Глава 13 (Часть 2)

”

Чжао Муцин заплакала. В этот критический момент, когда решалась их судьба, она ценила каждую секунду, пока еще могла дышать. Она старалась впитать тепло Цзян Линя, поцеловала его шею и щеку, сплела с ним пальцы. Они крепко прижались друг к другу, чувствуя одновременно безмерное счастье и безмерную боль.

Она так сильно хотела жить. Даже если впереди ждали тысячи и десятки тысяч трудностей, она ничего не боялась бы, будь рядом с любимым человеком. Она хотела еще столько всего сделать вместе с Цзян Линем, вместе с ним познать этот мир.

Самолет продолжало сильно трясти. Опасность, словно оковы, сковала сердце каждого. Капитан по громкой связи просил всех не бояться и не волноваться. После короткой паники большинство успокоилось, лишь изредка были слышны всхлипывания. Находясь на высоте десяти тысяч метров, перед лицом общей беды, все, что могли сделать пассажиры, — это полностью следовать указаниям экипажа, верить в удачу и надеяться на чудо.

Рука Цзян Линя была такой теплой. Он взял руку Чжао Муцин и прижал к своему сердцу. Чжао Муцин сделала то же самое с его рукой. Впервые они так отчетливо ощущали биение сердец друг друга. Они смотрели друг другу в лицо с такой нежностью, что боялись моргнуть, опасаясь, что в следующую секунду навсегда исчезнут на этой высоте.

Пока сердца бьются, пока есть дыхание, пока они видят лица друг друга — любить без остатка, выражать свою любовь без остатка.

Когда слезы покатились из уголков ее глаз, Чжао Муцин была на грани срыва. Единственное, что она ясно осознавала: даже если сейчас она обратится в прах, рядом с ней будет он... Цзян Линь поцеловал слезы на ее щеках, затем ее глаза, нос и, наконец, губы. Нежно и осторожно, словно облако целует росинку, словно легкий ветерок касается глади озера, словно отец нежно прикасается к личику новорожденного.

Стюардесса подошла собрать завещания. Чжао Муцин лишь пожелала, чтобы ее родители жили долго, здорово и счастливо, даже если ее больше не будет рядом с ними.

Цзян Линь ничего не написал. Он сказал, что у него почти нет родных, и единственная его привязанность в этом мире сейчас перед ним, поэтому завещание для него не имело смысла.

Услышав это, Чжао Муцин почувствовала одновременно и жалость к нему, и счастье от безграничной любви. Оказывается, она была единственным человеком в мире, которым он дорожил. Чем она заслужила такую честь? Должно быть, в прошлой жизни она сделала очень много добрых дел, чтобы заслужить такую исключительную привязанность Цзян Линя.

Когда она смирилась с худшим исходом, все перестало казаться таким страшным. Услышав, как капитан почти дрожащим голосом объявил, что через десять минут самолет совершит аварийную посадку, Чжао Муцин инстинктивно коснулась лица Цзян Линя и, улыбаясь, сказала:

— То, что я сказала раньше, было не совсем точно. Вы мне не просто нравитесь. Мне кажется, я уже люблю вас. Если есть следующая жизнь, я буду любить вас и там.

Цзян Линь посмотрел на нее, его глаза были полны нежности.

— Я тоже тебя люблю.

Только в самый опасный момент люди понимают, как важно вовремя выражать свою любовь. В такие минуты все деньги, материальные блага, почести становятся чем-то преходящим, как дымка. Лишь любовь способна преодолеть время и пространство, пересечь границу жизни и смерти, даруя величайшее утешение.

Пять минут спустя, когда все открыли глаза и поняли, что все еще дышат, первым чувством была не радость и не волнение, а скорее обида и растерянность человека, чудом спасшегося от гибели, смешанные с неуверенностью и страхом потери.

Чжао Муцин ущипнула Цзян Линя за щеку, потом ущипнула себя за руку и недоверчиво проговорила:

— Ты жив? Я жива? Мы все живы?

— Мы благополучно приземлились, — Цзян Линь поцеловал руку Чжао Муцин. Его глаза покраснели, он с трудом сдерживал готовые хлынуть слезы.

Как можно было не бояться? Каждую минуту, каждую секунду там, на высоте десяти тысяч метров, он думал о том, что в момент, когда они обратятся в прах, он хотел бы принять всю боль на себя, избавить эту девушку от всех страданий. Он надеялся, что даже в ином, незнакомом мире они смогут встретиться снова.

Именно этот критический момент позволил им по-настоящему осознать, что в глубине души они давно считали друг друга невероятно важными людьми, даже важнее, чем могли себе представить.

Скорые, пожарные машины и сотрудники аэропорта быстро окружили самолет. Чжао Муцин, как во сне, шла за Цзян Линем. Только на следующий день, когда они благополучно приземлились в аэропорту назначения, под ярким солнцем и ясным небом, ощутив дуновение ветра и тепло солнца на коже, она почувствовала, как хорошо жить. Только в этот момент Чжао Муцин начала постепенно приходить в себя после вчерашнего ужаса. Она инстинктивно сжала пальцы Цзян Линя, но тут же почувствовала, что что-то не так, и поспешно отпустила его руку…

Но Цзян Линь не собирался ее отпускать. Он снова взял руку Чжао Муцин — властно, но в то же время предельно нежно.

— Но… — тихо пробормотала Чжао Муцин. — Директор Цзян, мы же в командировке. Так, наверное, нехорошо.

Цзян Линю было все равно. Он остановился, нежно погладил Чжао Муцин по волосам и с улыбкой сказал:

— Теперь можешь больше не называть меня директором Цзян.

Чжао Муцин, готовая утонуть в этой нежности, почувствовала, как ее голос стал мягким, словно сахарная вата. Она склонила голову набок и спросила:

— А как мне тогда вас называть?

— Просто по имени, — улыбка Цзян Линя была такой обворожительной, что Чжао Муцин ощутила внезапное желание его поцеловать.

— Цзян Линь.

— Цзян Линь.

— Цзян Линь.

Чжао Муцин повторила его имя несколько раз подряд. Впервые с тех пор, как они познакомились, она произнесла его имя в его присутствии. Ощущение было странным, но в то же время невероятно интимным. Всю дорогу она тихонько повторяла его имя, словно для нее оно было самыми прекрасными словами на свете, самой красивой мелодией.