Конец

Конец

Волна страсти захлестнула их, и в момент наивысшего наслаждения Цзян Пин, запрокинув голову, встретилась взглядом с глазами, в которых ненависть переполняла так же сильно, как и недавнее желание. Ее сердце дрогнуло.

— Почему?

— Почему именно он?

Улыбка Ци Шэна исказилась до ужаса.

— Я думал, что приютил лишь зверя, пожирающего людей, но все же сохранившего толику человечности, знающего, как отплатить благодетелю. И раньше он действительно казался благодарным. Значит, это ты его соблазнила.

— Я и не знал, что вырастил двух неблагодарных волков. Но еще не слишком поздно, не так ли?

— С чего ты взял, что я его соблазняла?

Оправившись от первоначального шока, Цзян Пин быстро вернула себе самообладание. Внезапно рассмеявшись, она обвила его шею руками.

— Ты совсем не знаешь своего слугу. Я ему очень нравлюсь. Он сам ко мне тянулся, прогнать было невозможно. Даже когда я его ругала, он принимал это за похвалу. Да, ты действительно его великий благодетель.

Она сжала руки, его лицо почти уткнулось ей в грудь.

— Но ему понравилась женщина благодетеля. Хочешь знать почему? Потому что он по натуре своей — подлый негодяй, способный отплатить злом за добро.

— А ты ему верил. Ненавидишь?

— Себя вини за глупость!

— Замолчи!

Голос Ци Шэна задрожал, и он, не сдержавшись, ударил ее по лицу.

Неясно было, что двигало им — гнев или отвращение, но он быстро успокоился, и на его лице снова появилась та тошнотворная улыбка.

— Дай-ка угадаю. Он приходил к тебе часа два назад? И сказал, что заберет тебя?

Растерянность на лице Цзян Пин доставила ему огромное удовольствие. Он продолжил с деланым сочувствием:

— Значит... он не сказал.

— Я давал ему шанс. Он вполне мог забрать тебя. Но он даже не осмелился упомянуть об этом. Почему? Из-за страха, ужаса. Он просто не посмел и не захотел ради тебя отказаться от всего, предать свою веру.

Он с притворной нежностью коснулся подбородка жены.

— Я скажу тебе, почему ты ему нравишься. Он любит лишь твою оболочку, где тут искренность? Даже если бы вы сбежали, не пройдет и десяти лет, как ты поймешь, что значит: красота увядает, любовь проходит.

— Никто никогда не будет любить тебя сильнее меня! Я говорил это много раз, почему ты не понимаешь!

Говоря это, он начал возбуждаться, но услышал лишь, как она назвала его безумцем и, дрожа всем телом, спросила, не сделал ли он чего-нибудь и с ним.

Ци Шэн не рассердился. Он сел на кровати, отступил на несколько шагов и странно усмехнулся:

— Преступил границы дозволенного, посягнул на женщину хозяина. Как, по-твоему, я должен был поступить с таким человеком?

— Я послал его убить одного человека. Ему не справиться с тем противником. Сейчас, наверное...

Увидев в ее глазах нескрываемую скорбь, Ци Шэн мгновенно переменился в лице, его расслабленность исчезла. Стиснув зубы, он быстро проговорил:

— Ты моя жена! О ком ты скорбишь? Ты не имеешь права испытывать к нему никаких чувств! Он всего лишь пес в нашем доме, пес!

— Если тебе так грустно, когда его тело привезут, я позволю тебе взглянуть. Если есть что сказать, тогда и выскажетесь друг другу.

Он смеялся над наивностью Цзян Пин.

Ее тошнило от его лицемерия. Возможно, душевная опустошенность позволила гневу подавить страх, въевшийся в самую душу. Она осыпала его оскорблениями, на которые раньше никогда бы не осмелилась, и смотрела на него, как на жалкое ничтожество.

Цзян Пин давно раскусила Ци Шэна, поняла причину его противоречивого поведения по отношению к ней.

Он, несомненно, любил ее, но еще больше ненавидел — ненавидел за то, что она раскрыла его истинное лицо.

Ци Шэн был невысокого происхождения, всего лишь неприметный сын наложницы из небогатой семьи. Его детство было несчастным. Позже он учился торговле, постепенно накопил некоторое состояние. Но по-настоящему он разбогател и обрел нынешнее положение благодаря кровавому предательству: он продал своего названого брата, который ценил его и много помогал, и, ступая по крови своего благодетеля, стал впоследствии великим филантропом Линьчжоу.

В глубине души он оставался неуверенным в себе, потому что знал: большая часть того, чем он владел, не должна была принадлежать ему. Он был захватчиком, подлым и бесстыдным вором.

Украденное не бывает долговечным, как и любовь, добытая обманом.

По натуре он был трусливым и слабым мужчиной. Он любил Цзян Пин, но не мог смириться с тем, что она узнала — ее возлюбленный вовсе не так хорош, как она думала. Он считал, что это она разрушила их отношения, которые могли бы быть прекрасными.

