Глава 18: Снимая шелуху

22.

На следующий день оба проснулись поздно, когда солнце было уже в зените. Чжэн Цзян — потому что все еще лихорадило и не было сил, а Се Лан — из-за головной боли после пьянки.

Тело словно скалкой раскатали не один раз, слабость и разрозненность, как будто барахтаешься в глубокой воде, и сознание такое же — никак не соберется в кучу.

В полубреду прошлое переплелось с настоящим, и он немного потерялся во времени и пространстве, словно видел длинный сон.

Хорошо, что рядом кто-то был. Чжэн Цзян. Он вчера, напившись, раз за разом забывал его имя, но, даже забывая имя, знал, что это очень надежный парень.

Грудь у Чжэн Цзяна была красной от его поцелуев. Се Лан сгорал от стыда за свое вчерашнее пьяное безобразие. Он прильнул и поцеловал то место, словно котенок, лизнул кончиком языка, а потом коснулся его лба.

На ощупь все еще горячий. Неужели действие жаропонижающего уже прошло?

— Просыпайся, — он потряс мужчину за широкое плечо, подумав, что нужно отвезти его в больницу.

Всю ночь Се Лан не спал толком. Он несколько раз позвал Чжэн Цзяна, прежде чем тот проснулся. В ушах звенело, и он с трудом разобрал, что говорит Се Лан.

— …Не нужно, со мной все в порядке. Разве от жара нужно в больницу? — он запахнул халат.

Се Лан нахмурился:

— Ты всегда так упорно переносишь болезнь?

— Все правда в порядке, — Чжэн Цзян немного отодвинулся, давая себе передохнуть, да и Се Лану тоже, — сегодня нужно забрать Чжиданя и Чжицин?

— Ты тоже поедешь?

— А как иначе? В твоей машине только одно детское кресло, кто-то должен держать ребенка на руках?

Неизвестно почему, но, проснувшись от грез и увидев Се Лана, он почувствовал себя очень счастливым. А оттого, что Се Лан неожиданно проявил заботу, настроение стало еще лучше.

Мысль о том, что Се Лан на самом деле не женат, и дети не его родные, добавляли Чжэн Цзяну радости и легкости.

Невозможно описать, просто очень хорошо, как гора с плеч. Но не потому, что Чжицин и Чжидань были обузой. Оба ребенка замечательные, и Се Лан тоже очень хороший. Се Лан — особенно.

Другие вещи заставляли его испытывать угрызения совести, но теперь всего этого больше нет.

Ему казалось, что он снимает шелуху с луковицы, слой за слоем, проникая сквозь все секреты. Сердцевина луковицы — это самый настоящий Се Лан, без прикрас, без утайки.

От этого глаза щиплет.

Но в конце концов он обязательно увидит эту луковичную сердцевину, верно?

Се Лан снова коснулся его лба, потом своего:

— Кажется, немного лучше. Тебе правда не плохо?

Он встал с кровати и забегал по комнате, налил Чжэн Цзяну стакан воды, достал градусник и жаропонижающее.

Утром у него случилась небольшая утренняя эрекция, но Се Лан не обратил на это внимания и совершенно спокойно ходил на виду у Чжэн Цзяна, когда вдруг его схватили за запястье.

— Со мной все в порядке, не нужно суетиться, — сказал он.

Всего лишь выпил стакан воды, и ему, похоже, действительно стало лучше.

Се Лан коснулся его лба и не удержался от восхищения:

— У тебя и правда полоска здоровья очень толстая.

Чжэн Цзян только улыбнулся:

— Да мне и так было нормально. Ты вокруг меня бегаешь, я чувствую большое давление. Разве бывает, чтобы работодатель прислуживал няню?

Се Лан недовольно сказал:

— Я это из гуманитарных соображений.

Чжэн Цзян затащил его обратно в кровать:

— Ладно, я это почувствовал, спасибо, господин Се.

Опять. Се Лан серьезно подозревал, что каждый раз, произнося эти пять слов, он над ним подтрунивает.

— Хочешь, я тебя отблагодарю? — со смешинками в уголках глаз спросил Чжэн Цзян, подперев голову рукой и глядя на его нижнюю часть тела. — Кажется, у кого-то есть потребность.

Этот человек вдруг перестал стесняться, приблизился, и теплое дыхание коснулось его кожи. Се Лан едва сдержался.

