Глава 12

Непобедимый бог войны Лю Бухо добавил еще одну победу в свой послужной список.

Отбросив врага на три тысячи ли, Князь Северных Варваров лично принес письмо о капитуляции с просьбой о мире, отдал тысячу ли земли, пожертвовал десятки тысяч голов скота и лошадей, а также несколько тысяч рабов.

Лю Бухо стоял на коленях в императорском зале, слушая мои привычные похвалы.

Он отвесил глубокий поклон, отказавшись от моей награды в виде повышения по службе.

Меня необъяснимо бросило в холодный пот. Я спросил его:

— Какую награду желает получить Лю Айцин?

Он ответил чистым и ясным голосом:

— Ваш подданный лишь желает, чтобы Ваше Величество даровали кувшин сливового вина.

Придворные чиновники зашумели, посмеиваясь, что в этом нет ничего сложного.

Я судорожно вздохнул, подавил бушующие чувства и промолчал.

Лю Бухо не спешил, его взгляд был устремлен прямо на меня.

Со мной он всегда был таким неторопливым, уверенным, что я выполню все его просьбы.

Глядя на него, я вдруг вспомнил детство.

Лю Бухо впервые отправился в поход и пробыл на поле боя три года, прежде чем вернуться.

Я с трудом дождался его возвращения и поспешно взял кувшин сливового вина, выдержанного три года, чтобы навестить его.

Я осторожно нес этот кувшин с вином, не смея раскрывать свою личность. Я присел у его дома и попросил кого-то передать ему, что хочу его видеть.

Вскоре вышел слуга и почтительно попросил меня вернуться, сказав, что его молодой господин велел никого не принимать.

Я не поверил и, назло, сел у двери, обнимая кувшин с вином и ожидая.

Я не верил, что он не придет повидаться со мной.

Но я ждал и ждал, с рассвета до заката, с заката до восхода луны, но он так и не вышел.

Мои ноги онемели, руки, державшие кувшин с вином, давно затекли, но я все равно не хотел уходить.

Это было мое редкое упрямство.

В конце концов, это встревожило старого генерала, отца Лю Бухо. Он поспешно приказал приготовить карету и лично проводил меня обратно.

Мать-императрица, узнав об этом, отчитала меня.

У меня было слабое тело, и после целого дня, проведенного на холодном ветру, я заболел и у меня поднялась высокая температура.

Отец-император, узнав об этом, стал допрашивать меня, почему я так поступил. Он уже давно был недоволен мной и хотел найти мою ошибку, чтобы снова лишить меня титула наследного принца.

Я лежал в постели и смотрел на него, не говоря ни слова.

Мать-императрица поспешно прибыла и замяла это дело, сказав, что я и вторая дочь генерала Лю, Лю Жусинь, испытываем друг к другу сильные чувства, и именно из-за моей глубокой тоски произошло это.

А затем сказала, что она уже договорилась об этом браке с госпожой Лю, надеясь, что Его Величество одобрит его.

Мой каприз навредил Лю Жусинь.

Когда я снова увидел Лю Бухо, это было на моей свадебной церемонии.

Он был немного пьян, с румянцем на лице, обнял меня за плечи и продолжал твердить:

— Ты должен хорошо относиться к Жусинь, хорошо относиться к ней.

Мне хотелось сказать ему так много. Что на той сливе выросли новые ветви, и каждый год, в конце зимы и начале весны, она цветет множеством цветов, таких же красивых, как и твоя красная одежда. Еще я хотел сказать ему, что научился варить вино и специально сварил кувшин для тебя из цветов сливы. Еще хотел спросить, почему ты не хочешь меня видеть? Что я сделал, что ты отталкиваешь меня за тысячи ли? И еще больше хотел спросить его, как ты провел эти три года, не был ли ранен, и, наконец, скучал ли ты по мне…

Но я ничего не сказал, ничего не спросил, и он напоил меня глотком вина.

Лю Бухо, громко смеясь, похлопал меня по плечу:

— В будущем мы будем одной семьей!

Он смеялся очень раскованно, по-дружески потерся головой о мое плечо и тихо произнес:

— Шурин.

