Часть 2

— Жун Цзинцянь, ты наконец-то вышел… — процедила сквозь зубы Жун Чанси. — Позволь мне увидеть отца!

Жун Цзинцянь молча смотрел на нее. Жун Чанси сжала кулаки, ожидая оскорблений, но, к ее удивлению, Жун Цзинцянь спокойно ответил:

— Можно.

Жун Чанси удивленно распахнула глаза. Даже Лу Куань слегка опешил.

— Наложницы покойного императора все совершили ритуальное самоубийство. Некому охранять его гробницу. Я собирался поручить это третьему принцу, но раз ты так предана отцу, займись этим сама.

Голос Жун Цзинцяня был ровным и спокойным, но… охранять гробницу?

Жун Чанси смотрела на него с недоверием.

Охранять императорскую гробницу — это тяжелая и страшная участь.

Ей всего двадцать лет. Неужели ей придется провести остаток своих дней в таком месте?

Она всегда была гордой, но никогда еще не оказывалась в столь унизительном положении.

Жун Цзинцянь медленно подошел к ней. Жун Чанси, и без того еле державшаяся на ногах, задрожала. Она была похожа на полуразрушенный дворец, чьи колонны вот-вот рухнут, но все еще пытаются удержать крышу.

Но достаточно лишь легкого толчка.

Жун Цзинцянь протянул руку. У него всегда были холодные руки, даже летом они были как лед. Прикосновение к ее разгоряченному от солнца лицу заставило Жун Чанси вздрогнуть.

Он заставил ее смотреть прямо на себя:

— Не хочешь? А где же твоя прежняя смелость, сестра?

Он назвал ее сестрой.

Жун Чанси резко оттолкнула его руку, стиснув зубы:

— Жун Цзинцянь, чего ты добиваешься?!

Жун Цзинцянь кивнул.

Фу Цюань, другой преданный евнух, стоявший рядом с Жун Цзинцянем, хлопнул в ладоши. Две служанки с подносами подошли к ним. На одном подносе стояла чаша с вином, на другом — одежда служанки.

Фу Цюань с улыбкой посмотрел на Жун Чанси:

— Ваше Высочество, выбирайте.

— Чаша с ядом и одежда служанки… Что это значит? — Жун Чанси бросила взгляд на вино и отвела глаза. — Жизнь или смерть?

— В любом случае, смерть, — равнодушно ответил Жун Цзинцянь, не обращая внимания на ее реакцию. — Принцесса Кансянь умрет сегодня.

Жун Чанси могла выпить яд и умереть сразу, или… надеть одежду служанки. В этом случае принцессы Кансянь больше не существовало бы, но появилась бы жалкая служанка, влачащая жалкое существование.

Когда император даровал Жун Цзинцяню титул Му-вана, он как бы намекнул, что тот был молчуном. Му созвучно слову «молчание».

Нелающая собака кусается, а молчаливый человек ранит словами, как ножом.

Жун Чанси медленно подняла голову и посмотрела на Жун Цзинцяня. Его лицо было бесстрастным, но в глазах читалась насмешка. Он был уверен в себе, словно знал, что она выберет одежду служанки. Ведь она так боялась смерти.

Жун Чанси действительно не хотела умирать, она боялась смерти. Ей всего двадцать, почему она должна умирать?

Но, казалось, ей больше не место среди живых, особенно если придется «влачить жалкое существование».

Первые двадцать лет ее жизни были полны роскоши и почестей. Неужели теперь ей суждено влачить жалкое существование?!

Жун Чанси посмотрела на подносы, протянула руку, но остановилась.

Она резко подняла голову и злобно посмотрела на Жун Цзинцяня:

— Я не выбираю! Пей сам!

Не дожидаясь ответа, она развернулась и побежала, лихорадочно соображая — зачем ей выбирать из того, что предлагает Жун Цзинцянь? Она может сбежать! Она найдет способ выжить, обратится за помощью к Хуа Цзюньюаню или Цзян Тиньюаню… Она еще сможет вернуться.

Но не успела она додумать эту мысль, как Фу Цюань, с детства обученный боевым искусствам, бросился за ней в погоню. В спешке Жун Чанси не заметила ступенек, оступилась и упала, скатившись вниз по лестнице. Ее лоб ударился о выступающий камень.

Хлынула кровь. Жун Чанси широко раскрыла глаза.

Принцесса Кансянь умерла в тридцатый год эпохи Аньшунь в возрасте двадцати лет.

В исторических хрониках записано, что она разбилась насмерть.

Автор хочет сказать: я еще раз хочу подчеркнуть, что главная героиня действительно не очень приятная, особенно в начале… ORZ

Двадцатый год эпохи Аньшунь, Белые росы.

Погода постепенно холодала. За стенами дворца, возможно, еще сохранялось тепло, но внутри, несмотря на теплую одежду, Лу Куань невольно поежился. Высокие стены и черепичные крыши надежно защищали от слабого солнца, отбрасывая длинные тени. Порыв ветра пронесся по коридору, и Лу Куань, снова вздрогнув, сунул руки в рукава.

