Глава 5 (Часть 1)

Глава 5

Неизвестно, то ли лекарства, прописанные старым доктором, так хорошо подействовали, то ли ещё что.

Но простуда, которая началась так резко, прошла так же быстро. Через три-четыре дня Су Яо уже чувствовала себя гораздо лучше.

Незаметно наступило воскресенье. Су Яо проснулась рано, и сообщение от Тао Цзяцзя тоже пришло рано. Она писала, что погода выдалась на редкость хорошая, и звала её поиграть в бадминтон во дворе жилого комплекса.

Су Яо было лень двигаться. Она отправила Тао Цзяцзя голосовое сообщение, сказав, что ещё не встала и не пойдёт, пусть зовёт кого-нибудь другого.

Голос Тао Цзяцзя звучал немного обиженно:

— Ты не идёшь, Чжоу Цзиншэнь не идёт. Во всём комплексе я нормально общаюсь только с вами двумя, а вы оба валяетесь в постели. Вы что, приклеились к кроватям?

— Позови Дэн Лань, она хорошо играет в бадминтон, — предложила Су Яо.

— Мне звать её играть в бадминтон? — возмутилась Тао Цзяцзя. — Я что, на неприятности напрашиваюсь? Давай спускайся скорее. Если ты не спустишься, мне придётся сейчас же ворваться к тебе домой и вытащить тебя силой…

Тао Цзяцзя действительно была способна на такое. Су Яо не смогла её переупрямить и, откинув одеяло, встала. Она переоделась в спортивную одежду, схватила со стола пару ломтиков хлеба и медленно вышла из дома.

Подойдя к бадминтонной площадке во дворе, она мысленно закатила глаза. Так и знала, что Тао Цзяцзя что-нибудь выкинет. Говорила, что никого не смогла позвать, а в итоге позвала всех троих.

Удивлёнными взглядами её встретили не кто иные, как Чжоу Цзиншэнь и Дэн Лань!

Дэн Лань недоверчиво произнесла:

— Тао Цзяцзя, ну ты даёшь! Говорила же, что они оба тебе отказали, притворялась несчастной, чтобы я точно пришла…

Тао Цзяцзя тут же перебила её:

— Это называется «быть готовой ко всему». Раз уж все пришли, давайте играть парами. Сразу предупреждаю, я играю плохо, так что я буду в паре с Дэн Лань.

Су Яо была не в настроении. Она даже не посмотрела на Чжоу Цзиншэня, взяла ракетку и небрежно сказала:

— Мне всё равно, с кем играть. Победа всё равно не от меня зависит.

— Тогда, Цзиншэнь, постарайся, чтобы твоя напарница Су Яо смогла победить, ничего не делая, — сказала Тао Цзяцзя.

Чжоу Цзиншэнь повернулся к Су Яо. Как обычно, её волосы были собраны в высокий хвост, несколько прядей спадали на нежный овал лица, образуя красивый изгиб, словно на прекрасной картине.

Он вдруг вспомнил тот вечер, когда объяснял ей задания, вопрос, который она задала, и слова, которые он хотел ей сказать, но так и проглотил.

Возможно, некоторые вещи нужно хранить в сердце, воздвигнуть им могилу в памяти. Со временем эта могила зарастёт сорняками, пока не истлеет и не превратится в новую почву, чтобы похоронить в ней другую тайну…

— Ух!.. — Дэн Лань с той стороны корта сделала мощный удар, волан со свистом полетел к ним. Су Яо и Чжоу Цзиншэнь бросились его отбивать.

Раздался звук удара — ракетки Су Яо и Чжоу Цзиншэня столкнулись. Волан проскользнул между ними и идеально приземлился на землю.

Дэн Лань, увидев, что они с трудом выиграли очко, радостно закричала.

Вместе с воланом на землю упала и ракетка Су Яо. Чжоу Цзиншэнь ударил по волану слишком сильно, попал по ракетке Су Яо и выбил её у неё из рук.

Почти в ту же секунду Чжоу Цзиншэнь схватил её руку, чтобы внимательно осмотреть, и спросил:

— Не ушибла запястье?

