Глава 18

— Что за представление ты устраиваешь?

Как только дверь палаты закрылась, Чжун И поспешно подошел, схватил Янь Чжихуна за запястье и опустил взгляд на повязку на его шее.

К счастью, все было в порядке, потому что в глазах Янь Чжихуна мелькнул взгляд человека, у которого все под контролем.

— Я тебя спрашиваю! Говори скорее, что случилось? Человек уже ушел, перестань притворяться!

Чжун И отдернул руку Янь Чжихуна, его тон был крайне невежливым. Врачебная этика заставляла его глубоко уважать жизнь, и он не выносил людей, которые готовы умереть из-за любви. Если Янь Чжихун ради того, чтобы добиться мужчины, готов был причинить себе вред, ему очень хотелось дать пощечину Янь Чжихуну, лежащему на больничной койке.

— Я заслонил его, кто-то хотел ему навредить.

Сказав это, Янь Чжихун выпрямился и потянул одеяло вниз. — Не смотри на меня так, будто я самоубийца-дурак.

Чжун И покачал головой и собрался уходить. Перед выходом он обернулся и сказал: — Кто бы мог подумать, что достопочтенный старший сын семьи Янь, ха-ха-ха…

Доктор Чжун взглянул на Лу Синфаня. — Если он узнает, это будет очень стыдно.

Травма Янь Чжихуна была несерьезной, поэтому перед Янь Чжихуном он по-прежнему держался высокомерно: — Ты разве не на работе?

Иди скорее обслуживать пациентов, мне твоя помощь не нужна!

— Ладно, жди здесь свою возлюбленную, а я пойду работать, извини, не могу составить тебе компанию!

После ухода Чжун И Лу Синфань долго не возвращался. Янь Чжихун начал паниковать, потому что тот, возможно, действительно не вернется. В конце концов, между ними была вражда из-за уничтожения семьи.

Лу Синфань, оплатив медицинские счета Янь Чжихуна, действительно собирался уйти. Лу Цзинвань позвонила ему, узнав подробности у сотрудников.

Лу Синфань не знал, что именно произошло: — Сестра, как ты?

С папой и мамой все в порядке?

Лу Цзинвань, казалось, была в машине. Водитель тихонько спрашивал ее, не хочет ли она вернуться в дом Лу. Голос ее был немного усталым: — Папа и мама уже вернулись. Я только что посмотрела записи с камер в оранжерее и узнала, что тебя облил водой тот маленький актер.

Почему у тебя такой хороший характер?

— Я тогда разозлился, но не стал сразу вспылить. В конце концов, это не похоже на образ человека, издевающегося над умственно отсталыми, поэтому я его не бил.

Лу Синфань следовал за зеленой стрелкой, куда глаза глядят.

— Тогда ты должен хорошо поблагодарить Яня. Без него этот Гу Шуюй мог бы ударить тебя в шею…

Голос Лу Цзинвань был немного нерешительным, очевидно, она все еще была напугана. В конце концов, такое событие напугало бы любого.

— Я…

Лу Синфань колебался. Он не хотел много говорить своей сестре. Насколько неблагодарным должен казаться ребенок в глазах старших.

— Я знаю, что он тебе не нравится, но вы можете быть не только любовниками. Даже просто побыть другом — это тоже забота о нем. К тому же, достижения семьи Янь за эти годы неразрывно связаны с Янь Чжихуном, он действительно способный. Когда я потом передам тебе семейное дело, ты можешь с ним сотрудничать.

— Сестра, мне не нужны твои вещи…

— Негодник, что ты думаешь?

Для семьи главное — гармония. Ты потом унаследуешь дело папы, а у меня свой бизнес, я тебе его и не отдам, даже если ты захочешь!

Узнав правду, Лу Синфань успокоился. В прошлой жизни он был наивен, думал только о любви и неладил с семьей. В этой жизни он ни в коем случае не должен совершать таких ошибок.

— Я только что оплатил его медицинские счета и сейчас собираюсь вернуться к нему.

Сказав это, Лу Синфань изменил направление движения и большими шагами направился к палате Янь Чжихуна.

— Собираешься сбежать?

Не торопись. Я велела разрезать твой торт и упаковать его для всех гостей, присутствовавших сегодня. Две порции для вас двоих уже отправил мой помощник в больницу, не забудь забрать. Вы вечером не ели, он тоже кое-что привезет.

Сказав еще пару слов, они закончили разговор.

Янь Чжихун, только что вставший с кровати и собиравшийся одеться, чтобы найти Лу Синфаня, увидел, как дверь палаты снова открылась. Он подумал, что это вернулся Чжун И, и уже собирался что-то сказать, но увидел Лу Синфаня, входящего с двумя термосумками.

— Синфань?

Я думал, ты…

Ушел, не вернешься…

— Иди поешь.

Это мой большой торт на день рождения, я его еще не пробовал.

Лу Синфань открыл бумажный пакет. Внутри, в прозрачных упаковках, лежали два больших куска торта, аккуратно нарезанных. Учитывая температуру на улице, близкую к нулю, торт был еще очень свежим.

Рядом лежали две герметично упакованные маленькие вилки из нержавеющей стали.

Рядом была термосумка, в которой лежали два ланч-бокса. Они приехали вовремя, и еда была еще очень горячей: две миски каши "восемь сокровищ" с богатым составом и несколько булочек ручной работы.

Открыв крышку, они почувствовали аромат. Оба не ели несколько часов, и, почуяв запах, почувствовали легкий голод.

— Ты сначала поешь.

Лу Синфань поставил вкусную кашу у кровати Янь Чжихуна.

Затем он взял другую порцию, собираясь пойти поесть в сторонке.

