Глава 2. Часть 3

Шоу Я хотела было возразить, но, увидев необычайно серьезное выражение лица своей служанки, промолчала. В конце концов, визит во дворец — дело важное.

Через полчаса она была готова. Ее прическу украшала изысканная шпилька с жемчугом и цветами. Гуй Лянь помогла ей надеть туфли на платформе и выйти из комнаты.

Эти туфли были для нее настоящей пыткой. В такой высокой и неудобной обуви она не могла удержать равновесие и шаталась из стороны в сторону.

С трудом сделав несколько шагов, Шоу Я увидела во дворе мужчину в роскошном халате, стоявшего к ней спиной. Это, несомненно, был бейлэ Лунцин.

Услышав ее шаги, он повернулся.

Шоу Я широко распахнула глаза.

Он… он… он был тем самым разносчиком!

Шоу Я была поражена. Она быстро посмотрела на свою служанку, но Гуй Лянь отвела взгляд.

— Гуй Лянь, можешь идти, — сказал Лунцин.

Гуй Лянь отпустила руку фуцзинь, поклонилась и вышла.

Испуг Шоу Я сменился тревогой. Забыв про неудобные туфли, она бросилась к Лунцину, но, потеряв равновесие, чуть не упала. Он быстро сделал шаг вперед и подхватил ее.

Ее лицо оказалось прижатым к его груди.

Они оба замерли.

Он почувствовал ее тонкий аромат, а она услышала его учащенное сердцебиение.

— Бейлэ Лунцин, скажите, туфли на платформе — это одна из десяти самых жестоких пыток империи Цин? — спросила она, слегка отстранившись и пытаясь разрядить обстановку шуткой.

— Что за глупости? — нахмурился он.

Какие еще десять пыток? Он о таком никогда не слышал.

— Я правда не умею ходить в этих туфлях.

— Давай руку. Держись крепче, я тебя проведу, — Лунцин почувствовал к ней жалость. Если бы он ее не поймал, она бы точно разбила себе нос.

Шоу Я посмотрела на его протянутую руку. Она не знала, что и думать.

— Крепче держись, а то опоздаем, — сказал он, ведя ее за собой.

С его помощью ей стало легче идти. Опираясь на него, она почти не касалась земли ногами.

Шоу Я, идя рядом с ним, разглядывала его.

Она была довольно высокой, но даже в туфлях на платформе едва доставала ему до подбородка. Он казался худощавым, но его рука, которую она держала, была крепкой, как сталь.

Семь жемчужин на его шапке блестели на солнце, переливаясь вместе с золотыми и серебряными нитями его парадного халата.

В этом наряде он выглядел особенно серьезным и статным, а его глубокий взгляд заставлял ее сердце трепетать.

Шоу Я вдруг почувствовала, как пересохло у нее в горле.

Она больше не боялась его, но ее тревожила печаль, сквозившая в его взгляде.

Что-то его беспокоило?

Ей вдруг захотелось разгладить морщинку между его бровей.

Внезапно перед ее глазами потемнело. Лунцин помог ей сесть в карету.

— Долго ты будешь на меня так смотреть? — спросил Лунцин, садясь напротив нее.

— Хочу посмотреть, не вырастет ли у тебя нос, — с улыбкой ответила Шоу Я.

Лунцин посмотрел на нее в ответ.

— У детей, которые врут, растет нос, — пояснила она.

— Я не ребенок.

— У взрослых тоже растет.

— И когда же я врал? — мрачно спросил он, наклоняясь к ней.

— Ты обманул меня, сказав, что ты разносчик, чтобы проверить, действительно ли я потеряла память. И ты запретил Гуй Лянь рассказывать мне правду, — надула губы она.

Она была невероятно красива, а это милое выражение лица делало ее еще более очаровательной. Он был уверен, что ни один мужчина в мире не смог бы устоять перед таким соблазном.

Карета была довольно просторной, но Лунцину казалось, что она становится все меньше и меньше. Как бы он ни пытался сесть поудобнее, она все равно занимала все его пространство.

Ее тонкий аромат разжигал в нем пламя желания. Он хотел ее, всем своим существом.

Глубоко вздохнув, он подавил нахлынувшие чувства и хрипло произнес:

— Я никогда не говорил, что я разносчик. Это ты сама ошиблась. Я тут ни при чем.

— А? — С этим бейлэ было нелегко справиться. Он был хитер, как лис.

Шоу Я обиженно уткнулась подбородком в колени, закрыла глаза платком и тихо заплакала.

— Щеночек, прости меня. Тебя, наверное, уже сварили и съели? — всхлипывала она.