Су Яо стояла неподвижно и молчала. Время словно замерло. Рука онемела от удара, и почему-то это онемение оказалось заразным, будто вместе с кровью передалось сердцу.

— Чжоу Цзиншэнь… — вдруг тихо позвала она.

Другая рука Чжоу Цзиншэня всё ещё проверяла, не повреждено ли её запястье. Услышав своё имя, он почему-то внезапно почувствовал волнение. Ощущение её гладкой и нежной кожи под пальцами стало ещё отчётливее, словно по телу пробежал слабый электрический ток. Атмосфера мгновенно стала какой-то неловкой. Он не знал, продолжать ли осматривать её руку или отпустить, как вдруг услышал её снова:

— Ты что, шпината Попая наелся?

На этот раз её голос был громким и резким.

Услышав эту фразу, произнесённую с гримасой, Тао Цзяцзя и Дэн Лань рассмеялись. Они озвучили то, что было на уме у Чжоу Цзиншэня:

— А ты у нас неженка, как росток фасоли.

Время приближалось к полудню. Четверо решили больше не играть и бросили ракетки. Тао Цзяцзя предложила всем вместе пойти поесть хого, а после хого — поиграть в маджонг. Нужно было как следует расслабиться на выходных, ведь гаокао всё ближе, и до экзаменов, скорее всего, больше не будет возможности так повеселиться. Раз уж веселиться, так по полной.

Су Яо и Чжоу Цзиншэнь почти одновременно сказали:

— Я не пойду.

Тао Цзяцзя и Дэн Лань одновременно посмотрели на них. Су Яо первой объяснила:

— У меня сегодня семейный обед, нужно ехать к дедушке.

Чжоу Цзиншэнь даже не потрудился придумать другую отговорку и с серьёзным видом сказал:

— У меня тоже сегодня семейный обед.

Под презрительными взглядами Тао Цзяцзя и Дэн Лань они вдвоём пошли обратно.

Близился полдень, солнце припекало. Су Яо вспотела и хотела снять куртку. Едва она расстегнула молнию, как идущий рядом Чжоу Цзиншэнь сказал:

— Лучше не снимай. Только что вспотела, а снимешь куртку — свитер не защитит от ветра, опять простудишься.

Су Яо сделала вид, что не слышит. Она сняла куртку и повесила её на руку, повернувшись к сливовому дереву у дороги, словно человек рядом был пустым местом.

Чжоу Цзиншэнь немного замедлил шаг, дожидаясь, пока она, слегка отставшая, поравняется с ним, и снова сказал:

— Тебя очень трудно понять.

Ну надо же! Не он ли сам её всё это время избегал?

Су Яо стало и смешно, и досадно:

— Мог бы просто сказать, что я капризная.

Чжоу Цзиншэнь не стал спорить:

— Хорошо, что ты сама это знаешь.

Он замедлил шаг, и они вместе вошли в холл с лифтами. Помолчав немного, он добавил:

— Су Яо, мы выросли вместе, играли во дворе, всегда ходили в школу и возвращались вместе. Можно сказать, у нас крепкая дружба. Если я раньше доставлял тебе какие-то неудобства, сегодня я прошу прощения. Не принимай близко к сердцу.

Эти слова звучали как прощание навсегда. На самом деле, они больше походили на расставание между влюблёнными. Если бы заменить «крепкую дружбу» на «крепкие чувства», то это было бы именно оно.

Су Яо почувствовала, будто её чувство, которое так долго прорастало, но так и не имело шанса пробиться наружу, ещё глубже втоптали в землю. Словно даже поставили надгробие и написали эпитафию: «Прости, не принимай близко к сердцу».

Какое право он имел так с ней разговаривать?

Только потому, что узнал о её чувствах?

Какая невыносимая гордыня!

Она молча выслушала, а затем честно высказала то, что думала:

— Чжоу Цзиншэнь, знаешь, иногда ты бываешь просто невыносим.

Чжоу Цзиншэнь усмехнулся с самоиронией:

— Наконец-то ты набралась смелости сказать мне это в лицо, а не через других.