Глава 6

— Мама, мама, ма… Мм… Нет, не надо, не надо… — Выражение лица Е Син было крайне мучительным, брови плотно сдвинуты, она непрерывно бормотала, а бледные щеки были мокрыми от слез, текущих из крепко зажмуренных глаз.

— Я здесь, я здесь, я здесь, Син'эр, хорошая моя, Син'эр, не плачь, Син'эр, умница… — Чу Жань подошел, обнял мечущуюся Е Син и тихо прошептал ей на ухо, правой рукой гладя ее гладкие черные прямые волосы. Он не знал, уместно ли так ее называть, но чувствовал, что в этот момент это придаст ей больше чувства безопасности.

— Почему, почему, почему ты оставила меня одну? То счастье, которое тот человек не мог тебе дать, я могу! Когда я вырасту, я смогу, мама… — Слезы промочили рубашку Чу Жаня.

— Я знаю, я знаю, ты любишь ее, да? — шептал Чу Жань на ухо Е Син.

— Мама… я… назови меня еще раз, еще разок Син'эр, хорошо?

— Син'эр, Син'эр, Син'эр, Син'эр, Син'эр, моя Син'эр… — Чу Жань взял лицо Е Син в ладони и без конца повторял эти два слога, осторожно вытирая следы слез с ее щек. Его сердце болело так, словно его безжалостно хлестали…

— Вы… — Е Син почувствовала тепло его рук и медленно открыла глаза.

Пара невероятно ясных, но полных шрамов глаз встретилась взглядом с Чу Жанем, глубоко раня его сердце. Он недоумевал, почему именно она, почему именно она вызывала в нем такие чувства. Из-за ее несравненной красоты? Но красивых женщин много, и тех, кто красивее ее, тоже немало. Почему же он был очарован именно ею, почему его так влекло к ней…

— Господин Чу… — Е Син быстро пришла в себя, вспоминая все, что произошло ранее. — Спасибо вам, думаю, мне пора возвращаться.

— Возвращаться? — «Эта девушка слишком быстро приходит в себя», — подумал он.

— Да, разве я должна оставаться здесь? Занятия начинаются в шесть, а сейчас еще нет и двух, не так ли? — Она посмотрела на белые настенные часы, ее лицо было бесстрастным, а тон — само собой разумеющимся.

— Неужели ты можешь быть собой только во сне? — серьезно спросил Чу Жань.

— Вы… я… Мои дела никого не касаются! — Е Син с трудом пошевелилась, собираясь встать с кровати и уйти.

— Если это ты, то меня касается! — Чу Жань легко вернул Е Син в исходное положение. — Ты сейчас очень слаба, тебе нельзя возвращаться в общежитие.

— Вы, вы по какому праву?

— По праву моего желания! — Тон был решительным.

— Вашего желания… Хе-хе… Как смешно, ваше желание не означает, что я тоже этого хочу!

— Послушайся, хорошо? Отдохни у меня несколько дней, хорошо? Считай, что это для моего спокойствия. Ведь это я тебя сбил, так позволь мне, виновнику происшествия, хоть как-то это компенсировать, хорошо? — Чу Жань сменил тон, его голос стал предельно мягким.

— Но… — Е Син очень хотела сказать, что на самом деле виновницей происшествия была она сама, ведь это она внезапно выбежала на дорогу. — Я уйду, как только мне станет лучше! — Но все же согласилась.

— Хорошо! Тогда поспи немного, я позову тебя, когда ужин будет готов. — Чу Жань улыбнулся. Эта девушка, если бы он знал, что она поддается на мягкость, зачем бы ему пришлось, вопреки себе, кричать на нее.

— А занятия?

— На этой неделе их не будет, Сяо И уехала в выпускную поездку.

— Вот как…

— Поспи немного, хорошо?

Е Син больше ничего не сказала, отвернулась и закрыла глаза, чтобы не смотреть на него…

Она боялась этого его взгляда, она не могла его вынести. Такой взгляд не должен принадлежать таким, как она, не так ли? Сейчас небеса просто шутят над ней, забавляются, проверяя, поверит ли она еще раз по-идиотски в такую вещь, как вечность. Когда-то она уже невежественно поверила, и ее жестоко бросили. На этот раз она не будет такой наивной. То, что тебе не принадлежит, никогда не будет твоим!

Лунный свет тихо струился, украшая бледную комнату. Вечерний ветерок проникал сквозь шторы, касаясь спящего лица Е Син, оставляя ощущение прохлады. Чу Жань подошел, поправил белое одеяло Е Син, но его взгляд невольно задержался на ее лице…

Спящая Е Син была очень спокойной, кроме дыхания, не было слышно ни звука. Губы плотно сжаты, выражение лица умиротворенное и послушное, она спала в одной позе, лишь указательный палец левой руки изредка слегка подрагивал.