— …Ты же болен.

— Ничего не чувствую, — Чжэн Цзян не придал этому значения, взял со столика у кровати воду и тщательно прополоскал рот, — полежи, а я попробую доставить тебе удовольствие.

22-1.

Когда Чжэн Цзян, приподняв край рубашки, стал целовать его живот и нежно стягивать с него штаны, Се Лану вдруг показалось, что его нянь-мамочка в одночасье прозрел.

Когда он говорил, что тот похотливый, он просто дразнил его. Се Лан знал, что на самом деле тот очень невинный, но сейчас…

Чжэн Цзян все еще лихорадило, влажная слизистая оболочка рта была особенно горячей. Он лизнул пупок Се Лана, задержался и поцеловал волосы на нижней части живота, а затем добрался до самого главного.

После первых ласк Чжэн Цзян медленно взял его всего в рот, прижав головку члена к мягким тканям горла. Напряженный, набухший член нежно ласкали и ублажали.

Звуки поцелуев и причмокиваний разносились в тихой комнате, похоть, словно осязаемая, заполнила все вокруг. Щеки Се Лана залились румянцем. Чувствуя невероятное наслаждение от движений его губ и языка, он невольно издал прерывистые стоны:

— Хм… Ах…

Чжэн Цзян остановился, его самого чуть не снесло с катушек от этих стонов. Он глубоко вздохнул и снова опустил голову, сжал щеки и несколько раз чмокнул головку, а затем ритмично начал глотать.

Се Лан был на грани обморока от удовольствия. Он опустил глаза и посмотрел на то, как его мужская мамочка делает ему минет. Чжэн Цзян делал это очень старательно. Он держал его член во рту, то лизал, то сосал, словно это было какое-то сокровище.

Се Лан никак не ожидал, что Чжэн Цзян добровольно сделает это для него. Он, конечно, когда-то представлял себе такое, но это были всего лишь мечты. Заставлять одного мужчину делать минет другому — это слишком унизительно для него, и он не осмеливался просить об этом.

Это действительно очень приятно. Физическое и моральное удовольствие одинаково сильны, и не понять, чего больше.

У него возникло инстинктивное желание выгнуться, засунуть глубже, но он не осмелился пошевелиться. Чжэн Цзян одной рукой прижимал его колени, а другой гладил его бедра, из-за чего он еще больше не мог сдержать горячий поток, поднимавшийся внизу живота.

Когда приблизился оргазм, Се Лан не выдержал и толкнул Чжэн Цзяна, но не смог оттолкнуть.

Вскоре Се Лан, дрожа, кончил и одновременно протяжно вздохнул. Чжэн Цзян, словно обрадовавшись, со смеющимися глазами взглянул на него и, держа во рту сперму, указал на стоявшую рядом коробку с салфетками.

Словно, если бы Се Лан сказал «нельзя», он бы проглотил ее.

Се Лан кивнул и сам достал салфетку:

— Выплюнь.

Се Лан сел на кровати, обнял Чжэн Цзяна и коснулся мягкими губами его кадыка, раз за разом успокаивающе нежно целуя, и ему этого показалось мало, он тут же обнял Чжэн Цзяна за плечи.

Казалось, к нему отнеслись очень нежно, но почему-то неожиданно почувствовал себя обиженным, и в носу защипало.

Ему хотелось многое сказать, спросить Чжэн Цзяна, почему он так поступил, спросить, не испытывает ли он отвращения?

Но в итоге он выдавил из себя лишь одну фразу:

— …На этот раз неплохо, так инициативен.

Чжэн Цзян не только не смутился, но и принялся дразнить его:

— В следующий раз постараюсь еще больше?

Се Лан мгновенно покраснел:

— Я не это имел в виду.

— Тебе было приятно? — глядя ему в глаза, спросил Чжэн Цзян.

Се Лан прикинулся бывалым, словно не такое видал, и равнодушно ответил:

— Довольно приятно.

— Ну и хорошо, — сказал Чжэн Цзян, вставая. — Пойду почищу зубы, а потом вместе поедем за Чжиданем и Чжицин.

Се Лан схватил его за руку и серьезно сказал:

— Сначала поедем в больницу, нельзя так относиться к болезни.

Чжэн Цзян некоторое время пристально смотрел на него, а потом с улыбкой ответил:

— Сначала заберем их, а потом поеду.

S3