Глава 11. Заблуждение

Фэн Иньтянь в некотором оцепенении направился во Внутренний зал, чувствуя, что те три идиомы предъявляют необычайно высокие требования.

Оказывается, в сердце Чжао Ланьцина такие ожидания от даолу.

Подумав об этом, он почувствовал смешанные чувства, невольно опустил глаза, сжал пальцы и быстро пошел к его покоям.

Но войдя, он услышал во дворе, как обычно мягкий и элегантный старший брат Бай Шулю с трудом выполняет одно за другим заклинание "руки, рождающие цветы" для Цзян Ли.

Красивые пионы расцветали в его руках, сочетаясь с возбужденным взглядом Цзян Ли, но они делали одиночество в глазах Бай Шулю еще более очевидным.

Фэн Иньтянь вздрогнул и пришел в себя. На его отчужденном лице промелькнуло сдерживаемое выражение.

Он поднял голову, глядя на лазурное, как после дождя, небо, глубоко вздохнул, нахмурился и вошел в торжественный, тускло освещенный зал, больше не испытывая ни малейшего замешательства.

Чжао Ланьцин не заметил мгновенного замешательства в сердце Фэн Иньтяня, он просто чувствовал себя довольно счастливым после того, как дал Фэн Иньтяню возможность и заодно разобрался с Юй Янем.

Из-за хорошего настроения он даже не был так уныл вечером, когда собирал Лунную росу для Му Хуайцина.

Му Хуайцин всегда имел привычку варить вино из Лунной росы, но эту вещь было нелегко достать. Нужно было собрать первую каплю чистой росы, которая вот-вот упадет с ветки в лунную ночь.

Нужно было использовать духовную энергию для сбора росы, каждый раз собирая всего одну миллиграмму.

Если контроль духовной энергии был неточным, и собиралось слишком много, это уже не называлось Лунной росой.

Если принести Му Хуайцину что-то без эссенции, с примесями, сделанное на скорую руку, его подвесят на Башне Минчжэнь, чтобы он изучал писания и постигал Дао!

Именно потому, что это было так сложно, Му Хуайцин поручил собирать Лунную росу Чжао Ланьцину.

Чтобы тренировать его способность контролировать духовную энергию, он требовал приносить бутылку каждый месяц.

Оригинальный владелец тела немало натерпелся, собирая Лунную росу, поэтому каждый раз шел на Башню Минчжэнь неохотно.

Чжао Ланьцин тоже, после того как Цзян Ли напомнил ему собрать Лунную росу один раз, понял, почему Му Хуайцин воспитывал оригинального владельца тела более двадцати лет, но все еще относился к нему равнодушно.

Контроль духовной энергии — это звучит несложно, но когда дело доходит до практического применения, понимаешь, насколько это головная боль.

Требуемый уровень был подобен микрохирургической операции с использованием только увеличительного стекла, это было просто двойное мучение для ума и тела.

В первый день Чжао Ланьцин провозился всю ночь и получил лишь немного воды на дне бутылки.

И Цзян Ли покачал головой, сказав ему, что качество собранного слишком низкое.

— Если вы отнесете такую вещь на Башню Минчжэнь, Государь, если вы не получите какого-то глубокого понимания, вы не сможете выйти.

Чжао Ланьцин про себя перевел, что это означает, что его запрут в темной комнате, заставляя усердно учиться и культивировать, и, вероятно, ему придется не есть и не пить несколько месяцев, прежде чем его выпустят.

Чжао Ланьцин: "..."

Поэтому Чжао Ланьцин, вероятно, понимал трудности оригинального владельца тела.

Пережив такое строгое воспитание от "тигра-отца", не имея других родственников, которые могли бы выступить посредниками, неудивительно, что он был застенчивым и замкнутым.

Однако у Чжао Ланьцина уже не было настроения жалеть оригинального владельца тела, потому что теперь жалким человеком стал он сам.

Из-за того, что качество Лунной росы каждый раз было плохим, с примесями,

Прогресс Чжао Ланьцина был крайне медленным, ему требовалось много ночей, чтобы собрать чуть меньше половины бутылки.

Если он хотел получить целую бутылку, ему требовалось как минимум двадцать дней осторожных и усердных усилий.

Даже если культиваторы строго не нуждались во сне, длительные такие тренировки истощали его как физически, так и морально.

Поэтому с тех пор, как Чжао Ланьцин попал в книгу, он каждый вечер уставал и боролся, усердно работая до поздней ночи, а затем возвращался в свои покои, как собака, вздыхал о своей горькой судьбе, а затем немного спал, утешая свое усталое тело и разум.

Поэтому то, что Чжао Ланьцин сам пошел собирать Лунную росу, было действительно редкостью.

Еще более редким было то, что Фэн Иньтянь, который обычно по ночам сидел в медитации в покоях Чжао Ланьцина и никогда не интересовался тем, что происходит за окном, сегодня тоже вышел.

И бесшумно стоял за его спиной, наблюдая, как он собирает Лунную росу.

И после того, как он усердно потрудился, Фэн Иньтянь дал ему вдохновенные наставления.

— Твоя духовная энергия получена тобой в результате культивации, она является частью твоего тела.

Сердце может двигаться по желанию, и духовная энергия тоже.

Фэн Иньтянь ступил в воздух в лунную ночь, лишь опустив руки за спину и тихо сказав.

С его слов каждая капля Лунной росы на ветках окружающих деревьев поднялась в воздух, отражая безграничную яркую луну на небе, и медленно поплыла в бутылку с Лунной росой в руке Чжао Ланьцина.

