Глава 9 (Часть 2)

Похлопав себя по лицу, она подошла ближе к зеркалу. Глаза большие и очень яркие, нос прямой, губы алые. Если не обращать внимания на слегка желтоватый цвет кожи и несколько маленьких веснушек у носа, то, если не приглядываться, она довольно красива. Чэн Цзинь самодовольно поправила волосы.

В мгновение ока она вспомнила светлое лицо и фигуру Шан Цзяньняня, и её охватили зависть и ревность.

У других «белая кожа скрывает сто недостатков», а у неё «темнота — сто недостатков». Что же она такого натворила в прошлой жизни?

— Ты ещё долго? Можно мне сначала в туалет сходить?

Услышав стук в дверь, Чэн Цзинь так пожалела, что захотелось удариться головой о стену. Она быстро схватила снятую пижаму и медленно открыла дверь, льстиво улыбаясь. — Три неотложных дела не терпят отлагательств, пользуйся на здоровье, — сказав это, она прижалась к дверному косяку и ускользнула.

Она даже про «три неотложных дела» говорит! Шан Цзяньнянь не знал, смеяться ему или плакать. Он схватил съёжившуюся Чэн Цзинь. — Смелая на словах, но трусиха на деле — какой же ты герой?

«Я и так не герой», — безмолвно протестовала Чэн Цзинь, теребя пижаму и ещё ниже опуская голову. — Ты… ты… иди умывайся, а я пойду готовить. Проголодался, наверное?

— Не нужно. Мы пойдём куда-нибудь поесть. Раз кое-кто так хочет со мной на свидание, я уж так и быть, соглашусь.

...

Свидание для Чэн Цзинь было чем-то более редким, чем похвала за ум или красоту.

Прожив 27 лет и сказав кому-то, что никогда не встречалась, люди, скорее всего, подумают, что у тебя что-то не так. А если сказать, что у тебя даже свиданий не было, тебя просто сочтут инопланетянкой.

Но в мире случаются чудеса, и она, Чэн Цзинь, была таким вот чудом.

Она вспомнила недавнюю популярную фразу: «Ты не ходишь на свидания, не встречаешься, не гуляешь, не пьёшь, не ходишь по магазинам, не буянишь, не бунтуешь, не фанатеешь от звёзд, не влюбляешься тайно, не признаёшься, не собираешься с друзьями, не поёшь в караоке, не шалишь, потому что тебе нужно учиться. Твою юность что, собака съела?»

Если бы она потратила её на учёбу, она бы ещё смирилась, но проблема в том, что она и училась неважно, по всем профильным предметам еле-еле переваливала за проходной балл.

Наверное, такой юностью даже собака не заинтересуется. Не стоит оскорблять вкус лучшего друга человека.

— Значит, я просто «гоубули баоцзы», который даже собака не ест!

— Вот так стучат бамбуковые дощечки, и не хвалим мы ничего другого, а хвалим традиционное лакомство — гоубули баоцзы.

— Чем же хорош этот гоубули баоцзы…

Шан Цзяньнянь в ванной услышал тяньцзиньский куайбань в исполнении, словно в неё вселился Го Дунлинь. Сначала она разыграла неуклюжую сценку, теперь вот развлекается сама с собой, радуясь мелочам. Надо сказать, эта женщина не доставляет хлопот.

Первым пунктом свидания стало решение важного и практического вопроса — утоление голода. Место выбрали то же, где они познакомились на свидании вслепую. С учётом того, не совсем предложения, это был уже третий раз, когда они здесь.

Поскольку этот ресторан стал свидетелем нескольких важных моментов в её жизни, она испытывала к нему бурные чувства.

Ресторан и так был довольно известен, а тут ещё выходной и обеденное время, так что, конечно, все места были заняты.

Но им повезло: как раз освободилось два места.

Надо признать, с тех пор как она вышла замуж, её удача стремительно улучшилась.

Зная, что еду будут подавать долго, Шан Цзяньнянь очень заботливо и предусмотрительно купил для Чэн Цзинь два гоубули баоцзы в известной булочной неподалёку.

Раньше, живя рядом, она покупала по два каждое утро — дёшево и вкусно.

Другие говорили, что есть одно и то же каждый день надоедает, а она никогда так не считала. Получив первый сладкий кусочек, она упрямо продолжала любить.

Знакомый, насыщенный аромат витал в воздухе. Чэн Цзинь растрогалась до слёз. То, что называют «сладким дождём после долгой засухи», если говорить проще, — это когда в пустой желудок попадает мягкий, тёплый, ароматный мясной баоцзы.

Но почему «гоубули» (букв. «собака не ест»)?

И тесто такое белое. Он, наверное, специально её дразнит? Чэн Цзинь грызла ногти и сердито смотрела на баоцзы. Вдруг ей вспомнилась врезавшаяся в память рекламная фраза: «Смотри на меня, смотри на меня, и я тебя съем!» Она, легко поддающаяся смеху, не удержалась и рассмеялась.

Опять! Почему она смеётся сама с собой? Шан Цзяньнянь постучал по столу. — Я тебя столько раз звал, купил, а ты не ешь?

«Этот «гоубули» не тот «гоубули», понятно?» — подумала она. Но у него, оказывается, очень острый слух. И ещё… на душе стало сладко.

— Хочешь попробовать? Правда, очень вкусно, — Чэн Цзинь протянула ему баоцзы обеими руками, очень искренне предлагая.

Шан Цзяньнянь слегка покачал головой.

— Но мне одной два — это слишком много, потом не смогу есть основное блюдо, — сказав это, Чэн Цзинь почувствовала стыд. Это было слишком неискренне. С её аппетитом эти два баоцзы и на зуб не хватило бы. Сколько еды, столько и желудок.

Шан Цзяньнянь отпил чаю, с полуулыбкой глядя на Чэн Цзинь, и бросил на неё очень уверенный взгляд. — Я верю в твои силы.

«Не надо быть таким уверенным», — подумала Чэн Цзинь, опустила голову и открыла полиэтиленовый пакет. — Раз ты так мне доверяешь, тогда я не буду стесняться. Мама говорила: «Умеешь есть — значит, счастлив», — сказав это, она преувеличенно откусила половину баоцзы и вызывающе приподняла бровь.

Всё, что нужно было сказать, она сказала до свадьбы. Ей не нужно было притворяться.

Притворяться какое-то время легко, притворяться всю жизнь — слишком трудно. С её интеллектом это было совершенно невозможно.

— Съела только половину? А я думал, ты одним укусом целиком съешь, — Шан Цзяньнянь насмешливо сказал.

Чэн Цзинь нечаянно подавилась. Шан Цзяньнянь проворно подал ей воды. — Помедленнее, никто у тебя не отбирает.

Она выпила несколько глотков воды, чтобы прийти в себя, и обиженно пробормотала: — Как я могла думать, что ты такой нежный, галантный, честный со всеми и безвредный?

— А я никогда не думал, что ты тихая, замкнутая, неуклюжая и без царя в голове.