Глава 6

Убедившись, что старейшины ушли, Линь Цзянчу велела всем посторонним удалиться. Она посмотрела в глаза юноше и тихо спросила:

— Как тебя зовут?

Худощавый мальчик широко раскрыл глаза. Его брови были гуще, чем у большинства людей, и сейчас, когда он удивленно смотрел на нее, выглядели довольно забавно.

Он немного помедлил и ответил тихим, хриплым голосом:

— Меня зовут Чэн Ли.

— Ли, как в слове «рассвет»?

— Да.

Линь Цзянчу кивнула, показывая, что запомнила, и велела слуге, приведшему Чэн Ли, отвести его обратно в комнату. Затем она обратилась к своим подчиненным:

— Сегодняшнее дело, конечно, закрыто, но я, как управляющая поместья Чу, все же допустила несправедливость по отношению к этому юноше. Кого обрадует, когда тебя незаслуженно обвиняют в преступлении и приводят связанным, чтобы ты просил прощения?

— Все расходы на проживание и питание Чэн Ли, пока он выздоравливает, запишите на мой счет. А если он решит уйти, передайте ему от меня немного серебра из хранилища в качестве извинения от поместья Чу.

Слуги и служанки поклонились.

После выговора старейшинам следующие две недели Линь Цзянчу работалось гораздо легче, и она пребывала в хорошем настроении.

Пока один из слуг, убирающих двор, где жил юноша, не пришел к Цин Цзинь с докладом:

— Я несколько дней наблюдал за этим молодым человеком, он казался таким тихим и спокойным… Почти не выходил из комнаты, только сидел и смотрел на деревья во дворе. А потом я отвернулся на минутку, а он, словно кот, взобрался на стену и был таков!

Лицо Цин Цзинь стало серьезным. Она дала слуге немного денег и отпустила его.

Поправив рукава, она направилась в кабинет и, склонившись к Линь Цзянчу, тихо рассказала ей о случившемся.

— Госпожа, что будем делать?

Линь Цзянчу отложила кисть, которой проверяла счета.

Она взглянула на Цин Цзинь, заметила ее волнение и невольно улыбнулась:

— Не нужно так переживать. Мы же не в тюрьме, чтобы держать его взаперти.

Служанки засмеялись, и Цин Цзинь тоже расслабилась.

Линь Цзянчу отложила счета. — Мы оставили его в поместье, чтобы он поправился. И хотя мы живем в глуши, нехорошо, когда посторонний мужчина долго находится в доме. Не вини себя. — Подумав, Линь Цзянчу посмотрела на Цин Цзинь. — Он ушел, даже не попрощавшись?

Цин Цзинь покачала головой.

Линь Цзянчу нахмурилась, но потом ее лицо прояснилось, и она вздохнула:

— Ну и ладно. Мы сделали все, что могли, не стоит беспокоиться о том, что он подумает.

На самом деле, перед уходом Чэн Ли оставил записку, но почерк у него был настолько ужасный, что он, посмотрев на нее, решил, что это никуда не годится, и разорвал ее в клочья.

Если бы он действительно попытался попрощаться, слуги, скорее всего, остановили бы его.

Он недавно принял человеческий облик, а слуги в поместье были хитры и проницательны. Видя, что управляющая благоволит к нему, они, конечно, не докучали ему, но, желая выслужиться, наверняка попытались бы его задержать.

Чэн Ли не хотел лишних проблем. Он недолго был человеком, но, прожив более десяти лет в облике полосатого кота, он не мог полностью доверять людям.

Перепрыгнув через стену, Чэн Ли оглянулся на небольшой дворик и вдруг подумал, что его внезапный уход может огорчить госпожу Линь.

Управляющей нравились его глаза, и она не желала ему зла — он чувствовал это.

Но Чэн Ли было страшно.

Необъяснимая доброта пугала его больше, чем злоба. Он не знал, чего управляющая хочет от него, и поэтому, едва оправившись, поспешил уйти.

Чэн Ли посмотрел на свои руки.

Чтобы не раскрыть свой секрет, он решил, что это его последний визит в поместье Чу. Но перед уходом он хотел сделать госпоже Линь небольшой подарок в благодарность за ее доброту.