Янь Чжихун тут же возмутился. Лу Синфань, которого он почти заполучил, он не хотел, чтобы тот просто так ушел. Кажется, он его еще не совсем заполучил.

Он обдумывал, как соблазнить Лу Синфаня. Нельзя было торопиться, но и останавливаться на месте тоже нельзя. Янь Чжихун какое-то время не мог придумать лучшего способа.

Лу Синфань, глядя на Янь Чжихуна, который, казалось, не был серьезно ранен, решил сначала поужинать. Для Лу Синфаня, который не ел весь день и вечер, еда была гораздо привлекательнее, чем Янь Чжихун на больничной койке.

Когда Лу Синфань наконец доел свой ужин и собирался убрать вещи, он заметил, что Янь Чжихун, лежащий на больничной койке и выглядящий едва живым, не притронулся к каше у кровати.

Близилась полночь, свет в палате приглушился, отчего бледное лицо Янь Чжихуна, ставшее еще бледнее из-за травмы, выглядело еще более изможденным.

— Ешь скорее, поешь и отдыхай!

Лу Синфань не стал его баловать, бросил упаковку и сел на маленький диван рядом.

Янь Чжихун очень слабо взглянул на него, а затем покачал головой, словно говоря, что у него нет сил.

Лу Синфань подумал, что раненый человек действительно может быть слишком слаб, чтобы есть, но ведь у него повреждены не конечности. А без поступления энергии состояние наверняка не улучшится, и выздоровление займет больше времени?

— Ешь скорее, без еды выздоровление точно не пойдет на пользу.

Янь Чжихун: — У меня нет сил, рука не поднимается, возможно, нервная система замедленно реагирует из-за шока…

Лу Синфань: …

Он знал Янь Чжихуна. В прошлой жизни он готов был ходить за ним по пятам каждый день, чтобы узнать все его предпочтения, но Янь Чжихун не разбирался в медицине.

Он так говорит… Значит, он явно врет!

Лу Синфань: — Тогда ешь скорее, чтобы появились силы!

— У меня правда нет сил, ты не мог бы меня покормить?

Сцена перед ним словно на мгновение совпала с воспоминанием. Через реку времени, через границу жизни, это произошло в их прошлой жизни. Лу Синфань, чтобы соблазнить Янь Чжихуна, намеренно надел очень откровенную одежду и ждал его в отеле у озера, где Янь Чжихун вел деловые переговоры. Вызвав его, он намеренно устроил "мокрое прилипание", в результате чего Лу Синфаня Янь Чжихун просто выбросил в ледяное озеро.

Когда он пришел в себя, сцена была похожа на нынешнюю, только тогда на кровати лежал Лу Синфань, желая, чтобы Янь Чжихун покормил его.

Тогда Лу Цзинвань, волнуясь за брата, тоже поспешно приехала, но Лу Синфань тогда кричал: — Я ничего не буду есть, пока Янь Чжихун сам меня не покормит!

Тогда Лу Цзинвань, разочарованная до предела, перевела Лу Синфаню сто тысяч карманных денег и тихо ушла…

Теперь их роли поменялись. В глазах и сердце Лу Синфаня больше не было Янь Чжихуна.

Янь Чжихун считал, что в этой жизни он еще не совершил по отношению к Лу Синфаню тех ужасных злодеяний, которые невозможно описать. У них еще был шанс на примирение.

— Ты покормишь меня?

Хотя бы один кусочек?

Янь Чжихун прямо схватил Лу Синфаня за рукав. Его взгляд был нерешительным и просящим, как у раненой невинной большой собаки. Когда он смотрел на Лу Синфаня таким умоляющим взглядом, Лу Синфань все равно немного не выдержал.

— Ты помнишь, что ты сделал, когда я тогда сказал эти слова?

Лу Синфань незаметно убрал руку Янь Чжихуна, отдернул свой рукав и, говоря, выглядел немного беззаботно.

Но на самом деле Лу Синфань чувствовал тайное наслаждение. Наконец-то настал этот момент. Настал день, когда Янь Чжихун тоже умоляет его.

В душе Лу Синфань ликовал, но на лице по-прежнему сохранял бесстрастное выражение. Ему было трудно сдержать радостный смех.

Поэтому он решил заставить Янь Чжихуна почувствовать себя еще более виноватым, а затем быстро уйти, найти безлюдное место и вдоволь посмеяться.

— Тогда, тогда я хлопнул дверью и ушел, а ты упал с кровати…

Говоря это, голос Янь Чжихуна дрожал, словно у него был ком в горле. Он не мог продолжать.

Пуля, выстреленная тогда, пролетела необычайно далеко. Благодаря чудесному воздействию времени и пространства, эта пуля, перелетев через океан, теперь попала ему прямо в сердце.

— Знаешь?

Я думал, ты давно забыл все это, не стоящее внимания.

В голосе Лу Синфаня сквозила насмешка. Конкретная сцена вызвала у него слишком много печальных воспоминаний.

— Все, что было между нами, пусть останется в прошлом, хорошо? Впредь я обещаю, что все, что будет между нами, я буду крепко помнить, и больше никогда не забуду.

Янь Чжихун снова схватил Лу Синфаня за руку, словно хватаясь за спасительную соломинку.

Его глаза слегка увлажнились, а в голосе появились плачущие нотки.

Однако рука, державшая человека рядом, снова была оттолкнута.

Лу Синфань больше не смотрел на него и не отвечал на его слова. Подражая ему из прошлой жизни, он встал и вышел.

Только дверь не захлопнул.

Каша "восемь сокровищ" у кровати по-прежнему была очень сытной, но даже при высокой температуре в палате она все равно стала холодной, как ночь.