Это слово «шурин» услышал только я.

Сказав это, он отпустил меня, громко смеясь и удаляясь.

Я стоял на месте, не зная, что чувствую.

Теперь я сижу на троне, глядя на стоящего на коленях Лю Бухо, и в моем сердце снова поднимаются те чувства.

Зная, что этого не получить, я все равно поддался жадному сердцу, мучая себя и вредя другим.

Я закрыл глаза, не смея смотреть в глаза Лю Бухо, и сказал:

— Пир в Саду Весеннего Расцвета. Я, Император, хочу устроить прием в честь генерала Лю.

***

Сегодня ночью нет ветра, яркая луна высоко в небе. Очень хорошо, очень хорошо.

Лю Бухо уже ждал под сливовым деревом. Он переоделся в обычную одежду, но все еще был в красном халате. Его волосы были небрежно завязаны на затылке, что делало его еще более привлекательным.

Я тоже был в обычной одежде, нес кувшин вина и медленно шел к нему.

Увидев меня, он не поклонился, а неторопливо сидел там, словно скала, непоколебимо.

Я остановился в нескольких шагах от него, глядя на его лицо, и побледнел.

Как долго это было?

Должно быть, очень долго.

После того, как мне исполнилось двенадцать, я больше никогда не видел его таким: брови изогнуты, уголки губ слегка приподняты, пристально смотрит на меня.

Он всегда баловал меня.

Во всем мне уступал.

В те несколько лет, когда я был в Башне Ловящей Луну, он был рядом со мной, не отходил от меня ни на шаг.

В то время мир был очень мал.

Настолько мал, что в нем были только я и он.

Восемнадцатиэтажная Башня Ловящая Луну была всем для меня и него.

После выхода из башни, даже если мы и встречались, он редко обращал на меня свой взгляд.

Таким сосредоточенным, таким любящим, таким… откровенным.

Лю Бухо встал, взял кувшин с вином из моих рук и, воспользовавшись моментом, взял меня за руку, усаживая на каменную скамью.

Моя голова снова закружилась, я просто смотрел на него.

Лю Бухо собирался открыть кувшин с вином, но я поспешно схватил его за руку, останавливая его.

— Что случилось?

Я горько усмехнулся, дрожащим голосом:

— Это не сливовое вино.

Лю Бухо с удивлением посмотрел на меня.

Я откровенно признался, с дырами в сердце:

— Предыдущий кувшин кто-то выпил.

Лицо Лю Бухо мгновенно побледнело. В лунном свете страшно сияли лишь его глаза.

Я отдернул руку, не в силах сдержать желание убежать.

Лю Бухо поспешно схватил мою руку, сжимая ее в своей ладони. Он опустил голову, на мгновение задумался и горько усмехнулся:

— Не сливовое вино, так тому и быть. В любом случае, я сегодня хочу напиться.

Он крепко держал мою руку, не отпуская, открыл крышку и налил себе чарку.

Соединенные руки быстро вспотели. Я, обессилев, сидел на каменной скамье, не в силах пошевелиться.

Боль, боль распространилась от сердца по всему телу, даже дышать было тяжело.

— Хорошо, не напивайся по-настоящему, — Я не выдержал и схватил его за руку.

— Хорошо напиться, хорошо напиться! — Лю Бухо, однако, не обратил на это внимания. Вскоре он выпил больше половины кувшина вина.

Лицо Лю Бухо становилось все краснее, но его глаза становились все ярче. Он тяжело поставил кувшин на каменный стол, глядя прямо на меня:

— Это вино хуже сливового.

Я покачал головой и тихо усмехнулся:

— Да, хуже. Сливового вина был только один кувшин, и его уже кто-то выпил. Его не найти.

Лю Бухо сжал мою руку и с красным лицом спросил:

— Ваше Величество снова сварит для меня кувшин, хорошо?

Я усмехнулся:

— Даже если я снова сварю кувшин, вкус, боюсь, будет уже не тот.

Свет в глазах Лю Бухо погас, и он пробормотал:

— В конце концов, я все-таки упустил возможность.