Боевая сцена (1) (Часть 2)

— Иди, принеси миску.

Снаружи, за высокой стеной, раздались крики уличных торговцев. Сюжун услышала их, ее глазки быстро забегали. Подумав немного, она сказала всем:

— Сколько у вас с собой денег? Выкладывайте, все выкладывайте.

Ребята, не понимая, что она задумала, сгрудились вместе и стали доставать деньги.

Бай Ляньжун неохотно проговорил:

— Ты уж не забирай все. Мне нужно немного оставить, чтобы отнести домой матушке!

— Не обижу! — бросила ему в ответ Сюжун.

Собрав деньги у всех, Сюжун вышла за ворота двора. Это была задняя дверь Храма Тяньхоу, а снаружи пролегала самая оживленная улица города: улица Даньгуй.

Было обеденное время, поэтому на улочке толпился народ, было шумно и оживленно. Улица была короткой, но еды продавалось великое множество.

Обычные блюда вроде паровых булочек маньтоу, баоцзы и лапши, конечно, были в изобилии. Одной только лапши было несколько видов: далумянь, чжацзянмянь, а также местная дамянь и сяомянь. Кроме того, продавались местные закуски: ганьцзытоу, готэ, мэньцзы, пяньпянь и многое другое — от такого разнообразия разбегались глаза.

Сюжун махнула рукой, подозвав торговца сладостями, и купила восемь больших таосу. Вернувшись, она положила их на стол и сказала:

— Давайте, макайте!

Таосу в то время были редким лакомством, потому что их делали исключительно из муки, растительного масла и белого сахара, а все эти ингредиенты в ту эпоху были в дефиците.

При виде этих восьми больших таосу у бедных мальчишек глаза полезли на лоб. Им даже на Новый год не всегда удавалось поесть такого.

Макать таосу в капустный суп — роскошь, несусветная роскошь!

Мальчишки отставили свои большие фарфоровые миски с капустным супом и, словно вихрь, ринулись к столу.

В одно мгновение у каждого в руке оказалось по таосу, и все принялись есть, обсыпаясь крошками.

На столе осталось пять штук. Сюжун взяла два и отнесла в комнаты к двум учителям.

Теперь на столе лежало три таосу. Съев свое печенье, все снова уставились на оставшиеся три.

Кто-то предложил упаковать их и взять с собой в дорогу. Кто-то сказал, что нужно оставить учителям.

Ляньшэн взял одно печенье и протянул Сюжун:

— Вы еще не ели. С самого утра ничего не ели, проголодались, наверное.

Сюжун действительно была голодна. Она взяла печенье, откусила кусочек и сказала:

— Ты тоже ешь.

Ляньшэн взял еще одно. Он поднес его ко рту, собираясь откусить, но краем глаза заметил Бай Ляньжуна, который не сводил с него глаз и сглатывал слюну. Ляньшэн помедлил секунду, а затем решительно протянул таосу Бай Ляньжуну:

— Ты ешь.

— Спасибо, старший брат! — Бай Ляньжун с благодарностью взял печенье и осторожно завернул его в свой чистый носовой платок.

Хао Гуанькоу, стоявший рядом, тоненьким голоском поддразнил:

— Ага, опять себе урвал.

Бай Ляньжун смутился от его слов. Он хотел было возразить, но поджал губы и сдержался.

Ляньшэн увидел это и с улыбкой вступился за него:

— У него есть причина брать больше. Думаешь, он для себя старается? Его матушка дома больна. Разве не должен сын принести матери печенье?

Услышав это, Хао Гуанькоу все понял. Он смущенно почесал голову, хлопнул Бай Ляньжуна по плечу и сказал:

— Эй, что ж я такое говорю! Совсем забыл об этом. Извини, брат, считай, что я просто так ляпнул, не подумав!

Эта шутка всех рассмешила.

— Мы тут едим, не надоело вам! — вмешалась Сюжун.

— Вот именно! — подхватил Ляньшэн. — Ребята, впредь будьте внимательнее. Наша труппа теперь не такая, как раньше. Прежде чем что-то сказать, подумайте. Следите за языком. Не говорите всяких грубостей, она девушка, ей неприятно слушать!

Едва он закончил, все рассмеялись еще громче.

Это, наоборот, поставило Сюжун в неловкое положение, она даже покраснела.