Чу Жань смотрел зачарованно…

— Ты…

Ясные, как озеро ранним осенним утром, теплые, как солнце зимним днем, яркие, как лунный свет летней ночью — в таких глазах Е Син увидела себя, ту себя, что была покрыта шрамами… Возможно, это описание было преувеличением, но в этот момент его глаза действительно были такими чистыми, такими теплыми, такими яркими, что давали ей… надежду. Да, именно чувство надежды. Должна ли она надеяться? Могла ли она позволить себе такие мысли?

— Ты проснулась?

— Мгм! — Е Син отвела взгляд.

— Я видел, как сладко ты спала, и не стал тебя будить. Ты сейчас голодна?

— Умоляю вас… не относитесь ко мне так хорошо, ладно? Я привыкну, это войдет в привычку, но на самом деле мне нельзя…

— Почему тебе нельзя? — Чу Жань заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Почему я должна верить, что можно? А?

— Можно! Однажды ты поверишь, поверишь во все то, во что сейчас не веришь!

— Что ж, я буду ждать с нетерпением!

— Сначала пойдем поедим, я попросил тетушку приготовить много блюд.

Е Син больше не отказывалась, а послушно встала с кровати и пошла за Чу Жанем…

— Твой телефон только что постоянно звонил, все время один и тот же человек. Хочешь перезвонить? — спросил Чу Жань.

— Помогите мне его выключить, пожалуйста…

— Хорошо! — Сказав это, Чу Жань выключил телефон Е Син. — Ты хочешь рассказать мне свою историю?

— Мою историю? Вам очень интересно?

— Да… очень интересно…

Е Син посмотрела на мужчину перед собой. Правда, она чувствовала его искренность, его нежные глаза были полны безграничной заботы. Перед таким человеком ей было очень трудно притворяться!

— Моя история… Она была красивой сиротой. Директор приюта дал ей имя Юй Цзинь, «Цзинь» от цветка гибискуса. С тех пор она полюбила чистые и стойкие цветы гибискуса.

В дождливый сезон, когда ей было семнадцать, она впервые встретила того мужчину. Мужчина был глубоко очарован ее красотой и чистотой, а она, в свою очередь, была покорена его неповторимым обаянием. Кажется, это была любовь с первого взгляда… И вот, они влюбились. Она наивно полагала, что они смогут быть вместе всю жизнь… Внезапно, однажды, мужчина сказал ей, что у него на самом деле есть семья и дети. Для нее это было как гром среди ясного неба. Мало того, когда она узнала, что беременна, мужчина исчез, и его больше нельзя было найти…

В конце концов, с израненным сердцем она вышла замуж за моего отчима. Но откуда ей было знать, что этот мужчина станет началом еще большего кошмара для нее… Наконец, она все же решила покончить со всеми страданиями смертью. В день моего десятилетия она спрыгнула с крыши самого высокого здания в этом городе.

Знаете, я своими глазами видела, как она сорвалась с крыши, словно алая бабочка, так легко, беззвучно, спокойно… Даже тогда она была так красива, будто улыбалась, празднуя свое освобождение… — Возможно, даже сама Е Син не заметила, как слезы беззвучно покрыли все ее лицо.

— Поэтому ты обижена на нее за то, что она оставила тебя одну в этом мире, так?

— А разве не должна?

— Но парадокс в том, что в глубине души ты так сильно ее любишь, не так ли?

— Да…

— Вот, попробуй этот куриный суп, он почти остыл, — Чу Жань поднес ложку с куриным супом к губам Е Син.

— Потому что я красивая? Поэтому вы так хорошо ко мне относитесь? — Е Син съела суп, которым ее накормил Чу Жань, а затем спросила.

— Если ты готова принять мою доброту, то я не возражаю, если ты так считаешь. — Чу Жань улыбнулся.

— Спасибо вам! Неважно, из каких побуждений вы это делаете, неважно, как долго продлится ваша забота, я все равно хочу поблагодарить вас. По крайней мере, вы позволили мне почувствовать давно забытое тепло и спокойствие, спасибо!

— Наконец-то я увидел твою улыбку!

Е Син больше ничего не сказала, молча допила куриный суп, съела рис, который ей положил Чу Жань, как послушный ребенок, не сопротивляясь и не возражая. Она устала, очень устала, у нее больше не было сил бороться. Пусть хоть раз, только один раз, ей позволят отпустить уставшее сердце и с радостью принять чью-то доброту…