Он использовал власть и многое другое, чтобы заставить ее «любить» его.

Но... Цзян Пин не желала принимать его отвратительную так называемую любовь. Она хотела лишь его смерти!

Она со злостью впилась зубами ему в руку, думая лишь о том, что раз не может убить его, то хотя бы вырвет кусок плоти.

Ци Шэн застонал от боли и хотел оттолкнуть ее, но, увидев слезы, капающие на его руку, замер надолго и в конце концов позволил ей выплеснуть всю ярость.

Она обессилела и с отвращением выплюнула на пол кровавый кусок мяса. Изнеможенная, она полуупала в его объятия, у нее больше не было сил что-либо делать.

Он гладил ее по худой спине, снова и снова, ничего больше не говоря. На его лице застыло неопределенное выражение.

Дни шли за днями. Пять лет пролетели как одно мгновение.

Воспоминания Цзян Пин о том человеке становились все более туманными.

Из четкого образа он постепенно превратился в едва различимую тень.

Он умер. А мертвые рано или поздно полностью исчезают из сердец живых.

Она не хотела этого, отчаянно цеплялась за воспоминания, но все было тщетно.

Рано или поздно она забудет его окончательно, забудет все остальное, станет пустой марионеткой, живым трупом, бредущим по этому миру.

Ци Шэн, когда у него было время, всегда приходил к ней, но ее одиночество росло с каждым днем. Ужасающее чувство пустоты давило на нее, и свет, который она могла видеть, становился все слабее.

Несколько раз, расчесываясь перед бронзовым зеркалом, она бессознательно касалась шпильки в волосах. Разве такая жизнь — это действительно жизнь?

Ее всегда высокомерный муж лихорадочно собирал ценности, торопя Цзян Пин не сидеть сложа руки, а помогать ему упаковывать все, что можно унести.

На его мертвенно-бледном лице отражалась паника, граничащая с гневом. В опустевшем доме, где остались только они вдвоем, висела гнетущая атмосфера.

Преступления Ци Шэна раскрылись. Теперь каждый хотел пнуть упавшего. Власти вывесили объявление и послали людей.

Если его поймают, ему грозит неминуемая смерть. Им нужно было бежать.

Цзян Пин холодно наблюдала за выражением его лица — это была последняя агония обреченного.

Ци Шэн схватил ее за руку так сильно, что на запястье остался красный след. Боясь, что она испугается, он попытался успокоить ее:

— Не бойся, за городом нас ждут. Как только сядем в повозку, нас никто не найдет, даже если перевернут небо и землю.

Цзян Пин по-прежнему молчала.

К несчастью, на этот раз его расчет оказался неверным, совершенно неверным. Тот, кто должен был их встретить, не стал ждать и сбежал сам.

Казалось, в тот день, когда его разоблачили, вся его удача иссякла.

Ци Шэн изрыгал проклятия, но в его голосе было больше отчаяния и бессилия, чем гнева, а может, и недоверия.

Так выглядит человек, цепляющийся за жизнь перед лицом гибели. Когда-то Цзян Пин была такой же. Но сейчас она словно наблюдала за всем со стороны, и эта сцена казалась ей даже смешной.

Неудивительно, что им не удалось сбежать, точно так же, как пять лет назад она не смогла исчезнуть от него.

Она услышала, как неподалеку тюремщики, собравшись вместе, обсуждали Ци Шэна. Узнала, что завтра его казнят. Его ждала казнь через разрубание поясницы — простого обезглавливания было недостаточно, чтобы утолить гнев народа.

А что будет с ней?

Ее ждет та же участь? Почему за ней до сих пор никто не пришел?

Ночью, сквозь дрему, она услышала до боли знакомый, почти невероятный голос.

Она резко села и обернулась.

Тот человек открывал дверь камеры. Заметив, что она проснулась, он хотел что-то сказать, но она бросилась ему в объятия.

— Ты... ты жив.

Она дрожащей рукой коснулась его лица, глаза ее были полны недоверия. Тепло его кожи под ее ладонью говорило о том, что перед ней действительно живой человек.

Он обнял ее, голос его прерывался от волнения:

— ...Я вернулся, А Пин.

Это действительно был он. Он сильно изменился: волосы стали короче, на лице появилось несколько новых шрамов.

— Сначала уйдем отсюда.

Сказав это, он осторожно начал снимать с нее кандалы.

Поскольку она почти не сопротивлялась, на теле не было серьезных повреждений.

Была ночь. Красный полог, теплый свет свечи.

Он крепко обнимал ее, нежно целовал ее губы и обещал, что больше никогда в жизни не позволит никому их разлучить.

— Я люблю тебя.

Казнь через разрубание поясницы была мучительнее обезглавливания.

Лежа в луже крови, Ци Шэн смутно различил за толпой людей ту фигуру, с которой клялся быть связанным и в жизни, и в смерти. Он открыл рот, но тут же увидел широкую руку на ее плече и человека, стоящего за ней.

Его зрачки постепенно тускнели, теряя блеск. Он умер с открытыми глазами.