Ван И и Ван Эр

Ван И и Ван Эр

Видя, что тётушка всё больше распаляется, Чжоу Си невольно повысила голос:

— Простите, тётушка, я вдруг вспомнила, что забыла загнать кур в загон. Мне нужно вернуться и проверить, а то вдруг разбегутся, будет нехорошо.

Сказав это, Чжоу Си схватила Чжоу Хэ и Чжоу Вана и бросилась бежать.

— Что с тобой?

Отойдя подальше от кружка тётушек, Чжоу Си снова замедлила шаг. Глядя на молчаливого и задумчивого Ван Пэйяня позади, она кое о чём догадалась.

«Неужели его задели слова тётушек?»

И правда, как ни крути, Ван Пэйянь был красивым и статным юношей, как раз в том возрасте, когда гордость особенно сильна. Услышать, что тебя называют приходящим зятем, конечно, неприятно.

— Как я сам не додумался?

Ван Пэйянь нахмурился и пробормотал себе под нос.

— Что?

— В благодарность за спасение жизни можно не только служить верой и правдой, но и предложить себя в мужья!

Чжоу Си: «...»

Солнце светило слишком ярко, отчего у неё даже в ушах зазвенело.

С видом внезапного прозрения Ван Пэйянь сделал два шага вперёд и приблизился к Чжоу Си.

— Девушка Чжоу, посмотрите, я представителен и силён. Почему бы мне не предложить себя в мужья? Мы могли бы пожениться, как вам?

«Женившись на Чжоу Си, он сможет на законных основаниях забрать её с братом и сестрой к себе домой. Тогда он сможет каждый день есть вкусную еду! Считай, нашёл себе пожизненный талон на питание!!! Эта сделка точно выгодная».

«Слова „силён телом“ точно не про тебя».

Чжоу Си стиснула зубы, пальцы зачесались — так и хотелось прижать его к земле и дать почувствовать дыхание матери-земли.

— Советую тебе не нести чепуху.

В память о долгом знакомстве Чжоу Си решила сначала попробовать уговорить его по-хорошему.

— Нет, девушка Чжоу, я думаю, это отличное предложение. Я как раз одинок. Если мы поженимся, мне не придётся переезжать из дома Чжоу. Разве это не прекрасно?

Во дворце он часто слышал, как мачеха беспокоилась о будущем замужестве и детях сестры. Наверное, все девушки об этом переживают.

— Тебе не кажется, что мужчине проситься в приходящие зятья — это как-то неправильно? Другими словами, ты хочешь быть альфонсом.

— А что плохого в том, чтобы быть альфонсом? Некоторые мужчины и хотели бы, да не имеют такой возможности.

Ого, ещё и гордится.

Чжоу Си остановилась, небрежно подобрала с земли ветку толще запястья Ван Пэйяня и легко сжала её — «Хрусть!».

— Если продолжишь говорить, с тобой будет то же, что и с этой веткой.

Увидев, что Ван Пэйянь послушно закрыл рот, Чжоу Си закатила глаза, положила сломанную ветку в корзину — на растопку пригодится.

Глядя на идущую впереди Чжоу Си, Ван Пэйянь прижал руку к бешено колотящемуся сердцу.

«Опасно. Чуть не погиб насильственной смертью».

Но он действительно считал своё предложение отличным.

В столице жёны знатных семей, видя его, всегда говорили: «Какой девушке посчастливится выйти замуж за наследного сына, та обрела благословение на несколько поколений». Почему же эта Чжоу Си осталась равнодушной?

«Неужели у неё плохое зрение, и она не может разглядеть мои достоинства?»

«Да, точно так».

——

Как тайные стражи, с детства охранявшие своего наследного сына, Ван И и Ван Эр прекрасно знали о его причудливых идеях.

Мозг их господина наследного сына невозможно было постичь обычными мерками.

Они до сих пор помнили, как однажды зимой наследный сын захотел пирожных с цветами. Он потратил два месяца, выращивая в своей комнате с тёплым полом куст китайской розы. Затем отдал его на кухню, чтобы сделали пирожные. Но в итоге, поскольку цвет получился недостаточно ярким, господин наследный сын лишь попробовал один кусочек, а остальные пирожные отдал второму молодому господину.