Ему уже исполнилось четырнадцать. Все мальчики его возраста уже нашли себе покровителей и наставников, и только он оставался один. Другие уже прислуживали господам, пусть и выполняя самую черную работу, но все же имея возможность запомниться. А его отправили в прачечную.

Не пройдя и нескольких шагов, он увидел Юй Шаня, заместителя управляющего евнухами и личного помощника императора.

Двое мальчиков поспешно поклонились.

Юй Шань посмотрел на них и спросил:

— Вы Лу Куань и Фу Хун?

— Да, — ответили оба. — Приветствуем вас, господин Юй.

Юй Шань кивнул:

— Хорошо. Собирайте вещи и следуйте за мной в Юньтайдянь. Отныне вы будете служить седьмому принцу. В прачечную вам больше ходить не нужно.

Лу Куань был удивлен, а Фу Хун так обрадовался, что глаза его засияли. Оба поблагодарили Юй Шаня и, желая проявить свою учтивость, попытались дать ему денег. Но Юй Шань, загадочно улыбаясь, покачал головой:

— Оставьте эти деньги себе. Юньтайдянь… не то место, где можно сорить деньгами.

Лу Куань огляделся, добавил еще немного к своему скудному жалованью, отдав почти все свои сбережения, и сунул деньги в руки Юй Шаню, умоляюще произнеся:

— Господин Юй, мы еще молоды и ничего не знаем. Просим вас дать нам совет, чтобы мы не совершили какой-нибудь ошибки…

Он действительно многого не знал, даже где находится Юньтайдянь, но он знал, что во дворце всего шесть принцев и две принцессы. Откуда взялся седьмой принц?!

Фу Хун недоуменно посмотрел на Лу Куаня, но, немного подумав, последовал его примеру и тоже отдал Юй Шаню немалую сумму. На этот раз Юй Шань неохотно принял деньги, а затем, все так же загадочно улыбаясь, посмотрел на Лу Куаня:

— Ты довольно смышленый. Как же ты докатился до такой жизни? Жаль тебя.

Сердце Лу Куаня затрепетало:

— Прошу вас, господин Юй, просветите нас!

Юй Шань тихо вздохнул:

— Тебе, конечно, странно, что во дворце вдруг появился седьмой принц… На самом деле он всегда был здесь, просто рос в Мингуан Сингун. Недавно его мать умерла, и император посмертно пожаловал ей титул Цзин Гуйжэнь.

Фу Хун слушал очень внимательно, а у Лу Куаня внутри все похолодело — принц родился, но жил с матерью вдали от дворца, а после ее смерти она получила лишь низкий титул, даже не наложницы, а просто «Цзин Гуйжэнь», словно ее единственным достоинством было спокойствие… Это говорило о том, насколько низким было положение матери и сына в глазах императора.

Лу Куань тихо спросил:

— Господин Юй, здесь нет посторонних. Скажите нам, не прогневал ли седьмой принц как-то императора?

Лицо Юй Шаня изменилось. Он огляделся и сказал:

— Что за глупости ты говоришь?!

— Господин Юй, умоляю вас! — Лу Куань упал на колени. Фу Хун, опешив, тут же последовал его примеру.

Юй Шань недовольно цокнул языком, но все же коротко ответил:

— Встаньте! Зачем передо мной на колени падать? Хотите меня погубить?!

Лу Куань и Фу Хун поспешно поднялись. Юй Шань понизил голос:

— Император ничего не имеет против седьмого принца. Это наша маленькая принцесса Кансянь его не жалует.

«Кан» — долгие годы счастья и спокойствия, «Сянь» — получать благословение небес, быть добродетельной и прославленной… Этот титул, данный семилетней принцессе Жун Чанси, выражал всю любовь императора к своей «маленькой баловнице». Ее старшая сестра, восьмилетняя принцесса Жун Чанъинь, все еще оставалась просто «старшей принцессой», и, вероятно, получит свой титул только после замужества. Даже старший принц, которому уже исполнилось четырнадцать, все еще не имел титула.

Все придворные знали, что император намеренно медлил, желая выделить Жун Чанси.

Нынешний император сильно отличался от предыдущих. Он больше любил принцесс, чем принцев, вероятно, потому, что у него было шесть сыновей… а теперь, считая и последнего, уже семь, и всего две дочери. К тому же, принцесса Кансянь была единственным ребенком покойной императрицы Сяошу Чунь, которую император очень любил. Хотя он и не был ей предан всецело, но никто не мог сравниться с ней в его сердце. У императора было много фавориток, но после смерти императрицы Жун Чанси не отдали на воспитание ни одной из них. Для нее выделили отдельный дворец Чжаоянгун.

Говорили, что императрица очень страдала во время родов, поэтому не слишком ласково относилась к дочери. Но тем больше император любил этот плод своей любви с императрицей, появившийся на свет после стольких мучений. К сожалению, через четыре года после рождения принцессы, и мать, и дочь заболели. Императрица, плача, говорила, что боится умереть, ведь тогда император забудет их обеих.