Тоска: Неразрывная нить (Часть 1)

Тоска: Неразрывная нить

Едва услышав звук ключа в замочной скважине, Ай Додо тут же бросила чипсы, вскочила с дивана и босиком подбежала к двери.

Дверь со скрипом распахнулась.

— Ну почему ты так поздно? Ты хоть знаешь, как я волновалась? — Ай Додо крепко обняла стоявшую на пороге девушку и, обливаясь слезами, принялась упрекать ее за позднее возвращение.

Мин Синь Энь, оказавшись в тесных объятиях, тихонько рассмеялась: — Ну вот же я, вернулась. К тому же, я уже не ребенок, чего так волноваться. Отпусти скорее, ты меня сейчас задушишь.

— Смеешься? И тебе не стыдно? — Ай Додо вытерла слезы и «грозно» уставилась на Мин Синь Энь. — Ты знаешь, как я переживала? Звоню тебе — ты не отвечаешь. Уже почти час ночи! Если бы с тобой что-то случилось, я бы не знала, как смотреть в глаза твоим родителям.

Говоря это, Ай Додо снова расплакалась.

Только тут Мин Синь Энь вспомнила, что, боясь быть обнаруженной Инь Чжэнем, она выключила звук на телефоне, как только вышла из здания конгломерата.

— Прости, Додо. Я перевела телефон в беззвучный режим, поэтому… — Мин Синь Энь взяла салфетку и, вытирая слезы с лица подруги, виновато сказала: — Но ты же знаешь, какая я сильная. Что со мной может случиться? Скорее я сама кого-нибудь побью!

Мин Синь Энь с улыбкой показала Ай Додо кулак, пытаясь ее успокоить.

Ай Додо надула губки, выбросила салфетку в мусорное ведро рядом, вернулась на диван, снова взяла чипсы и, жуя, проговорила: — Мои переживания — это еще полбеды. Главное — Инь Тан. Он звонил без конца, спрашивал, вернулась ли ты, есть ли от тебя новости. Я-то верю в твои боевые навыки, но, видя, как он волнуется, сама начала нервничать. Позвони ему скорее, он, наверное, до сих пор ищет тебя по всему городу.

Мин Синь Энь горько усмехнулась, достала из сумки телефон. На экране было несколько десятков пропущенных вызовов, и большая часть из них — от Инь Тана. Начиная с одиннадцати вечера, он звонил почти каждые две минуты.

А где она была в это время?

Мин Синь Энь неосознанно коснулась шеи, и на ее губах появилась сладкая улыбка.

В это время она была рядом с Инь Чжэнем, так близко, что они могли слышать дыхание друг друга. Ей даже показалось, что она уловила легкий аромат сандала, исходивший от него. Или это была лишь иллюзия?

Мин Синь Энь вышла на балкон и набрала до боли знакомый номер. Издалека донеслась приятная мелодия, но тут же оборвалась.

— Алло, ты где сейчас? — спросил запыхавшийся голос на том конце провода. Судя по звуку, он только что занимался чем-то требующим физических усилий.

— Я дома, — тихо ответила Мин Синь Энь, касаясь стоявшей на балконе мимозы стыдливой.

От ее прикосновения листочки растения мгновенно свернулись. Мин Синь Энь отпустила их и коснулась другого, еще раскрытого листа.

Человек на том конце провода явно вздохнул с облегчением, и его голос стал намного мягче.

— Где ты была?

— Нигде особенном, просто вышла прогуляться.

— Почему ты не отвечала на звонки?

— Телефон был на беззвучном режиме, только что увидела.

— Что-то случилось? Настроение плохое?

— Нет.

— Тогда почему ты так долго была одна на улице, да еще и с выключенным звуком?

— Правда, ничего не случилось. У меня отличное настроение, не придумывай.

— …

На том конце провода воцарилось молчание. В воздухе повисла лишь прохладная тишина.

Мин Синь Энь смотрела на мимозу, все листья которой уже свернулись от ее прикосновений, и тоже не находила слов.

— Завтра у тебя есть время? Я хотел бы встретиться.

Мин Синь Энь замерла и рефлекторно выпалила: — Нет.

Но, словно боясь, что ее неправильно поймут, поспешно добавила: — Завтра мне нужно поехать в горы к Наставнику, заодно отвезти ему чай, который он просил.

Человек на том конце тихо хмыкнул, показывая, что понял, но затем добавил: — Вообще-то, я мог бы поехать с тобой. У меня как раз есть несколько вопросов к Наставнику Хуэй Нэну.

— О, вот как… Ну… ну, тогда увидимся завтра утром, — голос Мин Синь Энь звучал немного натянуто, словно она была не очень рада этой идее.

Собеседник на мгновение замолчал, а потом тихо рассмеялся: — Я пошутил. Поезжай одна, будь осторожна в дороге. Отдыхай, спокойной ночи.

Мин Синь Энь тихо закрыла телефон и, облокотившись на перила балкона, посмотрела на молодой месяц в небе.

Уже начался сентябрь. Меньше чем через месяц у него день рождения.

Мин Синь Энь мягко улыбнулась. Она вспомнила, как он тогда ел именинную лапшу, приговаривая, как вкусно, и уверяя, что это самое лучшее блюдо, которое он пробовал в жизни. Она знала, что он нарочно преувеличивает, но его улыбающееся лицо все равно обмануло ее. Откуда ей было знать, что в той лапше не было соли.

Какая же она была тогда глупая, даже лапшу нормально приготовить не могла.

Кажется, теплая капля упала на ее руку. Только тогда Мин Синь Энь поняла, что неосознанно плачет.

Она вспомнила те дни, когда постоянно лила слезы, будто это могло решить все проблемы. Наверное, она доставляла ему тогда много хлопот.

Но теперь все по-другому. Она больше не та слабая маленькая девочка. Теперь она может его защитить.

— Что случилось, Эньэнь? — заметив, что подруга долго не возвращается, Ай Додо почувствовала неладное. — Опять с Инь Таном поссорилась?

Мин Синь Энь отвернулась, чтобы вытереть слезы, а затем улыбнулась Ай Додо: — С чего бы мне с ним ссориться?

— Тогда почему ты так холодна с ним и постоянно его избегаешь? Он же тебе нравился еще в университете, ты сама это знаешь.

Ай Додо недовольно высказала свое мнение. Мин Синь Энь становилась для нее все более непонятной.

Четыре года назад, очнувшись после комы, она вдруг словно обезумела и начала изучать боевые искусства. Позже Ай Додо заметила, что изменения этим не ограничились: она стала учиться готовить, изучать историю, особенно период от Канси до Юнчжэна династии Цин.

А ведь раньше она все это ненавидела.

Она ненавидела драки. В детстве Мин Синь Энь была слабой, и ее родители, чтобы укрепить ее здоровье, отправили ее в горы учиться боевым искусствам у Наставника Хуэй Нэна. Как прошли те годы, Ай Додо не знала, но знала, что к поступлению в университет Мин Синь Энь ничем не отличалась от обычных студентов, никогда не занимавшихся боевыми искусствами.

Она ненавидела тяжелую историю, считая ее летописью крови и слез.