнатную квартиру, рассыпая рис по полу и напевая какой-то ритмичный странный мотив.

Провозившись больше часа, мы вернулись в гостиную. Чэнь Шу закончил свои манипуляции.

— Дело сделано.

Отец Чжан спросил, какой в этом смысл.

Чэнь Шу ответил, что небесные тайны нельзя разглашать, но после ночи первых седьмин все прояснится.

Отец Чжан схватил его за руку, со слезами на глазах:

— Младший мастер Чэнь, дело Сяо Я поручаю вам! Жена, быстро готовь ужин, я выпью пару рюмок с младшим мастером Чэнем и доктором Лю.

Чэнь Шу отказался:

— Мне сейчас нельзя пить. К тому же, ритуал еще не закончен. Сегодня ночью Лю Нань должен остаться здесь.

Не дожидаясь моего вопроса, он повернулся ко мне:

— Лю Нань, сегодня ты ночуешь здесь. Будешь спать на кровати, где раньше спала Чжан Я.