А ещё господин наследный сын как-то услышал, что на севере есть особое блюдо «маодань». Поддавшись внезапному порыву, он велел принести из курятника только что снесённое яйцо и решил сам высидеть птенца, чтобы потом приготовить маодань. Он целыми днями грел яйцо в ладонях. К сожалению, он ошибся в расчётах, и цыплёнок благополучно вылупился прямо у него в руках.

Затем этот цыплёнок, высиженный лично господином наследным сыном, получил имя — Великий и могучий генерал. Он до сих пор живёт на заднем дворе поместья Кан-вана, окружённый прекрасными жёнами и наложницами.

Вспоминая различные прошлые «подвиги» своего господина наследного сына, Ван И и Ван Эр помрачнели. Неизвестно, какую новую забаву придумал наследный сын на этот раз. Хотелось бы надеяться, что не слишком хлопотную, иначе... им придётся требовать доплату за сверхурочную работу.

Отправившись из серебряной лавки Сюй в городе Фуань, Ван И и Ван Эр без труда добрались до деревни Сяцзяо. Там, среди зелёных ростков, они увидели своего господина наследного сына в простой одежде, сосредоточенно поливающего землю.

Дуэт тайных стражей: «...»

Чёрт побери! Их господин наследный сын работает в поле! Всё, конец! На этот раз он точно затеял что-то невероятно сложное.

— Что делать? Выйдем? — Ван Эр сглотнул и с трудом спросил Ван И.

«Это не пустой вопрос?»

Лицо Ван И стало серьёзным. Они переглянулись и в конце концов слезли с дерева.

— Наследный сын.

Услышав знакомые голоса, Ван Пэйянь замер, но ничуть не удивился их появлению.

Небрежно положив бамбуковый ковш в ведро, он повернулся к Ван И и Ван Эру.

— Как раз вовремя. Полейте за меня оставшуюся рассаду.

Сказав это, Ван Пэйянь, не обращая внимания на ошеломлённых стражей, с совершенно естественным видом передал ведро в руки Ван И, а сам подошёл к дереву и достал пакетик с креветочными чипсами.

«Хрум!» — свежие креветочные чипсы аппетитно хрустели во рту. Их ароматный вкус всё больше увлекал Ван Пэйяня. Эта штука выглядела такой обычной, но почему же она так притягательна?

— Ван И, осторожнее, не наступи на рассаду.

Глядя на неуклюжие движения Ван И и Ван Эра, Ван Пэйянь нахмурился.

Это ведь ростки, которые он так заботливо выращивал. Через несколько дней их можно будет пересаживать на заливные поля. Нельзя позволить этим двум увальням их затоптать.

Услышав слова своего господина, Ван И и Ван Эр напряглись ещё больше. Двое мужчин, никогда не занимавшихся крестьянским трудом, затаив дыхание, на цыпочках, осторожно поливали ростки, боясь слишком сильной струёй сломать их.

— Братец Янь, пора обедать...

Звонкий голос Чжоу Вана донёсся издалека. Ван Пэйянь, до этого прислонившийся к дереву, тут же выпрямился, быстро подошёл к полю, выхватил ведро и ковш из рук Ван И, загнал обоих стражей на дерево и принялся делать вид, что поливает.

— Братец Янь, сестра зовёт тебя домой обедать, — Чжоу Ван подбежал, его личико раскраснелось, а на лбу выступили мелкие капельки пота.

— Ох, уже так поздно? Это я так увлёкся поливом, что забыл о времени. Ещё и побеспокоил Сяо Вана, чтобы он позвал меня.

Ван Пэйянь быстро вылил оставшуюся воду, одной рукой взял ведро, другой — Чжоу Вана за руку. Смеясь и болтая, они направились домой навстречу закатному солнцу.

Ван И и Ван Эр на дереве переглянулись и тихо последовали за ними.