— Замолчи! Собака жива! — Неужели она плачет из-за собаки? Ее слезы одновременно забавляли и трогали его. Видя, как она расстроена, он не смог сдержаться и рассказал ей правду, которую изначально хотел скрыть.

— А? Правда? Щеночек жив? — она резко подняла голову, ее глаза сияли, а на щеках не было ни слезинки.

Лунцин пристально посмотрел на нее.

Она притворялась, а он, как дурак, поверил.

— Я и не говорила, что плачу, — сладко улыбнулась она, и на ее щеках появились ямочки.

Он отвернулся, стиснув зубы.

— Бейлэ, не сердитесь, — сказала она, ласково прижимаясь к нему. — Мы теперь квиты, правда?

К его собственному удивлению, ее нежные слова мгновенно погасили его гнев.

— Вы же знаете, что у меня с головой не все в порядке. Не стоит обращать внимания на мои слова. И раз уж я ничего не помню, давайте забудем прошлые обиды и начнем все сначала, хорошо? — Щенок все еще был у него, и если она его разозлит, щенок превратится в жаркое. Тогда она будет плакать по-настоящему.

Гнев утих, но Лунцин по-прежнему хмурился, показывая ей свое недовольство.

— Ты слишком много болтаешь.

Видя его раздражение, Шоу Я послушно замолчала и, отвернувшись к окну, стала разглядывать незнакомые улицы. Вскоре карета остановилась на площади перед Воротами полуденного солнца (Умэнь).

Они вышли из кареты и встали рядом.

— Проходя через эти ворота, гражданские чиновники должны выходить из паланкинов, а военные — спешиваться. Мы должны пройти пешком. Иди за мной. Можешь идти помедленнее, я подстроюсь под тебя. Если ноги болят, можешь опереться на меня, — терпеливо объяснил он.

Шоу Я благодарно кивнула и, доверившись ему, медленно пошла вперед. С каждым шагом она чувствовала его поддержку.

Евнух, шедший впереди, удивленно оглядывался на них, видя, как близко они идут друг к другу. Он подумал, что эта пара, прожившая в браке полгода, до сих пор нежно любит друг друга.

Шоу Я покраснела, вдыхая приятный мужской аромат Лунцина. Ее сердце бешено колотилось.

Он всегда хмурился и говорил резкие слова, но его неожиданная забота трогала ее до глубины души.

Его внимание наполняло ее радостью и волнением, даря чувство безопасности.

Мощеная голубым кирпичом Небесная улица была длинной, но ей хотелось, чтобы путь был еще длиннее. Даже если бы у нее заболели ноги, она бы не жаловалась. Ей так нравилось это чувство защищенности, что она не хотела с ним расставаться.

С тех пор, как ее спасли из реки, сегодняшний день был самым счастливым. Даже этот незнакомый императорский город показался ей прекрасным… Ясное голубое небо, легкий весенний ветерок…

Потеряв память, она лишилась прошлого. В хитросплетениях резиденции князя Су она чувствовала себя, как канатоходец, идущий по натянутому канату, который в любой момент может сорваться. Она не знала, кому можно доверять, на кого можно положиться. Ее мучили страх и неуверенность.

Но сегодня, в этот момент, посмотрев вниз, она увидела, что Лунцин распахнул руки, готовый ее поймать. Как бы она ни упала, он ее спасет.

Она понимала, что слишком быстро ему доверилась, но не могла противиться своему сердцу.

Так прекрасно было знать, что есть человек, на которого можно положиться.

— Пожалуйста, подождите здесь. Вдовствующая императрица сейчас разговаривает с императрицей, — незаметно они дошли до ворот Юнкан перед Дворцом Цынин, где их остановил главный евнух.

Им пришлось ждать у ворот вместе с другими бейлэ и их семьями.

Они молча обменялись кивками. Все терпеливо ждали аудиенции у вдовствующей императрицы.

— Бейлэ, вы совсем не похожи на Лунду и Лунхуана, — тихо сказала Шоу Я, прижавшись к Лунцину у стены. Она вдруг вспомнила о двух других молодых господах резиденции. Один постоянно издевался над своими женами и наложницами, и их плач был слышен даже у храма предков. Другой, Лунхуан, был распутник и за те три месяца, что она здесь жила, успел взять в наложницы пять девушек.

Сдержанный и серьезный Лунцин разительно от них отличался.

Он не был развратником, не притеснял слуг и, несмотря на свою суровость, не был высокомерным или заносчивым.

— Вы все родились в княжеской семье, почему же вы так отличаетесь от них? — с нежностью в голосе спросила она так, чтобы только он мог ее услышать.