Они закончили ужинать, было еще до восьми, и все вперемешку направились к дому Шэн И.
Шэн И шла впереди, ее голова была затуманена, она без конца вспоминала, заправила ли постель, когда утром уходила, не разбросаны ли вещи в комнате.
Она также думала, почему Цзян Ван согласился.
Он, кажется, всегда был таким, редко проявлял сильные симпатии или антипатии. Хотя ему не особо интересно, видя энтузиазм Ли Линя и Линь Чжаочжао, он легко кивнул, не желая портить им настроение.
Это немного отличалось от образа, который она давно нарисовала в своей голове.
До того, как она по-настоящему узнала его, она всегда думала, что он высокомерный, бунтарский, с ним трудно общаться, такой же яркий и своеобразный, как его броские синие волосы в осеннем утреннем свете того дня.
Но настоящий он... кажется, довольно нежный.
Это мягкое течение, скрытое под огромным айсбергом, нежность, которую можно почувствовать, только внимательно присмотревшись.
Линь Чжаочжао подошла сзади, взяла Шэн И под руку и сказала: — Я впервые пришла к тебе домой.
Шэн И остановилась у ворот двора, достала из сумки ключ и умело вставила его в замочную скважину.
— Ну... тут не на что смотреть, — сказала она.
Линь Чжаочжао сказала: — Твоя тетя ведь артистка! Я помню, как в детстве мама водила меня в театр на представления, мне казалось, у всех там такая особая аура. Очень интересно, как они живут в обычной жизни.
Шэн И прокрутила в голове образы Чэнь Цзинжань в театре и дома. Кажется, особой разницы нет, просто во время выступлений ее эмоции более выражены, они полностью следуют за ролью, а в жизни она, по сути, человек довольно спокойный.
Возможно, из-за долгого совместного проживания, в этом Шэн И очень похожа на нее. Она помнит несколько редких моментов, проведенных с родителями, когда Шэн Хуай как-то вечером разговаривал с ней по душам.
Отец и дочь сидели вместе, каждый с банкой апельсиновой газировки в руке. Оранжевый свет лился сверху, и им потребовалось немало времени, чтобы из тысяч слов выбрать подходящую фразу для начала разговора.
Их разговор был неловким и вежливым. В конце Шэн Хуай открыл дверь и вышел. У двери он тихо вздохнул и спросил Шэн И: — У А И есть хорошие друзья в школе?
Шэн И подумала и кивнула.
Шэн Хуай снова спросил: — Было что-то особенно радостное?
На этот раз Шэн И думала дольше. Кажется, ничего особенного радостного не было. Ее оценки всегда были стабильными, иногда чуть выше, иногда чуть ниже, это ничего не меняло.
Шэн Хуай посмотрел на нее и снова спросил: — А что-то грустное?
Шэн И вздохнула и сказала: — Я знаю, папа беспокоится обо мне, но у меня все хорошо, не волнуйтесь.
Чэнь Цзинсянь вышла из гостиной с чашкой горячего молока и с улыбкой спросила: — О чем вы тут вдвоем болтаете?
Шэн И покачала головой, взяла молоко, и Чэнь Цзинсянь снова занялась своими делами. Уходя, она позвала Шэн Хуая: — У тебя есть те материалы, что нужны директору Чжоу?
— Да, сейчас отправлю тебе.
— Хорошо, — Чэнь Цзинсянь кивнула и снова посмотрела на Шэн И. — Не сиди допоздна, ложись пораньше.
Сказав это, она повернулась и ушла.
Шэн Хуай последовал за ней. Уходя, он словно про себя вздохнул: — На самом деле, нашей А И не обязательно быть такой рассудительной.
Шэн И отбросила мысли и открыла дверь.
Зимняя ночь была холодной, особенно вечером, казалось, холод проникает в кости.
Дома в Цзиндэ Сян стояли плотно, но, к счастью, рядом не было высоких зданий, и они получали достаточно солнечного света. Однако, как только солнце садилось, в доме становилось очень холодно.
Линь Чжаочжао невольно вздрогнула.
Шэн И включила свет у двери, подумала и взяла пульт, чтобы включить кондиционер.
