Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Атмосфера в аудитории 1609 была напряженной как никогда.

Цэнь Ицин с ледяным лицом подняла с пола свои вещи, бросила их на стол. Напротив Гу Шуньюй с улыбкой наблюдал за всем этим.

Ван Эрцань несколько раз хотел подойти и помочь ей, но она испепелила его взглядом.

— Какая у вас крепкая мужская дружба, — равнодушно бросила Цэнь Ицин.

Ван Эрцань хотел было объясниться, но боялся, что получится невнятно, и лишь пробормотал что-то нерешительно. Гу Шуньюй оставался невозмутимым.

Цэнь Ицин старалась не смотреть на наглую физиономию Гу Шуньюя. Повторив про себя восемьсот раз «Я великий садовник, я должна усердно поливать каждый цветок родины», она кое-как настроилась на рабочий лад.

Она достала учебный план и бросила его Гу Шуньюю, сухо сказав: — Учебники и расписание указаны здесь.

Гу Шуньюй мельком взглянул и швырнул план обратно: — Учитель, почему вы используете грамматику дедушки Лай Шицюна? Мне кажется, грамматика дедушки Бо Бина лучше.

План снова полетел к нему: — У дедушки Бо материал разбит слишком мелко, это не подходит для студентов со слабой базой, как Ван Эрцань. Легко запутаться.

Гу Шуньюй снова бросил план: — Что плохого в том, что материал разбит мелко? Язык нужно учить досконально.

Цэнь Ицин опять швырнула план: — Примеры и методы обучения у дедушки Бо слишком устарели.

План, описав дугу в руках Гу Шуньюя, вернулся к Цэнь Ицин: — Дедушка Бо — профессор университета, а дедушка Лай только и умеет, что шутить и паясничать.

Цэнь Ицин усмехнулась: — Зато уроки дедушки Лая веселые и остроумные, он даже учит петь, стуча себя по животу.

В этот момент учебный план перестал быть просто планом.

Он превратился в бумажный мячик для пинг-понга, который два «великих» игрока перебрасывали туда-сюда.

Гу Шуньюй: — Ван Эрцань должен учить английский, а не как стучать себя по животу.

Цэнь Ицин: — Лишние навыки не помешают.

Гу Шуньюй: — К тому же, у Ван Эрцаня спортивное телосложение, у него нет жирного живота, по которому можно стучать.

Цэнь Ицин поймала план и больше не бросала: — О, вот как.

Гу Шуньюй сменил позу на стуле, ожидая продолжения.

Но она скомкала план в шар и швырнула в него: — Хватит болтать! После обеда купишь грамматику Лай Шицюна!

Гу Шуньюй: «…»

Ван Эрцань, наблюдавший за всем этим, воспользовался моментом, подскочил, поднял бумажный шар и попытался их примирить: — Ладно, ладно, и дедушка Лай, и дедушка Бо — хорошие дедушки! Давайте начнем урок!

Цэнь Ицин хмыкнула, открыла книгу и начала объяснять сослагательное наклонение.

Не прошло и трех секунд тишины, как Гу Шуньюй снова начал придираться: — Учитель, у меня нет книги.

Цэнь Ицин, не поднимая головы: — Ван Эрцань, дай своему бро посмотреть.

Ван Эрцань послушно подвинул книгу поближе: — Ох.

Гу Шуньюй брезгливо оттолкнул ее: — Я не хочу смотреть в одну книгу с кем-то. Я хочу твою.

Цэнь Ицин вздохнула, подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза: — Может, пойдешь пока к руководителю группы поиграешь? А после обеда, когда купишь книгу, вернешься?

Гу Шуньюй был крайне удивлен: — Вы открыто подстрекаете студента прогулять урок! У вас есть хоть капля учительского достоинства?

Цэнь Ицин развела руками и пожала плечами, изображая «И что?»: — Да, я подстрекаю студента прогулять. Быстро иди к директору и пожалуйся на меня!

«Пожалуешься, и тебя наконец-то уберут отсюда, ура!» — подумала она.

Но Гу Шуньюй вдруг съежился, послушно опустил голову и стал смотреть в книгу вместе с Ван Эрцанем.

Ван Эрцань: «…Ты же только что брезговал моей книгой…»

*******************

Этот урок тянулся мучительно долго. Под бесконечные придирки Гу Шуньюя и изнурительные попытки Ван Эрцаня всех помирить, шкала прогресса наконец достигла конца.

Цэнь Ицин не хотела оставаться там ни секундой дольше. Она встала и пошла в комнату отдыха за кипятком.

А Ван Эрцань тут же схватил Гу Шуньюя, прижал его к столу и начал колотить: — Ты можешь ее не доставать? Можешь? Можешь?!! Я тебя предупреждаю, если я в следующем году не получу оффер от Университета Y, я выложу твои голые фотки на форуме альянса!

Гу Шуньюй, уворачиваясь, смеялся: — Чего боишься? Если Университет Y тебя не возьмет, я пожертвую по зданию всем университетам Англии и Америки. Тогда не то что Y, Кембридж, Гарвард и Принстон в очередь выстроятся, умоляя тебя приехать.

На лбу Ван Эрцаня вздулись вены: — Думаешь, раз ты богатый, тебе все можно?!

Гу Шуньюй: — Да.

Ван Эрцань: «…»

Он никогда не встречал такого бесстыдного человека. И самое обидное, что тот говорил чистую правду, и возразить было нечего.

Тогда Ван Эрцань сменил тактику и решил действовать лаской: — Цэнь лаоши такая милая, тебе интересно постоянно ее доставать?

Гу Шуньюй бесстыдно кивнул: — Интересно. Если бы не было интересно, зачем бы я пришел сюда сидеть с тобой на уроках?

Ван Эрцань снова потерпел поражение и устало откинулся на спинку стула. Он горько жалел, что согласился на просьбу Гу Шуньюя.

Теперь он подставил не только себя, но и Цэнь Ицин.

В комнате отдыха Цэнь Ицин жаловалась сестричке Гуахуа: — Ну что ты за подруга? Не могла еще немного понаседать на Хань Сюйцзы, чтобы он отдал тебе Гу Шуньюя?

Сестричка Гуахуа обиженно надулась: — Сестренка, да я настаивала! Я чуть ли не в мужской туалет за Хань Сюйцзы погналась! Но студент сам захотел в твой класс. Что мне, рубашку было снять и закричать: «Ты видел мою грудь, теперь обязан идти ко мне»?

Цэнь Ицин хлопнула себя по бедру: — Точно! Отличный способ! Почему ты так не сделала?

Сестричка Гуахуа: «…»

Настоящее имя сестрички Гуахуа было Юй Цзяцзя. Прозвище она получила за особую любовь к жареным цветам тыквы. В детстве она училась вместе с Цэнь Ицин в «Большом Солнце».

Теперь, приехав домой на каникулы после первого курса, она поддалась на уговоры Хань Сюйцзы и пришла «отдать долг родной школе».

Сестричка Гуахуа утешала ее: — Тебе так повезло, все студенты красивые. Посмотри на моих уродов, у меня даже настроения нет вести урок.

Цэнь Ицин: — Ван Эрцань симпатичный, но Гу Шуньюй… Вы что, все ослепли?

Сестричка Гуахуа: — Да он красавчик! Глаза узкие, разрез красивый, губы полные. Целоваться с ним, наверное, очень приятно!