И принцессы беспокоятся о замужестве ⑨

Во Дворце Небесного Принятия.

Аромат османтуса от Линь Сяоюй витал вокруг него. Она стояла перед Вэй Цинфэном и с удовольствием наблюдала за его покрасневшим лицом, мысленно отмечая: «Покраснел. Судя по всему, женщины ему всё-таки интересны».

Не успела Линь Сяоюй придумать следующий шаг, как Император и Вэй Цинъюнь один за другим быстро вошли в зал.

Увидев, что его любимая принцесса Даньян стоит так близко к Вэй Цинфэну, Император слегка нахмурился.

Бедная Даньян, это ведь «цветы хотят, но вода равнодушна»!

Он взглянул на братьев Вэй, и его взгляд стал на три части мягче. — Я планировал устроить сегодня во дворце банкет, чтобы смыть пыль с ваших одежд и встретить вас, братья, но, к сожалению, у меня возникли срочные дела, и я не могу отлучиться.

— Давайте так: вы, братья, тоже устали с дороги. Сегодня возвращайтесь и отдохните, а завтра приходите во дворец вместе с Сяо Минем, — сказав это, он махнул рукой и приказал молодому евнуху принести несколько изысканных игрушек и одежду, сказав, что это подарок для Сяо Миня.

Вэй Цинфэн втайне обрадовался. Только что он беспокоился, что принцесса Даньян пойдёт дальше, но теперь Его Величество отпустил его, и он почувствовал облегчение. Он поспешно с благодарностью сказал: — Благодарю Ваше Величество за милость, — после чего обменялся взглядом с братом, и они вместе поклонились и удалились.

С начала и до конца он не осмелился взглянуть на Даньян ещё раз.

Император смотрел на медленно удаляющиеся фигуры братьев, и в душе его поднялась волна чувств.

Неожиданно, Вэй Цинфэн действительно придерживался убеждения никогда не жениться.

Эх, возможно, потому, что его мать, Сунь Ши, пожертвовала своей жизнью ради спасения жизни Вэй Чжана. Это заставило Вэй Цинфэна почувствовать, что если он не может обеспечить любимой женщине стабильную и счастливую жизнь, то лучше ему самому нести всю боль и одиночество.

Да, по мнению Вэй Цинфэна, даже такой доблестный и искусный генерал, как его отец, иногда не мог защитить человека у своей подушки. Что уж говорить о нём самом, чьи крылья ещё не окрепли?

Император скрыл свои эмоции, повернулся и, словно невзначай, сказал: — Даньян, я только что спросил Вэй Цинъюня. Его младший брат, боюсь, не намерен жениться в этой жизни. Ты должна принять это. Я считаю, что сын главнокомандующего кавалерией тоже представительный и вполне тебе подходит…

Что это за слова, которые говорит отец-император?!

Она запаниковала, её лицо сморщилось, она, как резиновая конфета, прицепилась к руке отца-императора, её голос стал быстрее обычного: — Отец-император, почему вы так говорите?

— Отец-император, вы всегда любили Даньян больше всех, — шутки в сторону, если бы Император своим золотым ртом выдал Даньян замуж за сына этого главнокомандующего, разве её задание не провалилось бы полностью?

Увидев, что любимая дочь встревожена, Император мягко стал её утешать, слово в слово пересказывая любимой дочери всё, что Вэй Цинъюнь только что говорил в Императорском кабинете. Увидев, что её лицо просветлело, Император долго вздохнул и добавил: — Даньян, я вижу, что Вэй Цинфэн твёрд в своём решении. Он решил раз и навсегда, и даже я, будучи Сыном Неба, не могу заставить его силой.

К тому же, насильно сорванная дыня не сладка, и он не хотел, чтобы его Даньян хоть немного страдала.

Услышав историю Сунь Ши, Линь Сяоюй почувствовала, как у неё волосы встали дыбом. Она долго пребывала в оцепенении, не приходя в себя. Она и представить не могла, что у Вэй Цинфэна такая история за плечами. Эх, неудивительно.

Что касается увещеваний отца-императора, которые он произносил с таким трудом, для неё они были как ветер у уха. Они гудели некоторое время, но она ничего не услышала.

— Отец-император, если он не хочет жениться, то и ваше дитя не выйдет замуж. Я просто останусь с ним на всю жизнь, — Линь Сяоюй приняла твёрдое решение.

Такие слова вполне соответствовали характеру самой принцессы Даньян.

Эта принцесса всегда была необыкновенной женщиной, смелой в любви и ненависти, свободной и непринуждённой.

Император в этот момент чувствовал головную боль. В душе он восхищался братьями Вэй. Если бы речь шла о наградах за заслуги, он, конечно, не поскупился бы.

Но сейчас речь шла о его зенице ока, Даньян!

