Глава 1

Се Шэньчжи влюбился в госпожу Цуй, которая продавала вонтоны у городских ворот.

У нее даже не было настоящего имени. Так как она была третьим ребенком в семье, все просто звали ее Цуй Саньнян¹.

У нее было два старших брата, оба известные хулиганы. Они задолжали из-за азартных игр и скрылись неизвестно куда, оставив Цуй Саньнян одну разбираться с коллекторами, которые часто приходили к ее ларьку устраивать беспорядки.

Она простудилась, а вдобавок ее постоянно донимали сборщики долгов. Она чуть не погибла в сильном снегопаде.

Се Шэньчжи выпатил за нее долги.

А еще нашел хорошую работу для ее двух братьев.

Он спас свою возлюбленную из бездны отчаяния, но совсем забыл обо мне.

Эта история взбудоражила весь город. За чаем и ужином все только и говорили о любовных похождениях Се Шэньчжи. А я, законная дочь семьи Су, стала посмешищем всей столицы.

Моя мать пришла в ярость и потребовала, чтобы отец подал императору прошение о расторжении помолвки.

Отец вызвал меня в кабинет, но вместо разговора сосредоточился на оттачивании каллиграфии.

Я поняла его позицию.

Брачный союз между семьями Су и Се был выгоден обеим сторонам. Не стоило ставить его под угрозу из-за какой-то женщины.

К тому же помолвку устроили на банкете в честь дня рождения вдовствующей императрицы. Поднимать этот вопрос перед императором значило бы навлечь позор.

Иероглиф, который выводил отец, был «терпение» (忍).

Я сказала ему, что сама встречусь с Се Шэньчжи.

Он кивнул, отложил кисть и, повернувшись, достал с полки книгу, погрузившись в чтение.

Когда я выходила из кабинета, в сердце кольнула горечь. Не сдержавшись, я обернулась и спросила:

− «Терпение» - это когда клинок занесен над каплей крови². А если после свадьбы Се Шэньчжи станет плохо со мной обращаться, что тогда делать?

Отец медленно поднял голову от стола. Его взгляд был острым и холодным, излучающим ледяную жестокость с легким оттенком кровожадности.

Он произнес каждое слово с осознанной весомостью:

− Никто не посмеет обидеть дочь семьи Су. Можешь быть спокойна.

***

Поначалу никто и подумать не мог, что Се Шэньчжи влюбится в простую девушку с уличной лавки.

Се Шэньчжи часто был занят служебными делами, возвращаясь в город как раз к началу комендантского часа.

Он не любил беспокоить слуг поздними ужинами, поэтому часто довольствовался простой пиалой вонтонов у городских ворот.

Со временем эта пиала вонтонов стала для Се Шэньчжи привычкой.

Но однажды ларек исчез.

Поначалу Се Шэньчжи не придал этому значения. Он ждал около месяца, но ларек так и не появился. В конце концов, он отправил людей навести справки.

Узнать правду оказалось несложно, казалось, каждый в округе что-то знал. Пара небрежных вопросов и ответ был получен.

Впервые всегда надменный Се Шэньчжи склонил голову и внимательно выслушал жизненную историю простой женщины.

Он протянул ей руку, предложив свою помощь.

Полагаю, торговка вонтонами вряд ли могла обсуждать с Се Шэньчжи буддийские сутры или сопровождать его в верховых прогулках.

И все же, когда я представляла их совместную жизнь, мне виделось: Се Шэньчжи, как обычно, возвращается глубокой ночью, а в комнате все еще горит свет. Там женщина с собранными волосами стоит у печи и подает ему дымящееся горячее блюдо.

Как ни крути, картина выходила по-настоящему теплой.

Я отправилась к Се Шэньчжи.

Он, видимо, был крайне занят. Я прождала четыре часа, лишь чтобы услышать от слуги:

− Господин все еще принимает гостей. Может, мисс Су вернется в другой день?

Я не была из тех, кто цепляется безрассудно. Увидев, что время еще раннее, я велела кучеру отвезти меня к Цуй Саньнян.

Ларек с вонтонами у городских ворот давно закрылся. Се Шэньчжи открыл для нее новую лавку.

Магазин располагался не в самом оживленном районе столицы, а у входа в тихий и слегка укромный переулок.

Богатство семьи Се позволяло содержать Цуй Саньнян, как изнеженную певчую птичку в золотой клетке. Но таких птиц обычно не выпускают на люди и уж тем более не позволяют вести дела.

Се Шэньчжи даровал ей свободу заниматься любимым делом, специально выбрав для лавки тихое место. Было очевидно, сколько заботы он вложил в это.

Лавка оказалась небольшой, но исключительно опрятной.

Когда я вошла, обеденный наплыв посетителей уже закончился, и внутри оставалось лишь несколько гостей.

Цуй Саньнян больше не готовила вонтоны. На вывеске у входа теперь красовалось: «Лапша ручной работы».

Вонтоны у городских ворот навсегда остались блюдом, предназначенным исключительно для Се Шэньчжи.

Примечание:

1. Цуй Саньнян (崔三娘) - дословно «Третья дочь в семье Цуй».

2. Иероглиф 忍 («терпение») состоит из 刃 («клинок») над 心 («сердце»), что буквально можно интерпретировать как «лезвие над сердцем».