— Не рассматривай ее как инструмент, а как самого себя.

Только так ты сможешь ловко ею управлять...

Простая фраза просветила Чжао Ланьцина, словно он получил наставление от Дао. В следующее мгновение Чжао Ланьцин взлетел, пролетев мимо Фэн Иньтяня. Подол его одежды, белее лунного света, коснулся его лица. Подражая ему, он активировал духовную энергию.

В одно мгновение духовная энергия подняла влажную и чистую Лунную росу, которая, словно прозрачный водяной экран, внезапно поднялась. Тысячи капель Лунной росы бурлили в воздухе, словно серебряная лента, и все вместе хлынули в бутылку в руке Чжао Ланьцина.

Луна сияла ясно, отражаясь. Под водянистым лунным светом улыбающееся лицо Чжао Ланьцина было подобно ярким персиковым цветам, колышущимся на весеннем ветру.

Когда он спустился, он был подобен лепесткам, нежно падающим, изящный и очаровательный, захватывающий дух.

Стоявший рядом Фэн Иньтянь замер, затаив дыхание в тишине лунного света, словно сосна, погруженная в медитацию на тысячи лет, желающая обнять луну.

К тому времени, когда Чжао Ланьцин собрал достаточно Лунной росы и спустился, Фэн Иньтянь уже исчез.

На темном небе висели холодные звезды, холодная луна тихо плыла, неся в себе безмолвную тишину.

Чжао Ланьцин напевал нестройную мелодию, возвращаясь в свои покои. Пройдя половину пути, он вдруг понял, что Фэн Иньтянь сегодня, должно быть, тоже был в очень хорошем настроении.

Иначе почему он, который каждый день собирал Лунную росу, сегодня так любезно вышел и дал наставления.

Разве это не означало, что его сегодняшний план был успешно реализован?

Действительно, для развития чувств нужна вера в общую цель, а для установления дружбы нужны бесстрашные пушечные мяса.

Покои в позднюю ночь были такими же темными, даже под карнизом мерцал черный свет.

Чжао Ланьцин привык ко всему этому.

Под крики холодных ворон он вернулся во двор, открыл дверь и вошел в комнату, пытаясь быстро забраться на свою столь желанную кровать.

Но только войдя, он подсознательно напряг спину. Чжао Ланьцин прямо посмотрел в одном направлении.

Он увидел лишь, как ветер колыхнул оконную раму. Фэн Иньтянь, который должен был сидеть в медитации в его комнате, стоял оцепенело в углу комнаты.

В темной комнате,

Фэн Иньтянь лишь указал пальцем, и в комнате появился свет.

Слабый свет очерчивал его высокую и стройную фигуру. Его глаза были необычайно глубокими, с каким-то сложным чувством, которое Чжао Ланьцин не мог понять, и он пристально смотрел на него.

Когда Чжао Ланьцин подумал, что у него еще что-то есть, Фэн Иньтянь наконец медленно подошел к нему и с каким-то глубоким смыслом сказал: — Спи.

Эм-м-м, и это все?

— О, — Чжао Ланьцин тупо кивнул. Только что он получил наставление, и, как говорят, "взял чужое — рука не поднимается", он действительно не мог быть высокомерным.

Он мог лишь нахмуриться и, проходя мимо, похлопать его по плечу.

Тихо сказал: — Ты тоже спи.

— Ты устал.

Затем он быстро переместился, забрался на кровать, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Без малейшей задержки.

Оставив Фэн Иньтяня, который слегка опустил голову, моргнул, и на его обычно сдержанном лице появилось выражение борьбы и замешательства.

Словно падающие цветы на воду, вызывающие рябь в сердце.

Проснувшись, Чжао Ланьцин рано утром радостно понес собранную вчера вечером Лунную росу на Башню Минчжэнь, чтобы его похвалили.

Сейчас еще середина месяца, а Чжао Ланьцин не стал тянуть до конца месяца, как обычно. Это был огромный прогресс.

Но на полпути он вернулся.

Он все еще помнил заслугу Фэн Иньтяня прошлой ночью и хотел оказать ему услугу. Его маленькое лицо напряглось, и он с недовольным видом сказал: — Я иду на Башню Минчжэнь, ты пойдешь со мной.

Не спрашивая, ему не нужно было соглашаться или нет, и никто не заподозрил бы, почему Фэн Иньтянь хочет пойти на Башню Минчжэнь.

Чжао Ланьцин знал, что Фэн Иньтянь, вероятно, использовал какие-то средства, чтобы разведать окрестности, кроме Башни Минчжэнь.

Это место Му Хуайцин охранял очень строго, это была просто железная крепость.

Так что Чжао Ланьцин делал Фэн Иньтяню тайную поблажку.

Он просто не знал, заметил ли он сейчас, что сияние и цвета, время от времени исходящие с вершины Башни Минчжэнь, — это тот самый Огонь Горящей Лампы, о котором он мечтал.

Если он не знал, то, вероятно, придется еще немного повозиться.

Но Фэн Иньтяню не было настроения думать об этом. Услышав его слова, он, как обычно, мягко ответил: — Хорошо.

Следуя за ним, глядя на его энергичный вид, лишенный всякой печали, огонек в его сердце снова угас.

Они изначально были из двух разных миров. Люди блуждают, не находя пути, и даже единственная видимая луна — это луна в воде.

К тому же, он сам в конце концов должен его возненавидеть.

На этом сайте нет всплывающей рекламы, постоянный домен (xbanxia.com)