Двери и окна были плотно закрыты.
Хотя они давно знакомы, придя в чужой дом, они все же немного стеснялись. Шэн И не знала, как их принять, и просто сказала: — Хотите горячего молока?
Линь Чжаочжао закивала, как дятел. Шэн И встала, налила молоко в чашки и поставила их в микроволновку.
Линь Чжаочжао огляделась и обнаружила, что обстановка в доме примерно такая, как она и представляла: на стенах висело много картин, мебель и утварь были явно в старинном стиле.
Дверь в соседнюю кладовку была не закрыта, и там стояло много музыкальных инструментов. Увидев Шэн И с молоком, Линь Чжаочжао с любопытством спросила: — Ты на всем этом играешь?
Шэн И посмотрела туда же и покачала головой: — Только немного.
Она не училась играть на пианино или скрипке, только освоила немного гитару. Пипу тоже немного учила, это ее научила учительница куньцюй из театра.
Глаза Линь Чжаочжао загорелись. Увидев ее интерес, Шэн И вынесла гитару. Ли Линь сказал: — Отлично, пусть Цзян Ван поет, а ты ему аккомпанируй.
Рука Шэн И, перебиравшая струны, слегка дрогнула. Она подняла голову и взглянула на Цзян Вана.
Цзян Ван откинулся на спинку дивана, его поза была расслабленной, как обычно. Его веки были полуприкрыты, на лице читалось легкое нетерпение.
— Не буду петь.
Ли Линь сказал: — Ты же только что согласился?
— Не соглашался.
Кондиционер работал уже некоторое время, воздух в комнате постепенно нагревался. Увидев, что Цзян Ван непреклонен, Ли Линь начал прыгать и уговаривать его запеть.
В обычно пустом и тихом доме наконец-то появилось немного жизни.
Шэн И смотрела на них, потеребила мочку уха, снова тихо вздохнула и набралась смелости спросить: — Какую песню?
— Песню на миннаньском, «Хорошо или нет?». Сможешь сыграть?
Она не слышала ее раньше.
Шэн И подумала, поискала в телефоне табулатуру этой песни для гитары, посмотрела некоторое время, и ее пальцы начали перебирать струны.
Зазвучала музыка, шумные голоса парней постепенно стихли. Глаза Шэн И постоянно переключались между экраном телефона и струнами.
Через мгновение раздался низкий и чистый голос парня.
Шэн И не понимала миннаньский. Даже глядя на текст, она все равно не понимала, что означают эти слова, расположенные рядом.
Но голос парня был очень приятным. Возможно, из-за особенностей произношения миннаньского, в его чистом голосе необъяснимо проскальзывала мягкость.
Он по-прежнему сидел в той же позе с закрытыми глазами, губы двигались совсем чуть-чуть. Если не присмотреться внимательно, невозможно было понять, что он поет.
После того, как они ушли той ночью, Шэн И долго искала в интернете версию этой песни на путунхуа. Прямой перевод текста звучал немного странно, можно было понять только примерный смысл.
Это была песня о безответной любви.
Кто-то в комментариях написал: «Если бы парень, который мне нравится, спел мне эту песню, я бы тут же вышла за него замуж».
Шэн И улыбнулась, поджала губы и поставила лайк.
Через неделю, на Новогоднем вечере, после того как Цзян Ван спел эту песню, школьный двор Седьмой средней школы чуть не взорвался.
В ночи раздавались крики девушек.
Шэн И стояла в толпе, подняв голову, глядя на него под светом сцены.
Ночной ветер был очень холодным, окружающий шум тоже был очень сильным. Хотя она слышала это раньше, Линь Чжаочжао все равно не могла сдержать крика в ухо Шэн И.
Только Ли Линь ворчал: — Черт, не знаю, сколько еще юных девушек он околдовал.
Шэн И не кричала. Она молча стояла все время, растворившись среди черных точек, сходящих по нему с ума.
После восхищения, дюйм за дюймом, печаль, как прилив, постепенно поглощала ее.
Любить кого-то так сложно.
Хочешь, чтобы он сиял, но боишься, что он сияет.
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|