— Опять картошка?

Ван Пэйянь вымыл руки и радостно вошёл в дом. Увидев еду на столе, он тут же сник.

Чжоу Си привыкла к его ворчанию и молча продолжала ставить блюда на стол. Только когда он увидел, что среди них есть ещё и тушёное мясо, уголки его губ снова поползли вверх.

Ван И и Ван Эр последовали за Ван Пэйянем до самого дома и остановились на густом дереве снаружи. В тот момент, когда они взлетели на дерево, Чжоу Си словно что-то почувствовала.

Чжоу Си поставила блюдо, слегка наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то.

— Мне кажется, или снаружи какой-то странный звук?

Чжоу Си склонила голову набок, её взгляд обежал всё вокруг дома, но она не заметила ничего необычного. Странный шум тоже исчез.

Сердце Ван Пэйяня сжалось. Он заискивающе протянул Чжоу Си палочки, пытаясь скрыть правду:

— Да что там может быть снаружи? Какие-нибудь птицы, ночные кошки или бродячие собаки. Вот, скоро стемнеет, неудивительно, что снаружи есть звуки.

«Плохо дело. Забыл сказать Ван И и Ван Эру держаться подальше. Уши у Чжоу Си чувствительнее, чем у собаки. Если она их обнаружит, будет беда».

— Правда? Но мне кажется, это не похоже на звуки животных, скорее как будто...

— Ты что, себя за охотничью собаку принимаешь, девушка Чжоу? Давай быстрее есть. Я сегодня целый день поливал, давно проголодался.

Ван Пэйянь взял миску, и его палочки тут же устремились к тушёному мясу.

Услышав, что Ван Пэйянь сравнил её с охотничьей собакой, Чжоу Си не рассердилась. Она повертела миску в руках и с фальшивой улыбкой сказала:

— Слух у меня и правда неплохой. Вот как вчера ночью я слышала, как кто-то вставал поесть острых ломтиков лотоса и утиных крылышек. Поскольку ты вчера помешал мне спать, я сегодня конфисковала все закуски из твоей комнаты.

Что?!

Ван Пэйяня словно громом поразило. Он мгновенно изменился в лице, отложил миску и палочки и бросился в комнату к своей подушке.

Увидев пустое место под подушкой, Ван Пэйянь посмотрел с отчаянием.

Это были его закуски, которые он так долго прятал!

«Нет, погоди, есть ещё...» Ван Пэйянь отбросил подушку, открыл шкаф и порылся среди немногочисленной одежды. Увидев знакомую странную прозрачную упаковку, он выдохнул с облегчением. Хорошо, хоть не полный разгром.

Похоже, теперь придётся сдерживаться, даже если ночью очень захочется есть.

Перепрятав немногочисленные оставшиеся закуски, Ван Пэйянь снова сел за стол.

Видя, что Ван Пэйянь налёг на тушёное мясо, Чжоу Си встала, передвинула мясо к себе, а перед ним поставила шпинат. Намёк был предельно ясен.

Глядя на страдальческое лицо Ван Пэйяня, поедающего шпинат, Чжоу Си молча отвела взгляд.

«Что за причуды? Такой взрослый, а ест только еду с сильным вкусом».

Сейчас в Великой Цзинь было довольно много способов приготовления пищи: жарка, тушение, варка, томление — всё это было. Но была одна особенность: блюда готовили преимущественно с лёгким вкусом. Основными приправами были соевый соус, соль и уксус. Хотя такие вещи, как острый перец, уже существовали, их почти не использовали. Иногда для приготовления острых блюд использовали имбирь или кизил.

А этот Ван Пэйянь, казалось, до мозга костей любил еду с насыщенным вкусом, особенно современную вредную пищу с большим количеством соли и усилителей вкуса.

Когда она впервые дала ему острую сушёную рыбку, он ел, постоянно втягивая воздух. А теперь даже утиные шеи ел только самые острые.

Пока в доме царила гармония, снаружи, на дереве, Ван И и Ван Эр с трудом сохраняли невозмутимые выражения лиц.