— Осталось только одно таосу, что делать? — сказал Су Ляньфэн, указывая на стол.

— Кто еще не ел? — спросил Ляньшэн.

Все поскребли по сусекам памяти и пришли к выводу, что, кроме тех, что съели сами и отнесли учителям, не ели только Гао Ляньчун, играющий роли ушэн, и Лю Ляньбяо, играющий роли хуалянь.

Но таосу оставалось всего одно.

— Может, я схожу куплю еще? — предложила Сюжун.

Все пошарили по карманам и сказали, что денег больше нет.

— Давайте оставим это Гао Ляньчуну, — сказал Су Ляньфэн. — Он в соседней комнате делает растяжку ног и еще не закончил. Он играет ушэн, каждый день тренируется до изнеможения, ему нужнее.

— А как же Лю Дэвэй? — робко спросил Бай Ляньси. — Вы же знаете его характер…

Лю Дэвэй — это был сценический псевдоним Лю Ляньбяо, исполнявшего роли хуалянь. Имя было взято в честь знаменитого генерала Чжоу Дэвэя, противника Ли Кэюна в пекинской опере «Чжулянь Чжай» («Деревня с жемчужными занавесями»).

При выходе на сцену Чжоу Дэвэй произносил очень властный вступительный стих (динчанши): «Единолично правлю горами уж много лет, / Имя героя гремит по всем девяти областям. / В деревне Чжулянь я — главный, / Стремлюсь стать подобным великому хоу Ваньли». Такая мощь, такая стать, словно сам Сичуский Баван — не каждый мог произвести такое впечатление.

Но Лю Ляньбяо мог.

Хоть он и был молод, но ростом не обделен. В свои четырнадцать-шестнадцать лет он вымахал до ста семидесяти с лишним сантиметров, был крупным и широкоплечим. Надев боевой доспех као и закрепив за спиной флаги ци, он выглядел невероятно внушительно.

О его полноте ходил анекдот.

Рассказывали, что однажды, когда он играл Цзяо Цзаня в опере «Хунъян Дун» («Пещера красного барана»), его лицо оказалось настолько большим, что при нанесении грима несколько мазков на белом фоне превратились в подобие пейзажа в стиле се-и — с горами и реками, весьма «воздушно». Говорят, даже Цзинь Фусянь, увидев это, только покачал головой.

Однако стоило ему выйти на сцену, как он излучал такую мощь, что мог подавить любого партнера. Кто бы ни играл с ним, чувствовал себя неуверенно.

Так было, например, когда он играл Гуань Юя.

Вообще, роль Гуань Юя могли исполнять актеры амплуа шэн и цзин. Но стоило Лю Ляньбяо появиться в этой роли, как Ляньшэн и остальные наотрез отказывались играть Гуань Юя — они просто не могли сравниться с ним по силе и внушительности, не могли передать дух Гуань-эр Е.

У Лю Ляньбяо был коронный трюк на сцене — вращение его гуань дао «Зеленый дракон» одной рукой.

Его гуань дао был не бутафорским, а настоящим, железным, весом более десяти килограммов.

Лю Ляньбяо одной рукой толкал рукоять, направляя лезвие вверх, а нижний конец (наконечник цзунь) — вниз. Сначала наконечник вращался, скользя по полу, затем, достигнув центра сцены, нож постепенно отрывался от земли, вращаясь все выше и выше, словно колесо, на 360 градусов. Долетев до бокового выхода со сцены, он попадал точно в руки актера, стоявшего за кулисами. Лезвие и рукоять со свистом рассекали воздух, создавая впечатляющее зрелище. Взаимодействие с партнером было отточено до долей секунды — поистине уникальное мастерство.

Из-за этого в труппе сложилось негласное правило: если Лю Ляньбяо играл Гуань Юя, старались не ставить в тот же день оперы про обезьян, чтобы не смущать Гао Ляньчуна. Тот играл Сунь Укуна, но его владение посохом Цзиньгубан выглядело не так эффектно, как вращение гуань дао Лю Ляньбяо. Не хотелось позориться перед зрителями.

— Лю Ляньбяо сегодня позвали на танхуэй, — вставил слово Су Ляньфэн. — Он у нас «кэлихун», его многие приглашают на хорошие обеды, не обеднеет без этого таосу.

Все согласились, что это разумно, и на том порешили.