— Прекрати нести чушь!

Император немного разозлился, но увидев слёзы в глазах любимой дочери, тут же мысленно обругал себя за слишком резкий тон. Он постарался говорить мягче: — Даньян, ты раньше хотела звёзды и луну, разве твой отец-император когда-нибудь отказывал тебе?

— Но брак — это совсем не детская игра. Даже если у Вэй Цинфэна хватит смелости, он не осмелится зря тратить жизнь моей дочери!

Вэй Цинфэн шёл вместе с братом по каменной дорожке, ведущей из дворца. Он всё ещё выглядел так, словно сбросил тяжёлую ношу, но в то же время был осторожен, в душе непрерывно вздыхая.

Принцесса Даньян была несравненной красавицей. Только что его сердце билось так быстро, словно барабанный бой, сбивая его с толку.

Вэй Цинфэн положил руку на сердце и спросил себя: красива ли принцесса Даньян?

Чрезвычайно красива!

Затронула ли она его сердце?

Он не знал. Он никогда не знал, что такое, когда сердце затронуто.

Он знал только, что с того момента, как увидел её, его сердце вдруг стало совершенно мягким, словно слои льда мгновенно рассыпались, превратившись в пруд нежного ручья.

Когда она улыбалась, это было как лёгкий ветерок, вызывающий тайную рябь на гладкой, как зеркало, поверхности воды.

Вэй Цинфэн не смел думать дальше, поднял голову к небу и глубоко вздохнул.

Она не подходит, она не подходит. Её фамилия Ли, она принцесса. Он и она, в конце концов, не могут идти одним путём…

Если бы Вэй Цинфэн признал, что у него есть чувства к Даньян, то, будучи её мужем, он непременно должен был бы остаться в Чанъани и провести остаток жизни как праздный аристократ.

Такая жизнь, хоть и мирная и счастливая, была не тем, чего он хотел.

Его мать, хрупкая женщина, пожертвовала жизнью ради мира. Как он, потомок военачальника, мог оставить народ Юньнани?

Роскошная жизнь, конечно, хороша, но в его сердце была более важная миссия.

Если бы она была обычной девушкой из мира боевых искусств, искренне его любившей, он, возможно, подумал бы о том, чтобы забрать её в Юньнань.

Но она не такая. Она — самая драгоценная жемчужина в руке Императора.

Она не подходит, и она абсолютно не захочет покидать Чанъань вместе с ним.

Им двоим не суждено идти одним путём, зачем же ломать голову над этим…

Облака сворачивались и разворачивались в небе, лёгкий ветерок обдувал лица. Братья Вэй, чьи длинные рукава развевались на ветру, изящно удалились.

Но аромат османтуса, оставшийся на одежде Вэй Цинфэна, долго не выветривался.

Линь Сяоюй, поддерживаемая служанкой, в расстроенных чувствах вернулась в свои покои. Всё, что только что произошло, слова отца-императора — всё казалось сном.

На её лице была усталость. Она махнула рукой, отпуская дворцовых служанок, и в оцепенении села перед туалетным столиком, глядя на своё молодое, сияющее личико в зеркале.

Эх, даже «ловушку красоты» использовала, а он всё равно остался равнодушен. Что ещё может сделать эта бедная девочка?

Ей было тяжело на душе. Она потянулась, чтобы потереть лоб, и, опустив взгляд, обнаружила, что на её мизинце постепенно появилась тонкая красная нить, слабо мерцающая, выглядящая неустойчивой и хрупкой.

Ах!

Есть красная нить!

Значит, по крайней мере, Вэй Цинфэн всё-таки что-то почувствовал к Даньян, верно?

【Этого я не знаю. Тебе нужно посмотреть, привязана ли другая сторона этой красной нити к пальцу Вэй Цинфэна.】

【Возможно, ты только что подсознательно запала на Вэй Цинъюня. Если вдруг у него тоже к тебе есть хоть какой-то интерес, то эта красная нить может быть твоей и Вэй Цинъюня~ Тц-тц, ты довольно любвеобильна】, — Система вдруг начала серьёзно нести чушь.

Линь Сяоюй закричала от гнева: — …Убирайся!

Дворцовые служанки, ожидавшие снаружи, переглянулись, все испуганно вздрогнув.

Хи-хи-хи, выложу обновление перед обеденным сном. Когда проснусь, появятся свежие комментарии?

Линь Сяоюй: Мама дорогая!

Есть красная нить!

«Ловушка красоты» сработала!

Система: Возможно, это твоя нить с братом Цинъюнем~

Жена Вэй Цинъюня: (Холодно усмехнувшись, достаёт стиральную доску)

Вэй Цинъюнь: ?

?

?

Сидишь дома, а горшок с неба падает.